Кира Измайлова - Странники

— Принимайте, Трилвас, — сказал шпионолов. — Наши… хм… гости. Марстен Сейрс, Юлия Сейрс. Брат и сестра. Режим содержания — «первый прим.» Все ясно?

— Так точно, — козырнул сержант. Они тут отдавали честь очень похоже на военных моего мира, только руку прикладывали не к виску, а к середине лба, держа ладонь вертикально. — В одиночку их?

Видимо, мои чувства настолько легко читались по выражению моего лица, что шпионолов несколько смутился. Очередной моей истерики ему определенно не хотелось, а я была полна решимости отстаивать свое право оставаться с «любимым братом» любыми способами.

— Необязательно, — сказал шпионолов. — Девушка опасности не представляет. За молодым человеком — особый надзор. Все ясно, сержант?

— Так точно! — снова козырнул тот и повернулся к нам. — Шагайте, да поживее. Вас тут уже заждались…

— У сержанта очень давно не было… подопечных, — доверительно сказал нам шпионолов и ретировался. (Меня его реплика как-то не порадовала, если честно!)

— Сюда, — приказал сержант, гремя ключами. Скрипнула, открываясь, тяжелая дверь.

Солдатики, неуверенно подталкивая нас в спины дулами ружей, повели нас за сержантом.

— Располагайтесь! — широким жестом обведя предназначающееся нам помещение, провозгласил сержант и ухмыльнулся. Ухмылка эта не сулила ничего хорошего…

За нами захлопнулась дверь, основательная такая, с зарешеченным оконцем.

— А когда у нас по расписанию обед? — крикнула я безнадежно. Есть хотелось все ощутимее.

— Вы его пропустили, — раздалось из-за двери. — Стало быть, завтра.

— А ужин?! — не отставала я.

— Пр-рекратить р-разговорчики! — рявкнул сержант, и я увяла. Сквозь решетку виднелась угрюмая физиономия нашего цербера. — Если с вами приказано обращаться гуманно, это не значит, что я буду потакать всем вашим капризам! Так что… — Гнусная харя приблизилась к решетке. — Сидите смирно… задержанные. Не доставляйте мне лишних хлопот. Уяснили? — Не наблюдая реакции, сержант рявкнул, да так, что я присела: — Уяснили?!

— Д-да… — выдавила я. Марстен вообще не отреагировал на происходящее.

— То-то же, — удовлетворенно сказал сержант и со стуком закрыл окошко на двери.

Мы с Марстеном остались наедине.

Я огляделась. Камера — а это была, вне всякого сомнения, именно камера, — выглядела куда комфортабельнее, чем те помещения, где мне уже довелось сиживать. Довольно просторная (во всяком случае, явно больше моей комнаты дома!), две койки, что-то вроде тумбочки, светильник имеется, маленькое зарешеченное окошко под самым потолком… Удобства… ох, вот что меня всегда больше всего удручало! В данном случае не предусматривалось даже какой-нибудь ширмочки, не то что отдельного… помещения. До канализации они тут додумались, это радовало… Зато не радовало все остальное! В особенности же меня беспокоило поведение Марстена…

Оглядев камеру, Марстен занял ближайшую к нему койку, улегся на нее и попросту перестал реагировать на внешние раздражители. Он не отвечал на мои вопросы, никак не откликался на мои призывы вспомнить о «любимой сестре» и проявить себя заботливым братом… В конце концов, я просто устала тормошить Марстена, к тому же, давала о себе знать бессонная ночь, так что я тоже прикорнула ненадолго.

Проснувшись, я поняла, что проспала намного дольше, чем рассчитывала. Судя по тому, что за окошком стемнело, а светильник под потолком загорелся ярче, наступил вечер. Хорошенько прислушавшись, можно было различить, как где-то снаружи перекликаются караульные, вдалеке слышатся взрывы, уже привычные и нестрашные, кто-то разговаривает, смеется даже… Только мы с Марстеном были заперты в этом подвале!

Марстен по-прежнему лежал, отвернувшись лицом к стене, и ни на какие мои попытки расшевелить его не реагировал. Мне было решительно не понятно, что с ним такое, но начать разговор по душам я не рискнула, вдруг нас подслушивали?

За дверью послышались шаги, лязгнул замок, решетка на окошке отодвинулась, и кто-то мрачным басом провозгласил:

— Ужин!

Я подскочила с койки, подбежала к двери и получила две миски и две кружки. В мисках, судя по запаху, содержалось что-то вроде уже пробованной нами каши с ошметками мяса, в кружках оказалась обычная вода. Впрочем, неважно, что там, главное — съедобно и достаточно много!!

— Закончите — стукните в дверь, — велели снаружи. — И живо, некогда мне тут с вами валандаться!

— Конечно-конечно! — заверила я сурового стража. Это был не сержант, определенно, и я почти не боялась. — Мы быстренько! Марстен, вставай, жратва пришла! Марстен, ты есть будешь? Марстен!?

Марстен не отзывался.

— Ну и черт с тобой, — в сердцах сказала я. — Я тогда твою порцию съем! Не пропадать же добру…

Эту угрозу я исполнила, на самом деле, не так уж там было и много этой самой каши, как сперва показалось. Марстен не то что не обернулся, он вообще признаков жизни не подавала, так что я не на шутку встревожилась. Это совершенно не походило на всегда жизнерадостного Марстена, а потому пугало! С этим определенно надо было что-то делать…

Вернув посуду тюремщику (я уж не знаю, в каком звании пребывал исполнявший эту роль солдат, а может, это и вовсе не солдат был, поди разгляди через это окошко!), я занялась продумыванием стратегии. Выходило плохо, хотя бы потому, что я не понимала, какая муха укусила Марстена. Убедившись, что ничего ценного я придумать не смогу, я решила, как обычно, действовать по обстоятельствам. Для этого, однако, надо было Марстена разговорить… А как это сделать в условиях несомненной слежки!? Голова у меня в результате активных раздумий пошла кругом, и я решила для начала дождаться ночи. Авось, в глухую полночь немного найдется желающих слушать, о чем шепчутся заключенные! Конечно, наверняка все разговоры записываются… Но кто знает, будут записи слушать или нет? С одной стороны, рискнуть стоило, Марстеново состояние мне категорически не нравилось! С другой стороны, не сделать бы хуже… Помучившись, я таки достигла компромисса с собой и решила подождать до завтра. Глядишь, Марстен оклемается, а нет, так я еще что-нибудь придумаю…

За такими мыслями я провела время почти до утра — спать не хотелось, я днем выспалась, — потом ненадолго задремала, а с первыми лучами солнца, проникшими в нашу камеру, меня довольно грубо разбудили воплем «Завтрак!». Одно здесь было хорошо — кормили регулярно, хоть и однообразно.

Уничтожая свой завтрак, я покосилась на Марстена. Он, по-моему, со вчерашнего дня так ни разу и не шелохнулся! Не знаю, как там устроен организм у магов, но, по-моему, вторые сутки не есть и не пить — это уже слишком! (Да и мне по две порции лопать не полезно, я же потом ни в какие штаны не влезу!)