Дмитрий Браславский - Паутина Лайгаша

Реплика мессарийца поставила Торрера в тупик.

– У пещерных? –Торрер задумался. – Это тех, которые в пещерах живут, что ли?

– Не живут, – назидательным тоном пояснил мессариец. – Это такие особые медведи, крайне чувствительные к своей репутации. И в пещеры они заходят исключительно попозировать художникам. Особо тщеславные, правда, иногда разрешают неутилитарно использовать свои остатки.

– Как-как использовать? – обалдело переспросил эльф, не ожидавший обнаружить в мессарийце такой кладезь премудрости.

– Не-у-ти-ли-тар-но, – по складам повторил Макобер. – Не мешай, пожалуйста. Эх, темный вы народ, эльфы, не знаете даже, что такое зоолатрия…

И, не теряя больше времени, мессариец заскользил пальцами по силуэту.

– Что это с ним? – удивленно прошептал Терри.

– Медвежатник, наверно, – так же шепотом предположил Торрер.

Неожиданно медведь начал обретать плоть и кровь. На глазах обрастая клочковатой буро-рыжей шерстью, животное недовольно заворчало, оскалило клыки и зашевелилось, сбрасывая с себя куски разваливающейся стены.

Они отступили назад. Лентал положил руку на медальон. Терри обнажил меч.

А Макобер… Макобер протянул руку и ласково почесал медведя за ухом. Все застыли.

Довольно урча, животное тяжело спрыгнуло со стены и разлеглось у ног мессарийца, доверчиво подставляя ему живот.

Стена за его спиной окончательно рухнула, обнажив грязную тюремную камеру. Грубо сколоченный стол, стул-развалюха, неровные сырые стены. Бросившиеся врассыпную крысы вызвали из заплечного мешка Мэтта весьма заинтересованное попискивание.

Единственным заключенным этого странного подземного каземата оказался взъерошенный филин, обосновавшийся на краю низкой неприбранной кровати у дальней стены камеры.

Увидев развалившегося на полу медведя, филин несколько раз возмущенно щелкнул клювом. Медведь утробно зарычал и покачал головой.

– Ну-ну.

Друзья переглянулись.

– Простите, что вы сказали? – мессариец понял, что не удивится уже ничему.

– И все-то тебе не терпится, – благодушно откликнулся филин.

– Магия? – с подозрением принюхался Торрер. – И кто же это, интересно знать, решил использовать тебя, чтобы с нами пообщаться?

– Что значит использовать? – возмущенно прогудел филин.

– Погоди, – Макобер на секунду обернулся к эльфу. – Дай я сам с ним поговорю.

Филин насмешливо склонил голову на бок.

Бэх взглянула на медальон: Тигр оставался спокоен.

– Неужели Айригалю служат говорящие филины? – тихо спросила Бэх.

Лентал пожал плечами:

– Ни разу о таком не слышал. Но это в любом случае не его филин. Это сам по себе филин.

– В смысле? – удивилась девушка.

– Он не принадлежит этому месту. Не знаю, как по-другому сказать. Не от мира сего.

Макобер присел на корточки рядом с филином и набрал в легкие побольше воздуха.

– Обожаю говорящих птиц! – затараторил он. – Нельзя сказать, чтобы они попадались мне каждый день… Но всякий раз, когда мне удается вволю поболтать с ними, я обычно спрашиваю: а не встречалось ли им, скажем… малахитовое колье.

– А вам оно зачем? – хитро поинтересовалась птица.

– Да не нам! Стали бы мы, в самом деле, искать какое-то колье?! Как ты только мог такое удумать! Чтобы мы, великие победители драконов, перед которыми даже призраки рассыпаются в прах…

– Куда-куда рассыпаются? – заухал филин.

– Да куда угодно! Но раз уж ты сам заговорил про колье, скажи хотя бы, где оно сейчас.

Филин покрутил головой.

Жест был настолько человеческим, что Мэтт невольно улыбнулся. Он уже в который раз с наслаждением наблюдал, как Макобер обрабатывает очередную жертву. Были люди, способные выдержать монолог мессарийца минут пять. От силы десять. После этого сдавались даже самые стойкие.

В когтях у филина появилось колье. Бэх ахнула.

– Умная птичка! – от души похвалил мессариец. – А теперь сам подумай, ну, зачем оно тебе? На шею не наденешь – свалится, а потом еще в ногах мешаться будет. И тяжелое, небось, – ни взлететь, ни за ветку уцепиться. Морока, да и только.

Филин расправил крылья, критически оглядел их и покосился на колье.

– Но ты не расстраивайся! – успокоил его Макобер. – Мы тебя от этой ерунды избавим. Представляешь, как тебе повезло, что мы случайно мимо проходили? А то так бы и сидел с этой безделушкой…

Птица разжала когти, и колье скользнуло в подставленную мессарийцем ладонь.

– Кстати, ты не знаешь… случайно, конечно, – не унимался Макобер, – какова его истинная ценность?

– Восемьсот двенадцать с половиной талеров, если не обманут, – похлопал глазами филин и одобрительно добавил: – Умный воришка. Морока, да и только.

– Да я не про то, – махнул рукой Макобер. – Хочешь верь, хочешь нет, первый раз в жизни такую красоту вижу. А что толку? Ну, подарю я ее какой-нибудь девице…

– Надень на шею, – посоветовал филин.

– Себе?

Филин вновь покрутил головой.

– Ему? – мессариец указал на тело Баураста.

Птица не ответила.

Макобер осторожно приподняв голову чародея.

Драгоценные камни заструились, перетекая друг в друга, превращаясь в живое сверкающее ожерелье, слепящее глаза тем же чисто-изумрудным светом, что отбрасывал в бою медальон Лентала.

Движение становилось все стремительнее, и Макобер отвел глаза, пытаясь подавить подступающее головокружение.

Баураст исчез.

– Он?.. – Макобер растерянно взглянул на филина.

– Там, где ему сейчас хорошо, – на этот раз в голосе птицы слышалась печаль. – Баураст искал это колье всю свою жизнь. Слишком долгую жизнь…

Торрер хотел было что-то спросить, но Бэх приложила палец к губам.

– Это он уговорил свою талиссу отправиться в Лайгаш. И так до последнего дня не мог себе простить ее гибель. А потом ждал, ждал тех, с кем мог бы повторить свою попытку. Ты спас его, но и тебе лучше не знать, от чего.

– Ты только скажи, – нерешительно проговорил Макобер, – ему правда хорошо?

Птица кивнула.

– Тогда ладно, – Макобер улыбнулся. – А как нам?..

– Ну уж нет, – не выдержал стоявший за его спиной гном. – Мне, пожалуй, и так неплохо! Большое спасибо, господин филин, но нам пора.

Подойдя к ведущей из комнаты двери, Мэтт в изумлении обнаружил, что она заперта на засов. Снаружи.

– Вот так, значит? – растерянно произнес он, обращаясь к засову.

– Видите ли, господин гном, – скромно потупился филин, – некоторые птицы столь драгоценны…

– Ладно, чего уж там, мы и обратно проползти можем!

– Мэтти, ты что? – удивленно шепнул ему Макобер. – Как с цепи сорвался.