Юрий Ландарь - Сын генерала

– Напомню и я вам. Торговля с Виктанией занимает не меньше трети всей торговли сконьеров. А это значит, что в случае ссоры с Виктанией, треть ваших кораблей окажутся пустыми. И если мы можем найти торговые пути помимо морских, то вам без морской торговли не выжить. К тому же подумайте, почему сконьеры главенствуют на море?

– Почему? – тупо спросил Мартис.

– Потому что остальные государства не поставили себе за цель объединить усилия, чтобы пообломать вам крылья. То есть плавники. Так что лучше не зарывайтесь и не провоцируйте. А ты еще раз так своей задницей двинешь, я из нее ноги повырываю! – гаркнул Гартош на вернувшегося и облегчившегося сконьера.

Тот хотел было достойно ответить наглецу, но взглянув на лица своих товарищей и заработав несколько злобных взглядов, передумал. Действительно, нашел же кого толкнуть.

Гартош сел на свое место, и увидел на лицах друзей широко раскрытые, горящие восторгом глаза.

– Ну ты и выдал! – восхитился Алькон.

– Молодец, – был краток Дебор.

Некоторое время у сконьеров было тихо, затем они поднялись и ушли. Стулья отодвигали тихо и аккуратно. Алькон хотел было бросить вдогонку какую-нибудь гадость, но Гартош жестом его остановил. И так сказано слишком много.

За столом царило сдержанное веселье, как же, сперва портовую шпану вместе со стражниками поставили на место, теперь сконьеров. Лишь Ерегей, уткнувшись в свою кружку, хранил упорное молчание. Наконец он поднял голову и глядя Гартошу в глаза сказал:

– Не забудь.

– Что?

– Не забудь, то что здесь сказал. Когда ты станешь тем, кем мечтаешь – а я верю что ты им станешь! Не забудь своего обещания насчет сконьеров и их места в море. Надоело быть для них посмешищем.

– Не забуду, – твердо пообещал Гартош.

Изучение морского дела (как выразился седой сконьер), началось с утра следующего дня. Стоящие неподалеку от причала шхуны, послужили для академиеров учебными кораблями. Капитан шхуны, на которую попал Гартош, провел академиеров по своему кораблю, называя обычные казалось вещи каким-то своим, мудреным морским языком. Академиеры конечно ничего не запомнили, и последующие приказы капитана, его помощника и боцмана, не могли выполнить по той причине, что не знали куда бежать. Естественно это вызывало раздражение у морских волков: как можно быть настолько тупым и не знать элементарных вещей? Новые крики, новые метания по палубе, и казалось, так будет вечно.

Но уже через два дня академиеры начали видеть смысл в словах командиров, и их беготня перестала быть такой бестолковой. Вместе с матросами они начали лазить по мачтам и реям, учились ставить и убирать паруса, некоторые даже освоили эффектное чвирканье слюной сквозь зубы, что вызывало жуткую зависть у остальных.

Занятия на шхунах чередовались с занятиями на галерах. Вот где оказалось каторга. Вот когда академиреы пожалели, что в Виктании на галеры не посылают настоящих каторжников, как это делалось в Тарте, Жеране и Реате. Про такие вещи как ноющие плечи и руки, академиеры забыли, после того как на ладонях вскочили, а затем полопались волдыри. И казалось, эта пытка будет длиться вечно. Но через полторы недели боль прошла, ладони при помощи магии и целебных мазей зажили, плечи округлились, руки налились силой. Весла уже не путались друг с другом, а зарывались в волны более менее дружно. Академиеры реже стали срываться с рей, и с палуб учебных шхун, даже убрали смягчающие падения матрасы из морской травы. Новички загорели, хотя им еще было далеко до дочерна загорелых матросов.

Рассматривая свои честно заработанные мозоли, Алькон поделился с друзьями догадкой.

