Наталья Болдырева - Ключ

— Прости его, — сказал Рато, дёрнув её за рукав охотничьей курточки.

Она вздрогнула, отступив на шаг, и он, оскалившись, прыгнул — с моста прямо на берег.

Девочка сидела, обхватив руками голову волка. Тоже смотрела заворожённо. Крысеныш развернулся и пробежал на четвереньках мимо. Туда, где чёрною кляксой расплылся по камню ворон. Он поднял его, не способного умереть во второй раз, выдернул арбалетный болт, от чего судорога прошла по всему телу птицы.

«Я верну тебе Лучшего друга висельника, — подумал Рато. — За это ты оставишь своё ремесло». Он не стал дожидаться ответа. Поскакал к озеру так, как это было ему удобно. Держа птицу в одной руке, помогая себе другою. Страт сидел на берегу, свесив ноги вниз. Глядел на покоящееся на самом дне яйцо и рассеянно ощупывал себя, ища повреждения.

— Смотри! — сказал Рато, опуская птицу в воду. Та трепыхнулась в его руках, щёлкнула клювом, забила крыльями и, когда он выпустил её, взлетела, заложив вираж по пещере. Приземлилась на треножник в центре. Сверкая чёрною, живою бусиной глаза, обхватила стальными когтями круглую грифонью голову. Заорала «Ка-а-ар-р-р!» и исчезла. Рато захохотал.

— Так кто же ты такой? — спросил Марк, отправляя меч в ножны.

— Я Первый! — ответил Рато, всё ещё смеясь.

— Круга больше нет, — сказал Марк, вздохнув. — Старуха умерла.

— Я Первый! — повторил Рато, щурясь. Он ведь действительно был Первым.

Грива струилась, как жидкое серебро. Стекала по атласной шее на спину. Единорог ударял копытом камень, фыркал тепло и мягко в ладонь, щекоча губами. Я гладил лошадиную морду, трогал перламутровый рог. Пальцы другой руки зарывались в перья, тонули в них. От птицы, сидевшей на гибкой кошачьей спине, меж двух чёрных кожистых крыльев, исходил жар. Крылатый лев тёрся головой о мои ноги, утробно урча.

— Рокти! — обернулся я. — Иди сюда!

Она вздрогнула, когда я позвал её, но Грифон поднял голову, поглядел на неё, и она пошла. Приблизилась, боясь показать страх. Протянула руку. Он ткнулся в ладонь, словно кот, требующий ласки. Она отпрянула и засмеялась тихонько. Я стоял, глядя на неё, думая, что постоянно помнил о ней, но не знал, как ей это сказать.

— Я возвращаюсь, — Марк подошёл, смотрел, щурясь, заткнув пальцы за ремни перевязей. Я кивнул. — Дело сделано. Все переходы открыты. Это… — он усмехнулся, оглянувшись на страта, — это даже как-то некстати. Боюсь, монахи воспользуются цитаделями для переброски войск. А значит, я должен поскорее вернуться обратно.

— Марк.

Он посмотрел на меня.

— Ты защитил то, что обещал. Срок твоей службы кончился. Помни об этом.

— Но я принёс клятву верности новому королю, — он усмехнулся.

— Об этом тоже не забывай. — Я вернул ему усмешку, и он стал серьёзен. Кивнул, соглашаясь.

— Я понял тебя, Никита. Спасибо.

Я пожал плечами.

— А ты? — спросил Марк. — Вернёшься домой? Ты можешь теперь. Прямо отсюда.

Я окинул взглядом пещеру. Встретился глазами с Рокти. Она присела, обхватив голову льва, а тот перевернулся на спину, позволяя чесать себе пузо. В её глазах мне почудилась тень страха. Я пожал плечами.

— Надо подумать.

Марк проследил мой взгляд. Кивнул. Протянул ладонь, и я пожал её. Он пошёл прочь, к страту.

— Надо подумать? — спросила Рокти.

— Зачем спрашиваешь? Ты ведь всегда знаешь, вру я или нет.

— Не врёшь, — подтвердила она, и у меня отлегло от сердца, потому что сам я не был уверен. — Только немного лукавишь. — Улыбка тронула её губы, и я узнал лесную охотницу, которую встретил однажды у тракта. Я засмеялся, обхватил ладонью лошадиную морду, тыкающуюся мне в плечо. — Пойдём, я познакомлю тебя с Ролом. — Я кивнул на домового. Тот стоял на коленях перед телом Калкулюса. Она встала. — Знаешь, — вспомнил я, — тогда на тропе странник сказал мне, что здесь у меня один друг… — я тронул колечко на цепочке под рубахой, — и одна судьба. С другом он угадал… Жаль, нельзя выбраться наверх и посмотреть на город странников.

— Можно, — ответил Рол, поднимая голову, вставая с колен, — вон он выход. — Он кивнул в тоннель, из которого вышли грифон, единорог и феникс. — Ведёт на поверхность. Я бы тоже не отказался побывать там. — Рол посмотрел на Марка, беседующего о чём-то со стратом. — Не думаю, что дома сейчас… слишком спокойно.

Я вздрогнул, когда Рокти вдруг схватила меня за локоть. Обернулся к ней.

— Мой дом, — прошептала она. — Лист…

— Хочешь, вернёмся туда прямо сейчас? — спросил я.

— Да, — закивала она мелко.

— Я тоже хочу вернуться. — Девочка и волк подошли, стали рядом. Пепельно-серая морда склонилась, обнюхивая труп гнома. Волк чихнул, и от тела поднялось вдруг облачко пыли.

— Обернулся в камень, — сказал Рол, — и рассыпается, крошится на глазах. Неудивительно, что от гномов не осталось ни следа, ни памяти. Интересно, куда они ушли.

— Кто знает, — пожал плечами я, не сомневаясь, домовой выяснит это со временем. — Меня просили передать, — я обернулся к волку, — твои братья помнят и ждут тебя в твоём логове.

Он распахнул пасть и вывалил язык, словно смеясь. А потом тихонько сжал зубами кисть девочки.

— У нас есть своё логово. Одно на двоих. В Мадре. Но сейчас я хочу вернуться в Октранский лес. Там был мой дом когда-то. Сегодня я должна быть там.

— Я так и не знаю, как тебя зовут, — сказал я.

— Закат, — ответила Рокти, — её зовут Закат.

— Я не думала, что кто-то помнит ещё моё имя.

— Сложно забыть величайший позор в истории кланов. Тебе не стоит возвращаться. Совет осудит тебя. Осудит вас обоих, — она кивнула на волка.

— Давно умерли те, кто имел право вершить суд надо мной. Судить же брата могут лишь его братья. — Закат провела пальцами меж ушей волка. — А их приговор ты слышала. Я такая же, как и ты, — она усмехнулась, кивнув на меня, — нарушившая древние традиции. Прошу тебя, — девочка протянула раскрытую ладонь, — не будем ссориться, сестра.

Помедлив, Рокти пожала ей руку.

Я отошёл, оставив их вместе. У меня оставалось ещё одно незавершённое дело.

Вадимир стоял, глядя на сияющую со дна озера жемчужину. Я вынул засапожный нож и, подойдя сзади, разрезал верёвки, скручивавшие его руки.

Он размял кисти. Потом тронул рукой неровно обрезанные волосы. Заправил за уши две длинные пряди спереди и ощупал оголённый затылок сзади. Чётко была видна тонкая граница загара на шее.

— Я был бы плохим королём, — сказал я, становясь рядом.

Он посмотрел искоса. Покачал головой. Вновь уставился в светящуюся изнутри воду.

— Прости меня за предательство, — слова давались с трудом.