Бернхард Хеннен - Во власти девантара

Мандред как раз обернулся, чтобы взять из печки вторую краюху хлеба, когда Скандраг поспешно спрятал что-то за своей широкой спиной.

— Не бояться, маленький человек. Мясо жесткое! Ты быстро ломаться, — тролль говорил это таким тоном, словно беседовал с непослушным ребенком.

Мандред взял большую сковороду. Она была сделана из темной меди. Железа не было во всей кухне.

Повар нахмурился и потер широкий нос. Правую руку он по-прежнему прятал за широкой спиной.

— Пжалста. Я всехда был к тбе добр, маленький человек. Не надо плохо теперь! — И вдруг он устремился вперед. Для своего роста тролль двигался на удивление проворно. Он размахнулся огромной дубинкой, целясь Мандреду в голову.

Человек швырнул в Скандрага горячей сковородой, но тот лениво отмахнулся от нее.

— Хватит уже!

Мандред схватил каменный нож и опустился на колени. Из-за множества дней, проведенных в клетке, конечности его закостенели. Скандраг едва не попал в него дубинкой.

Мандред прыгнул на огромного повара и вонзил нож ему в руку. Тролль яростно взревел. Удар ногой отшвырнул Мандреда в сторону, и он налетел спиной на большую, выложенную камнями печь. Воин чувствовал себя так, словно у него были сломаны все кости. Почти потеряв сознание, он увидел, как над ним выросла громада Скандрага с дубинкой в руке.

— Вкусный бушь в медовой корочке!

Разные дороги

С тихим скрипом отворилась дверь. Фародин с облегчением перевел дух. Он уже почти не верил в то, что у него получится. Наконец-то он выбрался из лабиринта!

Эльф осторожно толкнул дверь потайного хода, пока щель не стала достаточно широкой для того, чтобы проскользнуть внутрь. Он оказался в узком коридоре, погруженном в серый сумрачный свет. Осторожно закрыл потайную дверь за собой, пока она полностью не спряталась в деревянной панели. Вынул один из своих метательных ножей и сделал на дереве узкую зарубку, чтобы позднее найти это место. Он знал, где искать Мандреда, если, конечно, его товарищ еще жив. Шалавин описала ему, что делают тролли со своими пленниками.

Фародин снова спрятал кинжал в кожаные ножны на руке. Эту ночь тролли будут вспоминать еще долго.

Вскоре эльф обнаружил витую лестницу, которая вела наверх, к складским помещениям. Здесь, в самой башне, не изменилось ничего. Было мало мебели, стало еще грязнее, но в остальном все было так же, как запомнил Фародин. Огромная крепость была настолько велика, что можно было не опасаться встретить кого-нибудь, если идти в обход центральных коридоров. Один раз Фародин спрятался под лестницей, второй — слился с тенью в глубокой нише, чтобы не столкнуться с троллем. Они невнимательны. А с чего им быть осторожными? Прошли столетия с тех пор, как он в последний раз отважился напасть на эту башню.

Фародин был почти у цели, когда достиг коридора, где вытянувшись лежало несколько троллей. Его предупредил их громкий храп. Их было пятеро. Они лежали поперек коридора и прислонившись к стенам. Пустой бочонок позволял надеяться на то, что разбудить их будет нелегко.

Какой-то миг Фародин едва не предпринял попытку перерезать им горло. Но было бы глупо оставлять такие следы. Чем позднее тролли заметят, что в башне враг, тем лучше для него.

Он осторожно прошел меж спящих, уже почти преодолел препятствие, когда один из них потянулся и перевернулся на другой бок. Он лежал в луже кровавой блевотины. В ней копошились крупные черви. Нет… Не черви. То были стройные пальцы, белые, словно свежий снег. Дрожь отвращения пробежала по спине Фародина. Величина и форма пальцев позволяли сделать только один вывод относительно того, кому они могли принадлежать. В ушах зазвучал измученный шепот умирающей Шалавин. Они держат нас в клетках, словно скот, откармливают и забивают на праздники.

Фародин вынул кинжал и подошел к троллю, который валялся, словно боров.

Его рука устремилась вперед. Но клинок замер в нескольких дюймах от левого глаза тролля. Было бы легко убить его во сне ударом в глаз. Тролль бы даже не заметил, как оборвалась его жизнь. Фародин так крепко вцепился в рукоять оружия, что кожаная обмотка слегка скрипнула. Однако нельзя поддаваться ненависти! Нельзя, чтобы его обнаружили слишком рано! Он убьет больше троллей, если они не будут знать о присутствии эльфа! И в первую очередь он убьет того, кто здесь всем руководит, если чудовище не будет предупреждено заранее!

Эльф медленно выдохнул. «Не терять выдержку, — молча напомнил он себе. — Спокойно! Сначала спасешь всех, кто еще жив. А потом начнешь убивать!»

Он поспешно помчался по коридору. В воздухе витал аромат жареного. Фародину стало дурно. Он ускорил шаг и оказался в комнате с куполообразным потолком. Это место он помнил еще по своему прежнему визиту. Из него было шесть выходов. Эльф помедлил. Отвратительный аромат жареного был повсюду. А еще — слабый запах меда.

Послышался грохот. Он доносился из прохода напротив. Позабыв об осторожности, Фародин устремился туда. В руке он по-прежнему держал тяжелый метательный нож с ромбовидной рукоятью.

Он оказался в просторной кухне. Здесь горело несколько открытых очагов. Воздух был такой, что хоть топор вешай. Воняло дымом, прогорклым жиром, свежим хлебом и жарким. У выложенной камнем печи стоял огромный тролль. Пожиратель эльфов взмахнул дубинкой, чтобы ударить кого-то, кого Фародин не видел.

— Вкусный бушь в медовой корочке!

Рука Фародина устремилась вперед. Кинжал угодил троллю в шею, там, где позвоночник переходил в черепную коробку. От самой двери услышал эльф визг стали, прорезавшей кость. Тролль выпустил тяжелую деревянную дубинку. А затем рухнул на колени, не издав ни звука.

Когда Фародин подошел к большой печи, чтобы извлечь нож из шеи убитого, то увидел Мандреда. Ярл лежал на полу, видимо, после сильного удара. Из рваной раны на лбу текла кровь, на то, чтобы сесть, сил фьордландцу явно не доставало.

— Ты долго шел, — проворчал Мандред и сплюнул кровью. — Чертовски рад тебя видеть, — он протянул руку. — Давай, помоги мне подняться. Я чувствую себя так, словно по мне прошелся табун лошадей.

Фародин улыбнулся.

— Мне кажется, что на этот раз ты перестарался, стремясь занять лучшее место за пиршественным столом.

Мандред вздохнул.

— Ты со своим юмором, должно быть, с Лутом в родстве. В такие дни, как этот, я всегда спрашиваю себя, ненавидит ли меня бог судьбы или у него такая странная манера показывать свою привязанность.

— Остальные пленники еще живы?

Человек указал на дверь, наполовину скрытую за мешками с мукой.