Лорел Гамильтон - Гамильтон

Я заморгала в лицо Мики, нависавшее в нескольких сантиметрах от моего. Он лежал на мне, обхватив мое лицо руками. Я не могла повернуть головы, чтобы увидеть, кто прижимал мои руки и ноги к полу, но рук было очень много. Я чувствовала волка, гиену и человека. Прежде, чем посмотреть на тех, кто меня держал, я принюхалась. Мика пристально изучал мое лицо своими леопардовыми глазами.

- Анита? - позвал он, и в интонации его был вопрос.

- Я здесь, - прошептала я.

Тогда Мика сполз с меня, и я увидела Эдуарда, сидевшего на моей правой руки. Олаф держал правую ногу, Ремус - левую. Левую руку держал Грэхем. Я повернулась к ним и сказала:

- Можете уже отпустить меня.

- Пока нет, - произнес Эдуард. Тут я увидела, что он удерживал одну мою руку весом всего своего тела. Интересно, сколько ему потребовалось усилий, чтобы держать меня?

- Казалось, что ты вот-вот перекинешься, - сообщил Ремус слева.

- Если на очереди еще какой-то зверь, то нам не стоит тебя отпускать, - сказал Олаф. Здоровый мужик, размером с Грэхема в звериной форме, был настроен весьма серьезно. Наверное, даже Олафа впечатлила моя физическая сила. Что же я тут натворила?

Мне хотелось поспорить, но выражения окружавших меня лиц казались напуганными, или, по крайней мере, впечатленными. Причем в отрицательном смысле. Что бы я ни сказала, положения дел это не исправит, но мне все равно не нравилось лежать на полу в орлиной позе, когда меня держат беспомощной прямо в середине сражения.

- Наши слуги сразились, Жан-Клод, и мой все еще стоит на ногах.

- Но выиграла ma petite, Коломбина. Она сумела противостоять силе Джованни. Несмотря на всю причиненную ей боль, она не позволила тебе отнять у нее вампиров. Они все еще мои. Ты не можешь кормиться от них, как планировала.

Я смогла повернуть голову так, чтобы увидеть Жан-Клода на сцене, но Колумбина была вне поля зрения, я слышала только ее голос. Мне необходимо стоять рядом с ним. У меня возникло нехорошее предчувствие. Оно словно повисло в воздухе.

- Кое-кто выступил вне очереди, - произнесла Коломбина.

- Я почувствовал твою силу, Коломбина, почувствовал, как она связывает их в огромное пламя, призванное накормить твою силу. Мне не нужны намеки, чтобы понять, что ты собиралась сделать. Ты можешь захватить остальных вампиров и создать из их сил одно огромное оружие.

- Да, - просто ответила она.

- Но ma petite не позволила тебе создать из этих маленьких вампиров армию, источник твоей силы. Что ты теперь будешь делать, раз не можешь победить этим способом? - В то же время его голос прошептал в моем сознании: «Хотелось бы, чтобы ты была рядом, ma petite».

- Стараюсь, - прошептала я. - Пустите меня, ребята.

Сила волной прокатилась по церкви. Ее целью было разжечь сомнения… нет, кормиться от них. Я встречала вампиров, которые могли питаться похотью или страхом, но не сомнением. Господи боже мой, а она кормилась. Более того, она была способна его вызывать, как и те вампы, что кормились похотью и страхом. Я внезапно преисполнилась уверенностью в том, что мы проиграем. Все умрут, а я ничего не могу с этим поделать.

- Господи, - почти что простонал Ремус. Он обхватил голову руками. Эдуард с Олафом казались меньше всего подверженными действию этой силы. Мика потянулся ко мне. Я позволила ему заключить меня в объятья, и утонула в силе его тела, но сомнение все равно никуда не исчезло. Оно душило меня. Люди кричали, многие умоляли прекратить это. Я слышала, как кто-то закричал:

- Что-угодно, только остановите это, остановите!

Существовало больше одного способа выиграть эту схватку.

К нам подполз Натаниэль. Он потянулся ко мне, не поднимая головы. Я прикоснулась к его руке, и всплеск силы отбросил в сторону сомнения. Он поднял лицо и посмотрел на меня своими прекрасными глазами. Его лицо осветилось, словно солнце выглянуло из-за тучки.

- Я верю в тебя, - сказал он.

Я притянула его к нам с Микой.

- Ты заставляешь меня верить в себя.

Как и раньше, прикосновение Натаниэля избавило меня от сомнений. Его непоколебимая уверенность держала нас в безопасности от Коломбины. Даже находясь с ней в одном помещении, я была избавлена от нагоняемых ею сомнений уверенностью Натаниэля, которую тот передавал мне.

К нам подполз Дамиан. Очевидно, сомнения частично охватили его, но ведь он вампир. Пламенная иллюзия сгорания в лучах солнца коснулась и его. Я чувствовала его боль, и боль эту удваивало воспоминание о том, как его лучший друг сгорел на солнце. Его связь со мной позволяла Дамиану не сгорать на солнечном свете, но он испытывал такой ужас к этому свету, что не мог насладиться этой возможностью. Солнечный свет означал смерть, остановку, конец истории. Он помнил, как кожа его друга черными лохмотьями слезала с него на жарком летнем солнышке. Натаниэль ухватил Дамиана за запястье, а я за руку, и мы подтащили его к себе. Как только мы до него дотронулись, он вздрогнул, но поднял перечеркнутое дорожками слез лицо.

- Ее сила кошмарна. Можно согласиться на что угодно, лишь бы избавиться от этого.

Я согласно кивнула. Толпа все еще взывала о помощи, просила прекратить это. Если правила были те же, что были установлены при предыдущей схватке с мастером, бросившим вызов Жан-Клоду, то решающим может стать голос толпы. Тогда в наш город прибыл действительный член вампирского Совета. Звали его Сотрясающий Землю, и он мог вызывать своей силой землетрясения. Чтобы спасти город и свести разрушения к минимуму, Жан-Клод смог уговорить его сразиться менее разрушительными силами. На одном из этапов соревнования они должны были выяснить, кому удастся захватить контроль над публикой, собравшейся в «Цирке Проклятых». Если победа в нынешней схватке определяется тем, кто захватит эту толпу, то мы почти проиграли ее.

Я попыталась дотянуться до Жан-Клода через его метки, но он меня не впустил. Мне удалось только мельком увидеть, как он увяз в своих сомнениях. Хотя сомнения, строго говоря, были не его. Они принадлежали Ричарду. Бедняга Ричард… пришел помочь Жан-Клоду, но настолько погряз в омуте своих сомнений, что причинял этим вред не только себе, но и Жан-Клоду. И Жан-Клод закрылся щитами, чтобы этого не почувствовала и я. Что оставляло его наедине с Ричардом в личном аду последнего.

Я поднялась на ноги, не отпуская Натаниэля с Дамианом. Мика встал вместе с нами, но руки опустил.

- Я люблю тебя, - сказала я ему.

- Я тоже тебя люблю. А теперь иди, иди к Жан-Клоду.

Мы поспешили к сцене. Жан-Клоду необходимо было коснуться кого-то, кто не сомневался ни в нем, ни в самих себе. Держа Натаниэля за руку, я была достаточно уверена в себе, чтобы поделиться этой уверенностью.