Раймонд Фейст - Дочь Империи

С шумным всплеском Барули поднялся в ванне, собираясь запротестовать. Однако Мара с видом самой нежной заботы поспешила подойти и, положив руку к нему на плечо, усадила его обратно в ванну.

— Зачем же и тебе портить удовольствие! — забеспокоилась радушная хозяйка и немедленно подозвала одну из прислужниц. — Миса, Барули еще не выкупался как следует. Останься и позаботься о нем.

Самая привлекательная из служанок, державших полотенца, шатнула вперед и без колебаний скинула платье, а заодно и нижнее белье. Мягкие линии ее фигуры поражали совершенством, но Барули не замечал никого и ничего: он, не отрываясь, смотрел на Мару, пока та, облаченная в чистую одежду, не вышла из комнаты. Дверь за ней тихо притворилась, хотя и не слишком плотно. Сын властителя Кеотары взмахнул кулаком, подняв в ванне фонтан воды. Затем с неохотой перевел взгляд на девушку. И тут досада улетучилась, уступив место зову голодной плоти.

Мара не стала дожидаться финала, стоя за дверью. Она немного отошла по коридору; Накойя и Папевайо последовали за ней.

— Ты была права, Накойя. Я держалась как императрица, и до моего ухода он не соизволил даже заметить Мису.

Из ванной комнаты донесся легкий всплеск, а затем кокетливый девичий визг.

— Ну вот, кажется, он наконец ее заметил, — рискнул высказаться Палевайо.

Накойю такие пустяки не занимали.

— Миса только разожжет его аппетит еще больше. Теперь уж Барули будет сгорать от желания заполучить тебя, дочка. Но, должна признать, ты изучила мужчин лучше, чем я предполагала. И все-таки хорошо, что в твоем присутствии Барули держал себя в руках. Если бы Вайо пришлось убить его… — Накойя не договорила.

— Ну, не пришлось, и прекрасно. — После всего пережитого Мара чувствовала себя скверно и не хотела обсуждать этот предмет. — Сейчас я пойду и запрусь в кабинете. Дайте мне знать, когда Барули закончит свои игры с Мисой и уедет.

Мановением руки она отослала обоих приближенных. Остался лишь мальчик-посыльный; он стоял, широко расставив ноги, изо всех сил стараясь походить на сурового воина. Его попытки изображать взрослого обычно казались Маре очень забавными, но сейчас они нисколько ее не развеселили.

— Пришли ко мне в кабинет Джайкена, — коротко приказала она ему. — У меня есть кое-какие планы насчет той земли, которую мы получили от властителя Тускалоры.

Мара решительным шагом двинулась в сторону кабинета, но тут послышался заливистый детский смех, и ее раздражение растаяло без следа: Айяки пробудился после дневного сна. С нежностью улыбнувшись, Мара свернула в детскую. Интриги и большая Игра Совета могут подождать, пока она не повидается с сыном.

Когда Барули из Кеотары опять явился в Акому, его сопровождал десяток искусных плясунов-акробатов, один лучше другого: они вертелись волчком и совершали головокружительные прыжки под музыку целого оркестра. Новые носилки, обитые металлом, украшенные бахромой и бусами из самоцветов, были еще более роскошными, чем прежние. При виде всего этого сверкающего великолепия Мара с неудовольствием подумала, что в стиле претендента на ее руку проявляется показная пышность, столь свойственная повадкам властителя Анасати.

— Почему, интересно, церемония визита Барули с каждым разом все больше смахивает на цирк? — шепнула Мара Накойе.

Советница потерла руки:

— Я сообщила твоему юному воздыхателю, что тебе скорее придется по нраву такой мужчина, который может с достоинством явить миру свое богатство… хотя я и выразила все это не столь прямо.

Мара недоверчиво посмотрела на нее:

— Откуда тебе было знать, что он прислушается к твоим словам?

Накойя насмешливо махнула рукой в сторону юноши, который, высунувшись из паланкина, вертел головой в явной надежде отыскать взглядом предмет своего поклонения:

— А ты, дочь моя, до сих пор не уразумела? Любовь превращает в глупцов даже самых великих мужей.

Мара кивнула, поняв наконец, почему ее бывшая нянька так настаивала на том, чтобы она разыгрывала распутницу. Барули ни за что не стал бы просаживать целое состояние, всего лишь выполняя желание отца. Утром Аракаси получил донесение, что юноша довел Кеотару, дела которой и так были достаточно плачевны, почти до полного разорения. Его отцу Мекаси будет несладко, если ради спасения чести придется просить милости у Джингу.

— Этот мальчик отца по миру пустит, лишь бы забраться в твою постель, — сказала, качая головой, Накойя. — Его можно пожалеть… Так, совсем чуть-чуть. Когда ты подсунула ему вместо себя Мису, все получилось как надо: его еще больше влечет к тебе. Дурачок влюблен без памяти.

Музыканты грянули приветственный гимн, который почти заглушил рассуждения первой советницы. Блеснув россыпью финальных арпеджио виелл, вся процессия поднялась по ступеням к господскому дому и вошла в сад. Как только Барули вышел из паланкина, плясуны одновременно подпрыгнули, перекувырнулись через голову и, образовав полукруг, низко поклонились Маре.

Черные волосы юноши на этот раз были завиты в кольца; на руках у него красовались массивные резные браслеты. Когда он подошел к Маре ближе, спеси в его осанке поубавилось. Вместо легкомысленного наряда, в каких он уже привык видеть властительницу Акомы, на ней было строгое белое платье с длинными рукавами; край подола далеко заходил за колени.

Несколько растерявшись при виде такой метаморфозы, Барули сумел тем не менее с должным изяществом отвесить поклон.

— Госпожа?.. — вопрошающе взглянул он на Мару, знаком приказав своей свите отойти.

Мара также дала понять своим слугам, что им следует пока постоять в отдалении.

— Барули, я кое-что поняла, — промолвила она, потупив очи и слегка нахмурясь, словно разочарование было чересчур велико и ей не удалось этого скрыть. — Я была одинока… а ты очень красивый мужчина. Я… я поступила плохо. — Остальное она выпалила, не останавливаясь:

— Я позволила желанию взять верх над рассудком, а теперь мне ясно, что ты считаешь меня еще одной дурочкой, которая готова пополнить список твоих побед.

— Нет, нет! — перебил ее Барули, немедленно придя в волнение. — Мара, в моих глазах ты — совершенство среди женщин. — Его голос упал до благоговейного шепота. — Более того, я люблю тебя. Мне бы никогда не пришло в голову играть чувствами женщины, на которой я мечтаю жениться.

Его искренность поколебала Мару лишь на мгновение. При всей его красоте Барули всего-навсего еще один тщеславный молодой воин, не наделенный ни благоразумием, ни, тем паче, мудростью.

Барули протянул к ней руки, но Мара отступила.

— Я хотела бы верить тебе, Барули, но твои поступки противоречат твоим прекрасным речам. Всего два дня назад ты счел мою служанку вполне подходящей заменой… — Кто бы мог подумать, что лгать так легко, подумала она. — Милый мой Барули, я была готова отдаться тебе, но поняла, что ты ищешь любовных приключений. А я ничем не примечательная вдова.