Элизабет Хэйдон - Реквием по солнцу

Владелец таверны улыбнулся.

— Потому что мое имя не является моей собственностью, милорд. Оно принадлежит братству, родившемуся еще до того, как мы покинули Остров. Моя верность отдана сообществу более древнему и могущественному, чем любая клятва, которую я вместе с остальными подданными дал вашему деду, королю Гвиллиаму, перед отплытием с обреченного Серендаира. Поэтому, при всем моем уважении, вы не имеете надо мной власти. — Тут он слегка наклонился вперед. — А вот ваша жена имеет.

— Рапсодия? — От удивления голос Эши прозвучал довольно громко, и Акмед пнул его под столом, заставив говорить тише. — Вы ее видели?

Старик покачал головой.

— Только во время Совета, милорд. — В его блестящих голубых глазах появилось понимание. — Так вот кого они ищут…

Путешественники переглянулись, и Акмед кивнул.

— Да, — подтвердил догадку старика Эши, стараясь, чтобы голос не выдал его чувств.

На лице старика появилось беспокойство.

— Обоги, нет. Неужели опять? Что произошло?

— Опять? — воскликнул Акмед. — Расскажи нам, откуда ты ее знаешь.

Старый Барни оглянулся через плечо, убедился в том, что на них не обращают внимания, и заговорил:

— Я знал ее в старом мире. — Лицо старика стало печальным. — Мы с моей женой Ди очень любили, когда она приходила к нам в таверну. Она изучала музыку, а в нашей «Шляпе с пером» часто сидела за столиком в углу и что-то записывала на пергаменте. Рапсодия никогда и никому не доставляла неприятностей. Мы оба ее любили. Если бы не она, я бы с вами сейчас не разговаривал.

— Почему? — спросил Эши. Хозяин таверны заморгал.

— Все дело в случае, милорд. Когда я в последний раз видел ее в старом мире, она подарила мне сочиненный ею музыкальный отрывок, записанный на куске пергамента, и сказала, что это мое имя. И добавила: если я вдруг встречу барда, то должен попросить его сыграть этот отрывок. Она куда-то очень торопилась, ее преследовал очень опасный человек, а я спрятал пергамент в фартук и забыл о нем. Больше на Серендаире я ее никогда не встречал. Через пару недель в «Шляпу и перо» — я сохранил прежнее название своего заведения — заглянул странствующий менестрель и в обмен на пинту эля исполнил мелодию, подаренную мне Рапсодией, — легко запоминающийся мотив, который прекрасно подходил к моему характеру, ведь в нем было заключено мое имя. Тогда я не понимал могущества Дающих Имя. Рапсодия казалась мне просто милой девушкой, попавшей в беду. Мотив мне нравился, поэтому я насвистывал его каждый день. Постепенно это вошло в привычку. Иногда я ужасно надоедал моей бедной Ди, да будет спокойным ее отдых в Загробном мире. Началась и закончилась Сереннская война, моя любимая Ди постарела и ушла в иной мир, жизнь продолжалась день за днем, год за годом, столетие за столетием, однако я оставался таким же, каким был в тот день, когда Рапсодия подарила мне мою мелодию. Прошло много лет, прежде чем я понял, в чем причина. Сначала я думал, что среди моих предков были лирины или кто-то из других долго живущих народов. А потом, уже на борту корабля, покидающего Серендаир, я встретил лиринского Дающего Имя. Он оказался очень симпатичным человеком и обратился ко мне по имени, хотя я был уверен, что никогда не видел его раньше, и он не мог знать, чем я занимался на Острове. «Откуда вы знаете мое имя?» — спросил я. Он рассмеялся и ответил: «Вы сами его мне назвали, добрый человек. Оно в мелодии, которую вы насвистываете». Мы подружились с ним за время долгого путешествия — оба бежали с Острова с Первым флотом и находились на одном из кораблей конвоя Меритина. Именно тогда я узнал причину своей долгой жизни. Насвистывая свое имя каждый день, я в некотором смысле воссоздавал себя заново, возвращая в прежнее состояние.

В тусклом освещении таверны блестящие голубые глаза Барни сверкали.

— После того как мы прибыли сюда, я, как и все, обрел бессмертие, — продолжал Старый Барни. — Одни наслаждались им, другие возненавидели. Однако они, в отличие от меня, не успели пережить свое время еще до отплытия с Серендаира. Если бы не этот последний дар вашей жены, король Гвидион, я бы вообще не попал сюда. И хотя мне довелось увидеть немало ужасного и порой случается мечтать о том, чтобы оказаться рядом с моей Ди, должен признать, что Рапсодия сделала мне несравненный подарок.

Эши накрыл ладонью руку старика. Пальцы хозяина таверны дрожали.

— Вы знали человека, который преследовал мою жену? — тихо спросил Эши.

Голубые глаза Старого Барни широко раскрылись, в них появился страх.

— Майкл Ветер Смерти, — прошептал он, словно боялся произнести это имя вслух. — Да, я его знал — видел один или два раза. А почему вы спрашиваете?

— Возможно, сейчас ему удалось похитить Рапсодию или он ее преследует, — прямо ответил Акмед. — Скорее всего, именно он сжигает поселения на побережье. Теперь он не Ветер Смерти, а Ветер Огня, поскольку стал шлюхой ф'дора.

— Боги, — прошептал Старый Барни, закрыв руками лицо. — Нет.

Эши сжал его руку.

— Помогите нам, — коротко попросил он. — Я уверен, что вы можете. В начале лета мы с Рапсодией посетили Прорицательницу Ярима, способную видеть Будущее, и ее предсказание, похоже, связано именно с вами.

Старик задрожал еще сильнее.

— Мэнвин? Мэнвин упоминала обо мне в пророчестве?

— Я не уверен, но теперь мне так кажется. — Эши погладил старика по плечу. — Она предупредила Рапсодию, что ей следует бояться Прошлого, что оно преследует ее, оно хочет причинить ей вред и помочь. А потом Мэнвин сказала: «Давным-давно обещание дано, давным-давно имя произнесено, давным-давно голос смолк, уплати тройной свой долг».

— Я… обо мне никогда не говорилось в пророчествах, — испуганно проговорил старый хозяин таверны. — Мэнвин наводит на меня страх — много лет назад я слышал ее безумные речи во время Совета. Милорд, мысль о том, что она видела меня в свой секстант, пугает. Я простой человек, слишком долго проживший на свете.

— Но вы готовы помочь моей жене? — с отчаянием спросил Эши. — Мне кажется, вы именно то «прошлое», которое может ей помочь.

— Да, конечно, — едва слышно прошептал Барни. — Да, прорицательница безумна, но ее слова истинны. Было названо имя, мое имя, и в результате я до сих пор жив. Я обязан Рапсодии и с радостью готов заплатить по счету. Просто я не понимаю…

Он замолчал, словно ему в голову пришла новая мысль. Лицо стало серьезным, из глаз исчез страх.

— Кажется, я знаю, как я смогу ей помочь, — тихо промолвил он.

— Ну, говори, — потребовал Акмед.

— Пожалуйста, дедушка, — добавил Эши, пытаясь угомонить дракона, который начал проявлять нетерпение.