Варвара Шихарева - Чертополох. Излом

— По крайней мере, ты не одержим — это уже удача, а стоит ли ждать большего, скажу, когда узнаю все поподробней. А теперь, может, поведаешь мне, где ты умудрился столкнуться с отродьем из Аркоса? Не на тракте же оно разбойничало, в самом деле?

— А зачем твари в холода по грязным дорогам шастать, если ее в святилище и привечали, и кормили сытно? — едва заметная улыбка «Карающего» была полна горечи, но Матушка истолковала эту усмешку по-своему и сердито заметила.

— Ты совсем из ума выжил? С подобным не шутят!

— Он и не думал смеяться, Матушка, — решив, что приспела пора спасать Морида от гнева Хозяйки Римлона, я выступила вперед и пояснила. — Тварь обитала в Нижнем Храме мэлдинского святилища. Ее призвала в этот мир Матерь Ольжана, и я воочию видела Аркосское отродье и оскверненный алтарь. Готова поклясться Седобородым и Маликой.

— Прежде, чем клясться, скажи, из каких сама будешь? — теперь алые, опушенные белыми ресницами глаза Матери были устремлены прямо на меня. По лицу Старшей было видно, что хотя она и не жалует Мэлдин — при одном упоминании об этом святилище между бровями хозяйки Римлона пролегла сердитая складка — поверить в то, что служительницы Милостивой опустились до запретного колдовства, ей тоже было непросто.

— Я — Энейра из святилища Дельконы — прибыла в Мэлдин по воле матери Вериники. Открыв у меня способности к ментальной магии, она решила, что мне необходимо обучение у тех, кто считался сведущим в такой ворожбе.

Старшая выразительно сморщила нос:

— Атакующая магия — удел мужчин. Женское предназначение иное!.. С другой стороны, если Малика одарила тебя такими способностями, пренебречь ее волей — худшее, что можно предпринять.

— Матерь Вериника посчитала так же, — покладисто согласилась я. Несмотря на нелюбезный прием, Хозяйка Римлона была в своем праве.

— Верительные письма или подорожная у тебя есть? — продолжала свой допрос Старшая, и я без лишних слов вручила ей оставшиеся у меня бумаги с печаткой Дельконского святилища, а после продолжила.

— Попав в Мэлдин, я обнаружила в нем некую неправильность, но сложить все воедино было нелегко. Позже, благодаря Мирне, что приехала сюда искать прибежища для себя и сестры, я выяснила истинную суть Мэлдина и узнала, что жрицы нередко использовали послушниц для упражнений в ментальной магии.

Старшая, изучив письмо, вновь посмотрела на меня.

— Ты подвергалась ментальной атаке?

— Да. Несколько раз.

— Ясно, — складка между бровями Смиллы стала еще глубже, — Это дело не терпит отлагательств, но сперва я должна убедиться, что аркосская скверна не пришла сюда вместе с вами. После этого — обед, а затем я жду подробного рассказа о произошедшем, — с этими словами она подошла ко мне, сжимая в руке оберег.

Я покорно приняла благословение Смиллы, а она, убедившись, что мои спутницы не запятнаны Аркосом, удовлетворенно кивнула и покинула комнаты. Мирна же, проводив хозяйку Римлона затравленным взглядом, тут же предложила:

— Может, лучше уехать, пока не поздно? Она бранится, да и глаза у здешней матери страшные…

— Вот когда на римлонской кухне каша подгорает, глаза у Смиллы действительно страшные, — немедля подал голос Морид и, хмыкнув, добавил, — Поверь, малышка: Смилла — это последний человек, которого тебе следует опасаться в этом мире, а если она возьмет тебя с сестрой под защиту, то можешь уже ничего не бояться.

— Хорошо, если так, — тяжко вздохнула Мирна, но тут пришли жрицы с обещанным Матерью обедом, и разговор прервался сам собою.

После еды нам дали отдохнуть от силы час, а потом был обещанный Смиллой разговор. Вначале для допроса увели Морида, затем Матерь в окружении двух старших жриц долго расспрашивала меня и Мирну. Пристального внимания матери избежала лишь Рудана — из-за малолетства ее не стали дергать и тревожить, отправив на прогулку в местный сад под надзором тихой и улыбчивой послушницы.

Мирна под строгими взглядами жриц то бледнела, то заливалась румянцем, но не плакала, рассказав все, как есть, без утайки. Запнулась она лишь тогда, когда разговор зашел о Ларинии, а Смилла, увидев, как девчушка, вновь став белее полотна, тихо бормочет «Она целовалась… Стыдно…», предупреждающе подняла руку.

— Довольно. Если хочешь, дитя, ты все остальное поведаешь во время исповеди, — после чего повернулась ко мне, — Тот нож, которым ты разбила камень, при тебе? — И, получив утвердительный кивок, приказала, — Передай его мне.

Никогда прежде я не видела такого вороженья — Матерь Римлона оглаживала нож, точно котенка, и упрашивала показать ей то, что произошла в Нижнем Храме, а исходящая от жрицы сила мягко окутывала и ее саму, и находящееся в ее руках травническое лезвие. Наконец нож откликнулся на призыв Смиллы, и она напряженно застыла, глядя куда-то в пустоту широко распахнутыми глазами.

Неожиданно лицо Хозяйки Римлона исказилось — она вздрогнула, но закусив губу, продолжала смотреть в открывшуюся лишь ей даль и словно бы не замечала ни тонкой струйки крови у себя на подбородке, ни выступившего на лбу пота, начавшего заливать ей глаза. В течение нескольких ударов сердца исходящее от Матери напряжение все нарастало, а затем Смилла, протяжно застонав, откинулась назад в кресле, и, закрыв глаза, судорожно вздохнула.

— Память принадлежащего свидетелю предмета подтвердила то, что Мэлдин подвергся осквернению. Правдивость свидетелей не подлежит сомнениям, их рассказы верны. В этом я, Смилла, Хранительница Римлона, порукой, — голос диктующей свою волю Старшей звучал устало и как-то тускло, да и сама она во время этой речи не открывала глаз.

Лишь потом, когда записавшая все произошедшее жрица, поднесла лист пергамента Смилле, та, окончательно сбросив оцепенение, быстро пробежалась взглядом по строкам свидетельства и обратилась ко мне.

— Забери свой нож, девочка. И береги его: он — твоя лучшая защита.

— Непременно, Матушка, — получив из рук жрицы свое немудреное оружие, я тут же отправила его в ножны на поясе, а Смилла тяжело поднялась из кресла и произнесла.

— Необходимые письма будут разосланы уже сегодня, а пока я сама проведу вас до комнат, — и, кивнув, замершим возле кресла жрицам двинулась вперед.

Некоторое время мы шли по коридорам в полном молчании — эти несколько часов вымотали всех не на шутку, но потом Матерь все же заговорила.

— Я увидела больше, чем следовало, Энейра. И должна заметить, что ты зря не сказала мне сразу о том, где и как впервые повстречалась с Моридом. Половина вопросов отпала бы сама собой.

— Столкновение с разбойниками не имеет отношения к Мэлдину, — накопившаяся за эти дни усталость теперь взяла надо мною вверх — свинцовой волной она разливалась по всему телу, а потому на замечание Смиллы я ответила едва заметным пожатием плеч, но Старшая не сказала еще своего последнего слова.