Урсула Ле Гуин - Легенды Западного побережья (сборник)

— Он убегает от нас! — вскричал Аху.

— Нет, он нас ведет, — возразил Ю, военачальник фарим.

— Ну да, ведет к смерти! — откликнулся юный Гим.

— Не к смерти, а к победе! — еще громче возразил Ю и, высоко подняв свое копье, бросился вслед за Черным Псом.

Отряд фарим влетел в деревню хоа, прежде чем тамошние мужчины успели понять, что это налет, и выбежали навстречу врагу одетыми, безоружными и совершенно не готовыми к бою. А Черный Пес, прыгнув на первого же из мужчин хоа, сбил его с ног и стал терзать ему горло. Дети и женщины хоа закричали от ужаса; некоторые из них убежали, а некоторые схватили палки, пытаясь как-то сражаться с налетчиками. Все смешалось. Однако и самым смелым женщинам пришлось спасаться бегством, когда Черный Пес, бросив свою первую жертву, стал угрожать остальным жителям деревни. Воины фарим быстро окружили селение, убили нескольких мужчин и захватили в плен двух женщин. Затем Ю крикнул: «Победа!», и все его воины тоже закричали: «Победа! Победа!», развернулись и побежали обратно, унося пленных, потому что павших у них не было: на этот раз они не потеряли в бою ни одного человека.

Когда их воин, бежавший последним, оглянулся, то увидел: Черный Пес бежит за ними следом, и изо рта у него капает слюна.

Добравшись до родной деревни, фарим начали танец победы, но удовлетворения битвой и победой они не чувствовали. И павшие их на этот раз не стояли на возвышении со вложенными в их холодные длани мечами и не могли посмотреть на танец победителей и похвалить их. А две несчастные рабыни, которых они захватили в деревне хоа, сидели, опустив голову и закрыв руками лицо, и плакали. И только Черный Пес с удовольствием разлегся под деревом и, улыбаясь, наблюдал за происходящим.

А все маленькие деревенские собаки-крысоловы попрятались под хижины.

— Скоро мы снова пойдем на хоа! — крикнул молодой Гим. — И нас поведет великий Черный Пес, явившийся к нам из мира духов!

— Вас поведу я, — сказал военачальник Ю.

— И вы последуете советам стариков, — поддержал его старейшина Имфа.

А женщины все подливали в кувшины медовый напиток, и мужчины все больше пьянели, но все же держались в стороне от той площадки, где обычно танцуют танец победы. А потом, собравшись в кучки, они еще долго беседовали при звездах у догорающего костра.

И вот, пока мужчины фарим валялись пьяными на земле у костра и строили свои планы, две женщины, захваченные ими в плен, попытались в темноте незаметно отползти в сторонку и удрать, но на пути у них встал Черный Пес, страшно рыча и скалясь. И бедные женщины, испугавшись, повернули назад.

А у деревни фарим их встретили тамошние женщины и предложили поговорить. Женщины племени фарим и женщины племени хоа говорили на особом женском языке, который для обоих племен одинаков, тогда как мужские языки фарим и хоа различны.

— Откуда только взялась эта собака? — спросила жена старейшины Имфы.

— Мы не знаем, — ответила та из пленниц, что была постарше. — Когда наши мужчины отправились совершать на вас налет, вдруг оказалось, что этот Черный Пес бежит впереди отряда. Он первым и напал на ваших воинов. А теперь вон оно как обернулось! А ведь наши старики кормили этого пса олениной, живыми кроликами и собаками-крысоловками, называя его Духом Победы! А сегодня он пошел против нас, и ваши воины одержали над нами победу…

— Мы тоже можем кое-чем покормить эту собаку, — сказала жена Имфы. И женщины принялись обсуждать, чем же лучше накормить Черного Пса.

Тетка военачальника Ю сходила туда, где вялилось мясо, и принесла целую оленью лопатку. Жена старейшины Имфы смазала мясо какой-то пахучей кашицей, и тетка военачальника Ю отнесла мясо Черному Псу.

— На, собачка, — сказала она и бросила оленину на землю. Черный Пес подошел, скаля зубы, схватил мясо и принялся рвать его зубами.

— Молодец, хорошая собачка! — похвалила его женщина и вернулась к остальным. Через некоторое время все женщины разошлись по своим хижинам. Тетка военачальника Ю взяла обеих пленниц к себе в дом и дала им циновки и одеяла.

Утром воины фарим проснулись с головной болью, чувствуя себя совершенно разбитыми, и увидели, что дети собрались большой толпой и щебечут, точно встревоженные птички. Интересно, подумали воины, на что это уставились наши малыши?

И увидели Черного Пса, тело которого, уже совершенно окоченевшее, было сплошь утыкано рыболовными острогами.

— Это дело рук женщин! — догадались воины.

