Джуд Деверо - Рыцарь

– Леди Маргарет гонит вас, да? – шепотом спросила Гонория.

Дуглесс кивнула в ответ.

– А у вас есть куда пойти? Есть кому о вас позаботиться? Дуглесс помотала головой.

– Мне придется оставить Николаса этой злокозненной женщине!

– Леди Летиции, что ли? – озадаченно спросила Гонория. – Эта дама, быть может, несколько холодна, но не думаю, чтоб злокозненна.

– Вы просто ее не знаете! – воскликнула Дуглесс.

– А вы знаете?!

– Ну, я-то много чего знаю о ней! И знаю, что именно она собирается предпринять!

Гонория уже научилась пропускать мимо ушей эти странные речи Дуглесс и подумала, что ей, пожалуй, и не хочется знать все о Дуглесс.

– Так куда же вы пойдете? – повторила Гонория.

– Не имею ни малейшего представления, – ответила. Дуглесс.

– А родные у вас есть? – допытывалась Гонория.

– Может, и есть, – слабо улыбнувшись, ответила Дуглесс. – Кажется, в шестнадцатом веке где-то должны проживать некие Монтгомери!

– Но вы их не знаете? – спросила Гонория.

– Нет, знаю одного только Николаса! – ответила Дуглесс. Да, Николаса, который к настоящему моменту, без сомнения, уже вступил в брак? Она-то воображала, будто у нее есть свобода выбора, будто она может выбирать между тем, чтобы уйти или остаться, но теперь судьбу ее уже решили за нее! – Да, знаю Николаса и знаю все, что случится потом! – устало произнесла она.

– Тогда вы поедете к моей родне! – твердо заявила Гонория. – Им понравятся ваши игры и ваши песни. И они станут о вас заботиться! – Выдавив из себя некоторое подобие улыбки, Дуглесс сказала:

– Большое-большое вам спасибо, но, если мне нельзя быть с Николасом, то я вообще не хочу оставаться здесь! У Гонории даже лицо побелело, и она выкрикнула:

– Но самоубийство – дело противное Господу!

– Господу? – шепотом переспросила Дуглесс, и глаза ее вновь заволокло слезами. – Да Господь Бог и проделал все это со мной, и теперь все идет хуже некуда! – И, смежив веки, она прошептала:

– Ну, пожалуйста! Пожалуйста, Николас, не женись на ней! Пожалуйста, умоляю тебя!

Встревоженная Гонория подошла к ней и пощупала ее лоб.

– Да вы горите! – сказала она. – Вам нужно лечь, – вы больны!

– Я уже переболела! – пробормотала Дуглесс, позволив Гонории уложить себя в постель. Она как в тумане чувствовала на себе руки Гонории, расстегивавшие лиф ее платья, а потом забылась тяжелым сном.

Через несколько часов она открыла глаза и увидела, что в комнате уже темно. Она лежала в постели Гонории, и на ней была лишь ее полотняная рубашка, а волосы распущены. Подушка вся промокла, и она поняла, что плакала все время, пока спала.

– Николас! – прошептала она. Да, теперь он уже женат! Женат на женщине, которая убьет его, а со временем погубит и всех Стэффордов! Она закрыла глаза и снова задремала, а когда Проснулась, уже наступила ночь и в комнате было совсем темно. Гонория спала рядом с нею.

Что-то не в порядке! – подумала Дуглесс. – Очень и очень не в порядке! Она вспомнила, что леди Маргарет требовала от нее утром покинуть дом Стэффордов, но кроме этого явно случилось что-то еще!

– Николас! – прошептала она. – Я нужна Николасу! Она встала с постели и прошла на лестницу. Там все было тихо. Босая она спустилась вниз, переступая через лужицы, оставшиеся на полу после уборки, вышла через заднюю дверь и направилась в сторону парка, следуя инстинкту и какому-то внутреннему голосу, который вел ее.

Пройдя кирпичную террасу, она спустилась по ступенькам в сад, прошла по насыпной дорожке и свернула к садику со сложным переплетением дорожек. На небе виднелась лишь четвертушка луны, вокруг царил мрак, но ей и не нужно было ничего видеть, ибо ее вело внутреннее зрение.

Приближаясь к садику, она услышала плеск фонтана, где до отъезда Николаса ежедневно принимала душ. Но с того дня, как уехал Николас, она даже не выходила из дому.

В фонтане стоял Николас – совершенно голый, и тело его было покрыто мыльной пеной!

Дуглесс даже не успела что-то понять или о чем-то подумать! Только что она была перед фонтаном, а в следующее мгновение уже трепыхалась в мокрых руках Николаса и, обнимая его, целовала со всем отчаянием и страхом за него!

Все произошло настолько внезапно, что у нее просто не было времени хоть чуточку подумать. Вот она в объятиях, а вот они оба уже на земле, и при этом она без одежд! И они слились воедино с таким нетерпением, какое бывает у вырвавшегося на волю узника, так что Дуглесс даже взвизгнула. И Николас не слишком нежно, о нет, вовсе не нежно, выгнул ее тело, распластав ее на каменной скамье, и резко, будто слепящая молния, вошел в нее. Дуглесс же, вцепившись ему в плечи, впиваясь ногтями в его тело, обхватила ногами его талию, целиком отдаваясь ему!

Быстрыми, бешеными, сумасшедшими толчками они рвались навстречу друг другу, и тела их, залитые потом, впиваясь одно в другое, поднимались и опускались одновременно – снова, и снова, и снова!

Когда все уже шло к концу, Николас, подсунул под нее свои сильные руки, приподнял ее за ягодицы, чтобы в последнем толчке проникнуть в нее еще глубже! В глазах у Дуглесс потемнело, и тело ее напряглось в последнем пароксизме страсти: что-то выкрикнув, она почувствовала, что напряжение наконец-то отпустило ее!

Лишь спустя какое-то время она начала приходить в себя. Николас улыбался ей, и его зубы белели во тьме. Даже во мраке она могла видеть, как он счастлив.

Теперь к Дуглесс вернулась способность соображать.

– Что же мы наделали? – прошептала она. Высвобождаясь из ее плотно обхвативших его ног, Николас, приподняв, поставил ее рядом с собой и ответил:

– Мы только-только начали!

Она, моргая, растерянно глядела на него и все пыталась побудить свой разум работать лучше, но все тело ее еще трепетало от близости с ним. Соски подрагивали, прижимаясь к его груди.

– Отчего же ты здесь? – наконец проговорила она. – Боже ты мой! Николас, что же мы с тобой натворили?! – Она хотела было сесть на скамью, но он крепко обнял ее.

– У нас еще будет время для слов, – сказал он. – А сейчас я хочу сделать то, чего всегда хотел больше всего на свете!

– Нет! – воскликнула она, отшатываясь от него и шаря в темноте в поисках своей рубашки, вернее, того, что от нее осталось. – Нет, сейчас мы должны поговорить! Другого случая у нас не будет. О Николас! – воскликнула она – и голос ее делался все громче, – у нас больше не будет времени!

Он привлек ее к себе и сказал:

– Так ты все же настаиваешь на том, что вот-вот исчезнешь, да? – спросил он. – Ну, вот же, гляди! Мы лишь попробовали – право же, только попробовали! – друг друга, а ты осталась здесь!

Ну как объяснить ему?! Она рухнула на скамью и, понурив голову, сказала: