Анатолий Нейтак - Попытка говорить 2. Дорога человека

Кроме перечисленных мной существ, неподалёку от веранды левитировал Блюститель – первый из разумных и наделённых магией жителей Пятилучника, кого я встретил, а рядом с ним парил, порой незначительно меняя своё положение в пространстве, тороид примерно четырёх метров, если говорить о его внешнем диаметре. Тороид этот состоял из холодной плазмы, синей с белым, по сути же он являлся удалённой проекцией ЛиМаша: продолжением его сознания и проводником его чувств. В создании проекции принимал участие не только дельбуб: половину работы, если не больше, сделал за него я. Сам по себе он ещё не мог создавать подобные проекции, хотя учился благодаря почти не ограниченному обмену мыслями поразительно быстро.

- Надо полагать, – снова заговорил Неклюд, выдержав паузу и убедившись, что никто другой среди присутствующих не торопится подать реплику, – теперь ты с новым рвением примешься за решение задачи о безопасном возвращении на Дорогу Сна.

- Да, примусь. Хотя не так-то просто будет мне выбрать наилучший способ из тех, которые проще всего реализуемы на практике.

- И каковы же, на твой взгляд, эти способы? – спросил Тенелов.

- Кратко говоря, их три. Я могу попытаться пройти второе высшее посвящение и овладеть силами Улицы Грёз. Затем я могу создать для поиска на Дороге Сна специальное воплощение и путешествовать там бодрствуя, пока воплощение моё в Сущем будет спать. Наконец, я могу сделать примерно то же, что и в самый первый раз: сковать свою суть, память и душу добровольными оковами и тем уберечь их от влияния Дороги. Однако из-за произошедших во мне изменений этот путь – едва ли не самый неприятный, потому что слишком многое придётся мне сковывать и от слишком многого отказываться.

Помолчав, я добавил:

- Хотя ещё меньше нравится мне четвёртый вариант, самый простой: перейти на Дорогу Сна вообще без дополнительной подготовки и надеяться, что я научусь управлять неизбежными изменениями раньше, чем эти изменения начнут управлять мной.

- Почему же тебе не нравится последний вариант? – поинтересовался Неклюд. – Ты ведь сам демонстрировал мне, как легко и просто способен менять облики.

- Глупый вопрос, – заметил Фартож, слушавший очень внимательно… впрочем, големы, даже одушевлённые, невнимательными быть не умеют. – Рин Бродяга овладел изменениями форм, когда была защищена его суть. Но как можно быть уверенным в том, что с той же лёгкостью ему удастся овладеть и изменениями сути? Да, власть, которую можно обрести на этом пути, будет огромна… ведь даже риллу не являются господами своей сущности и в этом, как в немногом ином, равны смертным. Но и риск этого пути превосходит все разумные пределы. Безумцем надо быть, чтобы отказаться от себя!

- Тут неподалёку, – заметил Неклюд философски, – существуют сотни и тысячи тех, кто исповедует именно эту форму безумия. Называют таких существ Отринувшими.

Я возразил:

- Странно ты трактуешь их стремления. Насколько я понял, Отринувшие отказываются вовсе не от себя. Они всего лишь стараются избавиться от всего наносного, чтобы прояснить свою изначальную суть. Не отказа от неё, но как раз приобщения к ней они хотят.

- Это вопросы веры, притом теоретические, – вмешалась Айнельди. – А Рина, как я поняла, интересует вопрос вполне практический.

- Есть ещё один практический вопрос. И формулируется он в трёх словах: что нам делать?

Неклюд улыбнулся угрюмо:

- А я уж было решил, что ты, Бродяга, добавишь к этому ещё два слова: с риллу.

- Так далеко мои амбиции не простираются. Мне довольно того, что имеется анклав реальности, не зависящий от произвола риллу, ибо не они его творили. Заметьте, что я, как самый настоящий бродяга по своей сути, не претендую на какую-либо часть Пятилучника. Хватит с меня и того, что Пятилучник есть. И что в нём у меня имеется место, куда я могу приходить в промежутках между странствиями, а также добрые друзья.

- Ты быстр в суждениях, Рин.

- Это тоже следствие моего характера. Или сути, если угодно. Для меня каждый, готовый к диалогу, ничего не желающий от меня получить и ни к чему меня не принуждающий – друг… пока делом не докажет обратного.

- Единые стандарты, единая мера для всех и каждого… это иллюзии, причём опасные. У каждого из здесь присутствующих, даже у Блюстителя и ЛиМаша, свои интересы. И далеко не каждый готов поступиться своим ради совместного дела. Особенно если ради этого дела требуется идти на серьёзный риск и терпеть невосполнимые потери.

- Это, Неклюд, снова теория, – сказал я с нажимом. – А вот если поставить вопрос, что называется, ребром: неужели ты откажешься от Пятилучника и всего, чем он может стать, ради личной безопасности? Неужели не считаешь этот мир своим?

- Считаю. И готов защищать его. Но ведь понятие защиты каждый тоже трактует по-своему. Взять хотя бы Айнельди. Будете ли вы претендовать на этот мир, а, божественная?

- Я возьму не больше, чем мне отдадут по доброй воле.

- Красивые слова.

- Для богов то, что вы называете красивыми словами, значит не меньше, чем для вас – ваша магическая Сила.

- Ты напрасно пытаешься спровоцировать Рина, – заметил Тенелов. И тотчас же стало ясно, что он, ученик Фартожа Лахсотила, ставит себя выше Неклюда – ученика мага, называвшего наставником ученика Фартожа. – Айнельди пришла сюда и останется здесь, и будет жить здесь, как живёшь ты, а Рин жить в Пятилучнике не будет, потому что он неспроста назван Бродягой. Такова его суть, которую вряд ли с лёгкостью изменит даже Дорога Сна.

- А тебе, Тенелов, – ворчливо заметил древний маг, – вообще лучше было не раскрывать рта. Скромно полагаю, что и Рин, сторону которого ты якобы принял, и Айнельди, которую ты будто бы защищаешь, не высоко оценят твою речь. Не особенно вежливую уже потому, что все мы у Неклюда в гостях и должны соблюдать правила гостеприимства.

Богиня не удержалась от шпильки:

- Наш хозяин первым назвал единые стандарты опасной иллюзией.

- Давайте оставим выяснения отношений до более удачного момента, – предложил я со всей убедительностью, какой мог достичь при помощи ламуо. – Я собрал здесь всех нас, полагая, что у присутствующих имеется некий общий интерес. Мы можем расходиться в вопросе о том, как надо жить, что стоит защищать и за что не жаль умереть. Но все мы, как мне кажется, хотели бы жить как можно дольше. А одно из условий такой жизни, кстати, – разумное ограничение своих притязаний. Подчёркиваю: разумное.

- Не все из присутствующих в полном смысле живы, – напомнил Тенелов.

- Зато, на что я очень надеюсь, – парировал я, – разумны ВСЕ собравшиеся. Большинство из нас – маги. А это означает, среди прочего, что нам нет смысла зариться на чужое: у каждого из нас более чем достаточно своего. Станет ли Неклюд отбивать у Айнельди паству? И сможет ли вместо него Айнельди проследить за питающим узлом?