— Верно, — подтвердила их догадку тетка военачальника Ю. — Мы дали ему отравленное мясо, а потом забили его острогами.

— Но мы не давали вам совета поступать так! — возмутились старики.

— Ну и что? — сказала жена старейшины Имфы. — Дело-то сделано.

И с тех пор племена хоа и фарим совершали друг на друга налеты только в соответствии с разумными правилами; их воины бились до смерти на традиционных ристалищах и всегда возвращались домой с победой, унося с собой павших героев. А потом их мертвые с глубоким удовлетворением смотрели, как воины танцуют победный танец.

В стародавние времена в Махигуле соперничали два города-государства, Мейюн и Гьюй. Они соревновались во всем — в торговле, в науках и искусствах, а также постоянно спорили из-за границ.

В мифе об основании Мейюна говорилось, что богиня Тарв, проведя приятную ночку со смертным, молодым пастухом по имени Мей, подарила ему свой синий звездный плащ и сказала, что когда он его раскинет, то на той земле, которую покроет плащ, вскоре возникнет большой город, а он, Мей, будет там правителем. Пастуху показалось, что город будет не так уж и велик, от силы футов пять в длину и три в ширину, но спорить он не стал, а выбрал хороший кусок пастбища на земле своего отца да и раскинул на траве плащ богини. И вдруг — о, ужас! — плащ стал расширяться, разворачиваться, и чем больше Мей расправлял его, тем больше еще оставалось расправить. И наконец, плащ покрыл всю холмистую равнину между двумя ручьями — маленьким Уноном и большим Алоном. Пастух отметил границы территории, покрытой звездным плащом, и плащ тут же взлетел ввысь, к своей хозяйке. А предприимчивый Мей вскоре стал правителем огромного города и, надо сказать, правил долго и хорошо, так что и после его смерти город Мейюн продолжал процветать.

Что же касается города Гьюя, то и о его создании имелся весьма занимательный миф, в котором говорилось об одной девушке по имени Гью, которая как-то теплой летней ночью уснула прямо на поле своего отца. Бог Балт увидел ее с небес и как бы между прочим овладел ею. Проснувшись, Гью страшно рассердилась. Она не желала мириться с подобным «правом первой ночи» и заявила, что немедленно расскажет обо всем жене Балта. Чтобы ее умилостивить, Балт пообещал, что она родит ему сто сыновей, и они станут основателями великого города, который будет построен на том самом месте, где Гью утратила свою девственность. Вскоре — и гораздо быстрее, чем это казалось возможным, — Гью действительно обнаружила, что беременна, и, еще больше рассердившись, отправилась прямиком к жене Балта, богине Тарв. Но Тарв не сумела изменить того, что натворил ее супруг; она лишь кое-что исправила, и в положенный срок Гью родила — но не сто сыновей, а сто дочерей. Девочки быстро выросли и, став весьма предприимчивыми молодыми женщинами, основали город на месте той фермы, что принадлежала их деду по матери. Они правили в этом городе долго и весьма успешно, так что и после их смерти город Гьюй продолжал процветать.

К несчастью, западная граница земель, принадлежавших отцу Гью, проходила прямо через ручей Алон, до которого дотянулся восточный край звездного плаща Тарв.

Жители Гьюя и Мейюна долго спорили о том, кому принадлежит этот клочок земли у ручья шириной менее полумили. И потомки Мея, и потомки Гью предъявляли свои права на эту землю; одни утверждали, что она завещана им богиней Тарв, другие — что Балтом. Но и сами божественные супруги никак не могла прийти к общему мнению по этому вопросу.

Балт поддерживал потомков Гью и не желал слушать никаких возражений. Он же обещал девушке, что ее потомки будут владеть этой землей и править этим городом? Значит, так тому и быть, хотя Гью и родила ему не сыновей, а дочерей.

Тарв была гораздо больше склонна соблюдать правила честной игры. К тому же она явно не испытывала никаких теплых чувств к многочисленному потомству ста дочерей-бастардок ее ветреного муженька, так что сказала Балту, что одолжила Мею свой плащ до того, как он, Балт, изнасиловал эту несчастную Гью, так что Мей имеет преимущественное право и на эту землю, и на этот ручей.

Балт посоветовался со своими внучками, и те сказали, что участок земли к западу от ручья Алон всегда считался собственностью отца Гью и его предков, и так было, по крайней мере, лет за сто до того, как Тарв одолжила Мею свой звездный плащ. То, что плащ случайно занял часть земель, принадлежавших отцу Гью, было, по всей вероятности, простой оплошностью со стороны Мея, и город Гьюй готов простить ему эту оплошность, если город Мейюн заплатит небольшую репарацию — шестьдесят волов и десять золотых слитков. Один из этих слитков они превратили бы в листовое золото и покрыли им алтарь храма Балта Всемогущего. И распре был бы положен конец.