Алина Белова - Сказание второе: Плач Волка (СИ)

- Драконом? - Аньюн сильно удивилась и тут же нахмурилась. - В Вэлне никогда не было таких гербов.

- Теперь есть.

По лицу Аньюн скользнул страх, и Алак пожалел, что начал этот разговор. Но повернуть назад было уже невозможно. Он должен был закончить начатое. Тяжело вздохнув, юноша закрыл глаза и выпалил:

- Пока мы разбирались с Корсаками у границ, в Вэлне произошёл переворот. И теперь на трон взошёл человек, называющий себя Драконом... - он приоткрыл глаза и внимательно посмотрел на Аньюн. - Ты ведь понимаешь, кто это?

Побледнев, девушка выдохнула:

- Ньёр.

Алак медленно кивнул головой. Лишь теперь он вспомнил сон, который снился и ему, и Аньюн. Они пытались понять суть его, обращались к Га'джину, но старый янгул сказал им, что смысл тёмных видений каждый человек выбирает для себя сам. Эти сны были лишь предупреждением, звездой, указывающей на перепутье, от которого исходит множество дорог. Ворон, дракон, змея и лис - вот, что видели Аньюн и Алак.

- Вот, что значило то видение, - пробормотал Таодан. - Дракон - это Ньёр. Ворон - это я. И мы сражались. Вот в чём смысл. Он не простит мне того, что я женился на тебе.

Аньюн неожиданно усмехнулась и сложила руки на груди. Ещё никогда прежде Алак не видел такой решительности в её глазах. Покачав головой, девушка уверенно произнесла:

- Чушь. Не сравнивай себя и Ньёра с Аэгоном и Эньяром. У них действительно был повод сражаться, а у вас - нет.

- Но Аэгон женился на Лань! - воскликнул Алак. - И Эньяр не смог простить этого своему лучшему другу.

- Да, но ты, как и все остальные, упускаешь одну важную деталь. Эньяр любил свою сестру, как женщину. Поэтому, когда Аэгон выкрал Лань из Пастака, Эньяр пошёл войной на Фабар. Между мной и Ньёром нет ничего, кроме семейных уз. Я его сестра, он мой брат. Никакой любви.

Это заставило Ворона задуматься. Действительно, Ньёр относился к Аньюн как к любимой сестре, но в его голосе, когда он говорил о ней, всегда звучала лёгкая насмешка. Он был её старшим братом, защитником и другом. Змей любил подшучивать над Небесокрылой, называл её "мальчишкой, которому боги подарили женское тело". Нет, между этими двумя не было никаких чувств, кроме как семейных. Аньюн была права. Эньяр вызвал Аэгона на дуэль из-за любви к Лань. И Алаку нечего было беспокоиться.

- Помнишь, что сказал Га'джин? - прошептала Небесокрылая, заглядывая в его глаза. - Каждый сам выбирает значение тёмному сну. И мы стоим на перепутье. Эньяр и Аэгон - это лишь один из возможных кругов жизни. Вспомни, что ты видел ещё. Скажи это громко. Давай.

Алак почувствовал, как вновь запульсировало в виске. От напряжения юноша едва мог собраться с мыслями и вспомнить, что он видел во сне.

- Дракон, ворон, змей и... - молодой император на мгновение умолк и поднял на Аньюн удивлённый взгляд. - И лис.

Только сейчас Алак вспомнил весь сон целиком. Ворон и дракон сражались среди груды черепов, и закончилось всё гибелью последнего. Эньяр и Аэгон были лишь одним из возможных кругов жизни, как и сказала Аньюн. Раньше молодой император обращал всё своё внимание лишь на первую часть сна. Он был уверен, что ему придётся сражаться с Драконом. Но это было не так. Тёмное видение предупреждало его, что они ни в коем случае не должны драться. Даже если всё же Аньюн ошибается, и Ньёр потребует расторгнуть её брак с Алаком, даже если Вэлн соберётся идти войной на Фабар - Ворон должен предотвратить конфликт любой ценой.

- Если я начну войну с Югом, - пробормотал Алак, задумчиво буравя взглядом одну точку, - то Корсаки ударят мне в спину. И мы все умрём.

Аньюн кивнула. Именно это и значил их сон. Тёмное видение предупреждало их не о том, что Ньёр нападёт на них.

- Вспомни, кто всегда давал отпор Псам, - прошептала Аньюн, касаясь его волос своими изящными тонкими пальцами. - Вспомни, кто всегда был союзником Воронов.

- Питоны.

Алак почувствовал, как на сердце стало легче. Аэгон и Эньяр пошли войной друг против друга, нарушили древние клятвы и стали врагами. Это позволило Корсакам уничтожить Империю, убить императора и изгнать Питонов с их земель. Тёмное видение предупреждало, что это может повториться снова. И был лишь один способ всё изменить и предотвратить катастрофу.

- Гао! Гао! - закричал Алак, выскочив из палатки. Аньюн, закутавшись в шкуру, следовала за ним по пятам. - Гао, срочно найди посла и дай ему крепкую сильную лошадь, которая сможет выдержать путешествие до Пастака.