– Теперь я понял, откуда у матросов мозолистые руки. Это все от этих миасовых канатов, и весел.

– А раньше, что думал? – улыбаясь своим догадкам, спросил Гартош.

– Что думал? Тоже что и все. Надолго выходят в море… Одни, без женщин…

– Одно другому не помеха, малек! – Подмигнул Алькону проходивший мимо матрос.

Шхуна от смеха содрогнулась от киля до верхушек мачт.

После очередного совещания, капитаны шхун решили, что академиеров пора испытать морем. Нужно не катание вдоль берега на галере, а полноценный выход в море под парусами. Так чтобы берег казался далекой узкой полоской. Одних академиеров в море никто выпускать конечно не собирался, на шхунах должны были пойти и настоящие матросы, по идее в качестве пассажиров.

Рано утром четыре шхуны с академиерами и «пассажирами» вышли в море. Ветер дул попутный, и все радовались, что не пришлось идти галсами, на это у молодых людей не хватило бы опыта (о том как придется возвращаться, академиеры старались не думать).

Шхуна «Баракуда», где у штурвала стоял гордый Гартош, шла крайней слева. Во избежание столкновений кораблей с неопытными экипажами, расстояние между шхунами держали не меньше одного сирта, что впрочем не мешало восторженным новоявленным морским волкам перекликаться с помощью рупора, и сообщать друг другу, кому уже стало плохо (академиеры поспорили, кто из них первый пострадает от морской болезни, которой их так пугали матросы). Гартош признаков недомогания не чувствовал, чем был ужасно доволен, кому-кому, а ему никак нельзя было пострадать от обычной качки.

Яркое солнце, наполняющий паруса свежий ветер, крики чаек, мокрые спины дельфинов, затеявших игру с носом шхуны, – что может быть лучше? Большая часть академиеров начала испытывать к морю совсем не те чувства, что у них возникли по прибытии к Ашуру. Теперь появились восторг и уважение. И Гартош был уверен, что не один академиер задумался: а не связать ли свою судьбу с морем?

Неожиданно сильный порыв ветра прервал размышления рулевого. Чуть не лопнувшие от воздушного удара паруса захлопали и обвисли – после порыва ветер утих абсолютно. Гартош поискал взглядом капитана Лутариона.

– Здесь часто такое бывает?

– Бывает, но я бы не сказал что часто.

Лутарион обеспокоенно переводил взгляд с обвисших парусов своей шхуны на соседние. А те шли ровно, с полными парусами, и уже начали обходить свою незадачливую подружку. Новый внезапный порыв ударил в шхуну так, что затрещали мачты, и только чудо уберегло паруса целыми.

На этот раз ветер не прекратился, а задул сильно и ровно. Шхуна стала быстро набирать скорость, догоняя своих соседок. Приближалась точка, где кораблям следовало повернуть к берегу. Но Луторион не стал дожидаться когда шхуна далеко отойдет от берега. Почувствовав неладное, он решил развернуть корабль немедленно.

– Эй, лоботрясы! Хватит прохлаждаться! А ну по местам, живо!

Матросы, которым также передалась тревога капитана, быстро сменили растерявшихся академиеров, и словно обезьяны полезли на мачты. Но ветер, только этого и дожидался. Взревев словно разъяренный зверь, невидимый великан повлек шхуну в открытое море. Парусов «Баракуда» лишилась в течение считанных минут, и сейчас на реях болтались лишь жалкие обрывки. Разворачивать корабль при таком, внезапно разыгравшемся шторме, было смерти подобно, и команде оставалось только тоскливо смотреть на стремительно удаляющийся берег. Но что было самым удивительным, соседние шхуны шли как и раньше, их паруса были наполнены свежим попутным ветром, не более того. Вокруг «Баракуды» же, словно демоны пляску устроили. А может не демоны, духи? С замиранием сердца Гартош подумал о старой студиэрской шутке с виргами. Вот где они сумеют отыграться.