Проклятые души

Размышляя над жизнями людей и их душами, никто ещё не приходил к однозначному выводу. Невозможно понять то, что не можешь потрогать, увидеть, изучить. Невозможно представить, как именно выглядит душа, к чему она стремится. Невозможно увидеть её жизненный путь и прожитое время. Никто не знает, откуда душа приходит и куда уходит. Никто не ответит, где её искать…

Дараян хоть и видел, становление души любимой на новый уровень, но не мог дать объяснения произошедшему. Как такое получилось? Почему произошло именно с ней? Множество горьких мыслей и тяжелых вопросов на протяжении долгих лет, но ответа как не было, так и нет.

Время неумолимо стирало воспоминания. Черты её лица утратили чёткость, а взгляд былую яркость. Чувства не угасли только потому, что он бережно лелеял их в душе, доставая из глубин памяти только, когда оставался наедине с собой.

Было трудно жить. Трудно, потому что ничто в мире больше не держало демона ночи. Где-то скитались древние фолианты с печатью его призыва, но… В мире сворлов, избавившихся от проклятья, не было ни одной ведьмы, что смогла бы призвать его. Он знал это, потому что искал, вопреки её просьбе. Вёл учёт каждой ученицы ведической школы. Отслеживал дар через детских лекарей. Только всё это бестолку. Уже долгие годы ничего не происходило.

В окна пробивался лишь тусклый свет звёзд и легкий ветер. Дараян сидел за огромным столом в зале собраний, где не было никого, кто видел бы эту грустную задумчивость на его лице. Он бездумно барабанил пальцами по гладкой поверхности, раз, за разом пытаясь вызвать в памяти её побледневший с годами образ.

- Я устал, Минайа. Я скучаю…

***

- Слушайте, я не уверена, что это хорошая идея, - с сомнением смотрю на творение рук своих сестёр. – Может мне и не надо это вовсе? Ну, сами посудите, мой дар настолько слаб, что и смысла в этом ритуале нет.

- Вот именно! – возмущается младшая. – В нашей семье ты, как белая ворона. Нам неудобно отвечать на вопросы, которые задают одноклассники.

- Ш-ш-ш! – шикнула на неё старшая, и повернулась ко мне, поставив свечу на край пентаграммы. – Говорят, инициация усиливает дар ведьмы. Не знаю, насколько, это, правда, но что тебе стоит попробовать?

- А зачем мне? – недоумеваю я. – Через неделю я поступаю в военную академию. Мне ваша магия, как кость поперёк горла встанет.

- А ты представь, что попадёшь в «ВойАку» с магподготовкой! Это же такой престиж! – закатила глаза средняя.

Ага. Престиж сквозь, кровь пот и слёзы. Единственное, чем может похвастаться «ВойАка», так это преподавательским составом, а ещё точнее сворлами, которые два раза в год проводят двухнедельные учения в полях. Помню я, как пятеро дядек в страшных балахонах, гоняли по полям магически одарённых детишек до физического изнеможения и магического истощения. Ну их…

- Спасибо, я обойдусь.

- Ну уж нет! – сунула мне в руки потрепанный фолиант младшенькая. – Открывай!

- Где?.. – палец неожиданно пронзило острой болью, и книга просто рухнула на пол, ударившись корешком об пол, и раскрывшись где-то в середине.

С сомнением посмотрела на капающую, прямо на пентаграмму кровь.

Блин! Ещё и сорочку заляпала. Вот ведьмы! Никогда ничего хорошего не происходит с их появлением!

- Отлично. Вот где открылось там и читай, - напутствовала старшая. – А мы пойдём.

- Э, куда? А кто этот бардак убирать будет?! - возмутилась я, указывая рукой на свечи, потекший с них воск и рисунок белым мелом на тёмном полу.

- Мы, но не сегодня! – младшая довольно фыркнула, высунула острый язычок и скрылась за дверью.

Вот… гадины.

Я подняла раскрытую книгу с пола, а увидев строки, нахмурилась. Было в них что-то знакомое, отчего, странным образом дрогнуло сердце.

Я особо не нуждаюсь в силах, но вот моя семья чувствует себя не в своей тарелке, когда им задают вопросы на мой счёт, мол, как в древнем роду мог родиться такой урод, в котором даже лекари дара не признают?

Ну вот… как-то родился.

К слову сказать, я отличалась от них не только отсутствием дара, но и цветом волос, глаз и кожи. Они все тёмненькие, а я, как бельмо на глазу. Рыжая, зеленоглазая и бледная. Бывает папа смотрит на маму с подозрением… Смотрит и молчит.

Разве толика силы как-то повлияет на это?

В принципе, для меня ничего не изменится. Я просто хочу, чтобы всё у всех было хорошо, а родители чувствовали себя спокойно. Подумаешь, какая-то там инициация. Что мне сделается-то?

Усмехнулась и откинула назад прядь рыжих волос.

Вдохнула.

Пойду за тобой, не вознеся молитву Тьме.

В чужие миры войду,

Оголю душу в огне,

И тебя призову.

В ночи демон рождённый,

Явись мне.

Распущенные волосы взметнулись вверх, будто подхваченные вязким воздухом. Пентаграмма засветилась мягким красным светом и нагрелась так, что едва ли можно было находиться рядом, с моими-то босыми ногами. В груди разлилось мягкое уютное тепло, а уже через секунду яркая, кровавая вспышка отшвырнула меня в стену.

Воздух со свистом выбило из груди, а боль разлилась по всей спине, вынуждая меня, свернуться на полу в позе эмбриона.

Отдышавшись, буквально две секунды, я со злостью бросила взгляд на пентаграмму и просто подпрыгнула в испуге, позабыв про боль и неудобства.

Он стоял посреди ритуального круга. Босой, в брюках и в наполовину расстегнутой, черной рубашке. Мощный. Его коротко стриженные, смоляные волосы блестели в мягком сиянии пентаграммы, синие глаза выражали одно огромное и необъятное потрясение. Казалось, демон не дышал, не моргал и вовсе боялся пошевелиться.

- Я… - растерялась я. – Я по поводу инициации.

Самое странное во всей этой ситуации, было возникшее необъяснимое ощущение счастья и окрылённости. Будто всю свою жизнь я ждала этого мгновения.

Демон очень медленно выдохнул, по-прежнему не моргая. Его руки сжались в кулаки, а сам он сделал шаг, затем ещё один… и ещё.