- До Пастака? - янгул сильно удивился. - Что моему шаттару потребовалось в землях Змей?

Алак оглянулся на Аньюн. Девушка коротко кивнула головой. Они должны были сделать это сейчас, пока не стало слишком поздно. В Вэлне сменилась власть, и Фабар должен был этим воспользоваться. Тем более что едва ли Ньёр станет поддерживать Корсаков.

- Союз, - резко произнёс Алак. - Пусть посол хоть до смерти загонит свою лошадь, но через неделю он должен быть в Пастаке. Мы должны заключить союз с Вэлном. Корсаки не смогут победить нас, если у нас будут союзники в лице Юга. А добавить к ним ещё и северян...

- ... то весь Сангенум ополчится против Латаэна, - закончил янгул.

Га'кеон изумлённо посмотрел на Алака, но спорить не стал. Эти слова казались ему чем-то невероятным, обманом, иллюзией. Янгул прекрасно всё понял, прочитав письмо. Он узнал в Драконе Ньёра и догадался, что Таодан поступит именно так - попытается заключить с Вэлном союз. Но Алак действовал так не потому, что Пеплохват был его лучшим другом. Молодой император пытался защитить своих людей, свои земли. И союз с Вэлном помогал ему это сделать. На мгновение Ворону показалось, что Гао даже с какой-то гордостью посмотрел на него. Сделав шаг, янгул наклонился к Ворону и произнёс ему на ухо:

- Мы ведёте себя совсем как настоящий шаттар. Я рад.

И, больше не произнеся ни слова, он развернулся и отправился на поиски посла, громко выкрикивая приказания шиттарийцам, что сопровождали его в общем лагере. Алак проводил янгула пристальным взглядом и, запрокинув голову, усмехнулся. Он не мог поверить, что боги благоволили ему. Сначала Медвежье плато, теперь и Вэлн. Весь Сангенум ополчился против Корсаков, как когда-то давным-давно, ещё до возникновения Империи Ворона. Жизнь действительно совершала круг раз за разом, но те, кто жили в настоящем, могли сами выбирать, какому событию суждено повториться, а какому навеки стать историей. Алак сделал всё что мог, чтобы спасти Фабар и победить Фаларнов. Теперь всё зависело от Ньёра. Какой путь выберет он? Путь Эньяра или своих предков, что чтили дружбу с Таоданами и союз с Западом? Оставалось только гадать, какой смысл выберет Пеплохват для своих тёмных видений.

***

Свидживальд смахнул с лезвия своего меча вражескую кровь, и та, капнув на снег, окрасила его в ярко-алый. На лице тана не было никаких эмоций, кроме отвращения и презрения. Убрав оружие в ножны, он подошёл ближе к сидевшему возле трупа Кольгриму и посмотрел на грудь поверженного воина, где его клинок оставил глубокую кровавую рану. Улвир чувствовал злость, исходившую от Делаварфа. Он и сам едва сдерживал эмоции. Кто бы мог подумать, что вражеские шпионы зайдут так далеко в стан северян. И никто, никто даже не заметил их присутствия. Кольгрим вздрогнул, когда представил, чем могло это обернуться.

- Я прикажу вырвать дозорным глаза, - прошипел Свидживальд, толкая мыском ботинка труп. Тот уже медленно начинал синеть от холода. Кольгрим и сам был бы рад убраться с улицы в шатёр, к тёплому костру. В декабре в Волчьих угодьях и на Медвежьем плато было чудовищно холодно. Морозы помогали северянам сражаться с Корсаками, но так долго продолжаться не могло. Если температура и дальше будет падать, даже варвары начнут умирать от переохлаждения. Эта зима будет суровее всех остальных, подумал Кольгрим. Словно боги испытывали людей на выносливость.

- Ты меня не остановишь? - удивился Свидживальд, когда Волк поднялся на ноги и пошёл прочь от трупа. - Я собираюсь вырвать дозорным глаза.

- Я прекрасно расслышал.

Неподалёку хрустнула ветка, но Кольгрим даже не дрогнул. Из-за деревьев появился Ракш и, опустившись на снег перед молодым князем, склонил голову. Рыжий волколак был ранен в плечо после последней схватки и теперь не участвовал в сражениях некоторое время, но продолжал помогать Улвиру в лагере. Всё же, Серый волк никому не доверял так, как этому парнишке, которого знал практически с самого детства. Кто бы мог подумать, что мальчишка-волколак, привезённый десять лет назад старым, ныне покойным князем Улвиром на потеху своим детям, станет в итоге другом одного из них.

- Ты позволяешь мне это сделать? - не унимался Свидживальд, следуя за ним по пятам. Мужчине не нужно было бежать, чтобы догнать Кольгрима - он ходил шире и быстрее. Дурная привычка большинства варваров. Из-за этого Улвир терпеть не мог ходить вместе с кем-то из Делаварфов. Те постоянно убегали вперёд, а потом жаловались, что волчий князь ползёт как черепаха.