Константин Ветошко - Три стороны медали

— С чего ты вообще взял, что они по бабам отправились? — поморщился Эллиан.

— Я бы отправился, — обезоруживающе улыбнулся Кель.

— Сейчас пленника в чувство приведем и все выясним, — отрезал Керит.

Как ни странно, допрос единственного выжившего зиранца полностью подтвердил правоту Келя. Стоило Риталу пару раз уколоть юношу кинжалом и изобразить подобие улыбки на своем обезображенном лице, как тот выложил все, что интересовало гвардейцев. Всего в нескольких часах езды отсюда действительно имелся довольно крупный по местным меркам город, поразвлечься в знаменитый бордель которого и направлялись всадники, оказавшиеся не рыцарями, а отпрысками королевских сановников. Рассказал пленник и о ближайшей переправе через Нерею: меньше чем в двух днях пути отсюда ходил паром, только вот по военному времени он охранялся.

— Кель прав, нужно идти в город, — пробухтел Граф, когда Ритал перерезал пленнику горло.

— Да, иначе стража возле парома нас не пропустит, — согласился Эллиан. — Да и потом по зиранской территории еще долго пробираться. Поедем ввосьмером. Граф остается здесь за старшего.

Эллиан лично возглавил отряд, не остался в стороне и Керит. Оба аристократа еще в детстве стали прекрасными наездниками, а вот подобрать еще шестерых гвардейцев оказалось далеко не просто. Бойцы Сплава были великолепными пехотинцами, но не все из них уверено держались в седле.

Керит назвал Торстена, Келя и еще четырех гвардейцев. Сам норд был склонен полагать, что выбор октата определили не столько навыки наездников, сколько доверие. Они с командиром прошли через многое, и аристократ не сомневался, что они всегда прикроют ему спину.

А вот Ритала, неплохо умевшего управляться с лошадьми, не взяли. Изуродованное лицо опытного рубаки было слишком приметным, чтобы рисковать. Впрочем, гвардеец, успевший найти на поясе одного из мертвецов флягу с отличным вином, не слишком опечалился.

Тела зиранцев кое-как спрятали в той самой роще, где бойцы Сплава сидели в засаде. Лошадей отмывали у ближайшего ручья — следы крови их прежних хозяев могли выдать гвардейцев, там же пришлось и отстирывать заляпанную бурым одежду. Торстен подобрал себе сапоги по размеру и с удовольствием скинул самодельные обмотки и лапти, успевшие за семь дней украсить его ноги кровавыми мозолями.

Подходящих широкоплечему норду доспехов не хватило, зато Кель уже щеголял сверкающей на солнце кольчугой. Впрочем, окрик Эллиана заставил выходца из трущоб спрятать ее под одежу.

Торстену досталась норовистая буланая[8] кобыла, и он взбирался в седло с большой опаской. На снятых с покойника сапогах шпор не было, зато у еще одного мертвеца он позаимствовал хлыст, надеясь, что в случае проблем с лошадью удар бича образумит животное.

В том, что он сильно переценил свои возможности, норд убедился, едва вдел ногу в стремя и попытался усесться в седло. Стоило ему оттолкнуться от земли, как проклятая кобыла сорвалась с места, да еще и изрядно поддавая задом, словно задавшись целью проверить на прочность незадачливого седока. Торстен так и не успел как следует усесться и ухватить поводья, поэтому не вылетел из седла лишь чудом. Спас его Эллиан, направивший своего скакуна наперерез и ухвативший лошадь норда за узду.

— Осторожнее, нам только твоей свернутой шеи не хватало, — улыбнулся аристократ, успокаивая норовистую кобылу ласковыми похлопываниями.

— Спасибо, квинт, — с облегчением ответил Торстен, мысленно пообещав проклятой кляче массу неприятностей, едва он вновь окажется на земле.

Путь до города обошелся без приключений. Торстен, игравший роль спутника иностранного дворянина, все время провел в хвосте кавалькады, пытаясь приструнить свою лошадь. В итоге к полному взаимопониманию они с ней может и не пришли, но, по крайней мере, разошедшаяся кобыла больше не пыталась выбросить норда из седла.

— Нда, увидь зиранцы Гир, и воевать бы не пришлось — сами передохли от зависти, — тихо пробормотал Кель, когда они миновали узкие ворота. Потемневшие от времени деревянные сворки были широко распахнуты, но протиснуться в проем одновременно могла лишь одна повозка или пара всадников.

Рядом с городом раскинулись огороды, поля и пастбища. Отсутствие деревенских домов наводило на мысль, что принадлежали они городским жителям. Эллиан, читавший когда-то описания путешественников, побывавших в Зиране, с улыбкой объяснил, что каждое утро по звуку рожка открывались все ворота города, через которые скот выгонялся на общинные пастбища, а вечером коз и овец опять заводили внутрь.

Зиранский город опоясывало кольцо невысоких каменных стен, а также заросший осокой и затянутый мутной ряской ров. Но вовсе не эти не слишком грозные укрепления вызвали улыбки гвардейцев. Внутри поселение разительно отличалось от просторных и чистых городов империи.

Узкие улочки, где было не разъехаться двум повозкам, не мостились. Последний дождь прошел несколько недель назад, поэтому копыта коней поднимали едкую и зловонную пыль, но хватало и грязи. Страшно было подумать, что тут творится в сезон дождей: телеги имели все шансы застрять, и даже всадник рисковал увязнуть в непролазных болотах, в которые превращались городские кварталы.

Дома нависали друг над другом, верхние этажи выдавались над нижними, и крыши зданий, расположенных на противоположных сторонах улицы, почти соприкасались друг с другом, закрывая солнечный свет. У каждого строения имелась куча пристроек, галерей, балкончиков. По улицам сновало множество людей, так и норовивших оказаться под копытами не слишком умелых всадников.

О канализации здесь не слышали и нечистоты выплескивали прямо из окон. В кучах мусора, выискивая объедки, копошились свиньи. Удушливая вонь окутывала смрадным облаком, заставляя морщиться даже привычных ко всему гвардейцев. Торстен с запоздалым раскаянием вспомнил, как в лесах Сийяри проклинал вездесущий запах гнили. Тогда казалось, что ничего отвратительнее и быть не может, но каменные джунгли, созданные человеком, оказались страшнее мрачного творения природы.

А вот рынок произвел на гвардейцев хорошее впечатление. На главной площади города как раз случился базарный день, и было не протолкнуться. На торжище со всей округи съехалась тьма-тьмущая народа. Горожане приходили на площадь не столько, чтобы что-то купить, сколько просто поразвлечься, пообщаться на насущные темы и обсудить последние слухи.

Гильдии кузнецов, оружейников и ювелиров занимали отдельную площадь, также в городке имелся рынок рабов. Крестьяне и рыбаки сбывали свой урожай и улов на рядах вдоль городских стен. Все остальные, кому было что продать, собрались на главной площади. Местные ремесленники перемежались иностранными купцами, повара и уличные торговцы наперебой приглашали к своим прилавкам, здесь же суетились зазывалы многочисленных лавок, борделей и таверн.