Алексей Игнатушин - Псы, стерегущие мир

Могущественный властелин конной орды замер у порога. К обнаженной груди прижимал резной ларчик, цепь с самоцветами переливалась живыми огнями. Темными глазами смотрел с восторгом и некоторым испугом. Лицо показалось смутно знакомым. Умила лихорадочно попыталась припомнить, где видела.

Степняк медленно двинулся, от ног отлетали расшитые золотом подушки, сминались драгоценные ковры, зазвенела опрокинутая ваза с диковинными фруктами, которыми княгиня побрезговала.

Умилу окатило скрытой мощью, пахнуло крепким мужским потом, сердечко затрепетало, но степняка кольнул холодный взгляд, при виде ларчика губки скривились презрительно. Алтын замер в нескольких шагах от сидящей княгини, глаза впитывали божественный образ, ларчик в ладонях тонко похрустывал.

Умила пригляделась к растерянному завоевателю, замешательство сменилось пренебрежением. Тонкое полукружье брови изогнулось надменно, Алтын вздрогнул от язвительного голоса.

– Ты что-то принес на продажу? Извини, но лучше предложи товар служанкам.

Повелителя покоробило. Поднятая из темных глубин волна смыла неловкость, и он сказал грубовато:

– Нет, Умиля, в ларце подарки. Такие, каких достойна только ты. Я говорил, что добуду эти сокровища, но ты не верила, смеялась.

Княгиня вгляделась в суровое лицо, отшатнулась, лицо исказилось смятением, смешанным со страхом. Алтын сжал зубы, сдерживая стон: она не должна страдать!

– Ты? – прошептала она неверяще. На лице отразилось воспоминание далеких дней юности, события после конца битвы на Пепельном валу, где встретила милого. Правда, тогда за ней ухаживал и сын Кочубея – степного повелителя, принявшего основной удар ясагов. – Ты, – повторила она с дрожью.

Алтын коротко кивнул, княгиня испуганно поджала ноги, недоуменно посмотрела на резную крышку ларчика. Повелитель отступил на шаг, ладонь сомкнулась на кожаном мешочке, подвешенном на шее.

– Да, Умиля, – сказал он с горечью. – Я тот, кого ты отвергла, как вот этот подарок.

На ладони Повелителя появилась нитка зеленого бисера. Умила против воли смутилась, по телу прошла жаркая волна: надо же, дикий степняк не забыл, даже отвергнутый подарок сохранил, добыл легендарные сокровища, о которых грезила юной девушкой. Княгиня смятенно встряхнулась, поспешно отогнала глупые мысли. Алтын зябко поежился от холодного взгляда.

– И зачем ты это принес? – спросила она надменно. – Думаешь, тогда не взяла, а теперь приму с радостью?

Степняк смущенно развел руками, отвел взгляд.

– Нет, но… – Грозный Повелитель поперхнулся словами, но придумать ничего не мог, ибо все мысли занимало прекрасное существо, о котором так долго мечтал десять лет, что приходила каждую ночь, мучила, жгла сердце, заставляла совершать безумные поступки.

Умила смерила взглядом смятенного степняка, внезапно пожалела – все-таки старался. Но молвила язвительно:

– Унеси это барахло. Раздай тем девкам, что согревали твое ложе все эти годы, – добавила она несколько раздраженно.

Алтын всплеснул руками, заговорил горячо:

– Какие девки? Все годы думал лишь о тебе. Ты являлась в снах, дразнила, проказничала. На что другие женщины, если я видел тебя – единственно настоящую в мире, а остальные жалкие подделки под тебя? Что мне с тех безымянных, коих мял и тут же прогонял, корил себя за гадкую слабость, но думал всегда о тебе?

Умила нервно теребила косу. Спохватилась, рассерженно дернула – медовая коса, толщиной с руку, улеглась поперек груди. Алтын оторвал жадный взгляд, утонул в море бездонно-синих глаз.

– Красно говоришь, – хмыкнула княгиня, надеясь, что грубый степняк не заметит смущения. – Но зачем все это? Ты похитил меня, содержишь пленницей, истязаешь.

– Что ты говоришь? – залепетал Повелитель испуганно. – Тебя кто-то обидел из моих людей? Скажи кто, я разорву на части. Никто не должен причинять тебе боль, я убью каждого ублюдка, осмелившегося сделать такое!

От него пахнуло волной неистового жара, тело княгини затрепетало. Умила с трудом взяла себя в руки, сказала холодно:

– Тогда убей себя. Ты держишь меня в плену, каждый миг вдали от дома и любимого мужа доставляет пытку.

Алтын шумно выдохнул. На белоснежной стенке шатра грозно заклубилась тень, пахнуло льдом и смертью. Умила невольно отшатнулась от горящего взгляда.

– Не говори об этом подлеце! – громыхнул Алтын. Сердце княгини испуганно сжалось, Умиле сделалось дурно. – Он обманом украл тебя, околдовал подлой волшбой, заставил страдать и мучиться. Я его убью!

Умила съежилась: от слов степняка тяжко, виски пульсируют болью, мышцы разварены болезненной слабостью, во рту сухо. Гордо выпрямила спину, на степняка поглядела снизу вверх, будто он стоит в цепях и в ее воле сделать с ним все, что угодно. Головка вздернута надменно.

– Ты пустой брехун! – припечатала она жестко. – Только что я едва не умерла от боли, а ты не торопишься себя наказывать. А то, что зовешь колдовством, на самом деле – любовь. Она тебе недоступна, и не удивительно.

Алтын затрясся от злости и унижения, с резного столика слетели золотые блюда, снедь запачкала драгоценные ковры, в руке блеснул изящный нож.

– Прости, Умиля!

Лезвие впилось в литые пластины груди. Умила невольно вскрикнула. Рана глумливо улыбнулась, хлынула широкая струя, золотые звенья окрасились красным. Алтын бестрепетно полоснул грудь еще раз, и еще, торс окрасился красным, пояс штанов намок и потяжелел.

– Прекрати, – вскрикнула Умила с жалостью.

Повинуясь безотчетному порыву, подбежала к окровавленному мужчине, промокнула горячие раны платком из драгоценной ткани. Повелитель отбросил нож, красное лезвие затерялось в ворохе роскоши. Ладонями сжал изящные запястья и бережно поднес ко рту, чувствуя отвратительную жесткость и грубость губ, способных поцарапать нежную кожу.

Умила дернулась, как ужаленная, щеки вспыхнули закатным румянцем. Алтын невольно отступил на шаг, восхищенный, приложил ладонь к сердцу. Княгиня нахмурилась, топнула ножкой:

– Не смей прикасаться ко мне!

Повелитель вздрогнул, на лице проступила обида. Умила села на ворох подушек, ларчик отлетел от удара, драгоценности рассыпалась по полу, в шатре посветлело. С восторгом княгиня прикипела взглядом к дивным изделиям, но вслух сказала хмуро:

– Убери эти железяки и камушки. Я не ворона.

– Конечно, сделаю, что пожелаешь, – сказал степняк с жаром.

Княгиня изогнула бровь насмешливо:

– Да? Тогда отправь меня домой.

С потемневшим лицом Алтын качнул головой, капельки пота ярко блеснули.

– Этого я сделать не могу.

Умила понимающе кивнула, сказала язвительно: