Галина Чередий - Связанные поневоле

Зато теперь я уже второй час скачу тут на этих каблуках, затянутая в это идиотское нежно-лавандовое платье, и сил и терпения у меня уже просто нет! А церемония еще даже и не началась. А все потому, что не делай никому добра, не получишь… вот этого. Вот кто меня просил лезть со своими советами к Линде, подсказывая ей, как затащить, наконец, Дина под венец? Вот теперь стой тут и медленно закипай от всего этого мельтешения звуков и запахов. Черт, запахи были самым ужасным испытанием. Мой желудок так и норовил познакомить всех окружающих с тем, что я ела на завтрак, особенно когда мимо дефилировал кто-то с особо удушливым парфюмом. Если сейчас так паршиво, то что же дальше-то будет?

— Родная! — Голос моего мужа одним своим звучанием делает окружающую действительность намного лучше.

А когда я оборачиваюсь и вижу его в смокинге, то все раздражающее меня исчезает вовсе. Остается он, идущий ко мне через толпу и улыбающийся так, словно я солнце всей его жизни.

В этот момент я почему-то вспоминаю, как мы впервые поехали к его родителям на Рождество. Весь перелет я дергалась, предвидя, как неловко и некомфортно буду ощущать себя среди членов его семьи и родной стаи. Я сжимала зубы, настраивая себя на то, что смогу выдержать спокойно эти сутки. Ведь Северин был так рад, что я согласилась поехать в эту его лесную глухомань и познакомиться со всеми. Но он-то ехал домой, к своей семье, а я… В общем, я надеялась, что смогу перенести это ради него. Северин, чувствуя мою напряженность, то и дело обнимал меня и шептал мне на ухо все свои сладкие пошлости, которые никогда не оставляли меня равнодушной и превращали мозги в стекающую между ног жидкость. Но не в этот раз.

Когда мы наконец подъехали в большому, сложенному из толстенных бревен дому, я глубоко вздохнула, готовясь ко всему, что бы ни последовало. Но оказалось, что ни черта я не готова. Потому что в следующую минуту дверь в машине распахнулась и меня выдернули, как куклу, наружу. Здоровенный детина, в котором абсолютно точно угадывались черты моего мужа, просто поднял меня над своей головой на руках, как хренов трофей, и завопил:

— Я первый, долбаные вы неудачники! — Ломанулся куда-то, даже не подумав меня опустить. С нарастающим шоком я увидела, что к нам несутся еще двое таких же громил и вопят и ругаются, явно намереваясь меня у моего чокнутого похитителя отнять. Когда они нас настигли, я почувствовала себя мячиком для регби. Нет, мне не причинили ни грамма боли, но эти верзилы гонялись друг за другом, как стая безмозглых щенков, таская меня, как любимую игрушку. При этом они целовали меня в щеки и хохотали так заразительно, что я и сама стала смеяться, не знаю уж почему. Вот ведь дурость! Наконец, Северин расшвырял всех и вернул меня себе.

— Найдите себе своих женщин, тупоголовые придурки, — беззлобно рыкнул он. — А от моей руки прочь, стадо идиотов!

— Мелкий, ты всегда был редкостной жадиной, — ответили ему.

Я чуть не подавилась смехом, услышав в отношении моего мужа, которому едва до плеча доставала, обращение «мелкий». Хотя, конечно, если присмотреться к остальным, то вопросов не возникало.

Оказавшись в конце концов на ногах, я была представлена официально трем братьям Северина, которые и встретили меня таким нетривиальным образом. И глядя на этих троих роскошных самцов, я размышляла — благо это или потеря для мира, что они живут себе в этой глухомани и не показывают носа в большой мир. Потому как и один-то Монтойя оставил за собой целый шлейф разбитых женских сердец. Так что же будет, если там объявятся еще трое? Помоги тогда, Господи, женщинам всего мира, потому как в этом семействе потрясающая генетика! А познакомившись с отцом Северина, я поняла, откуда все берется. Огромный мужчина трепетно, как сокровище, обнимал хрупкую Лайлу и смотрел на нее, как на единственный источник света в своей жизни. И от этого больно сжималось сердце.

Весь оставшийся вечер я все время ловила себя на том, как легко и ненапряжно мне удается общаться со всеми членами семьи Северина. Они заставляли меня улыбаться и создавали ощущение родственного тепла, и я совершенно забыла то чувство, с которым ехала сюда. Когда мы уезжали на следующий день, я почувствовала, как предательские слезы щекочут мои глаза. Вот именно так, наверное, и должно чувствоваться расставание с домом и близкими. Спасибо моему мужу за то, что он подарил мне и это знание, как и за многое другое.

— Ты в этом платье выглядишь как самая аппетитная конфетка в мире, сладкая моя, — прошептал Северин, пробравшись наконец через толпу. — Мне ужасно хочется утащить тебя в укромный уголок, развернуть обертку и облизывать. Уверен, что на вкус ты в сто раз лучше, чем на вид.

Боже, это мой муж и его болтливый рот, который я так люблю!

— Прекрати! — шикнула я на него. — Ты что, хочешь, чтобы я стала красной, как свекла?!

— Ну, допустим, я хочу совершенно другого, но пока мы не передадим Дина в цепкие лапки Линды, мне не видать исполнения желаний! — горестно вздохнул Северин. — Так что остается терпеть и облизываться.

Зазвучала музыка, и, наконец, долгожданная церемония началась. Я стояла, глупо хлюпала носом, глядя, как смотрят друг на друга Дин и Линда. А ведь едва не прозевали свое счастье! Один все не мог решиться на предложение, а другая, блин, слишком гордая, чтобы сказать мужчине все прямо. Вот что бы без меня делали?

Я всхлипнула снова. Нет, ну что ты будешь делать с этими гормонами?

Свадебный банкет для меня закончился в тот же момент, когда начался. Едва войдя в шатер и вдохнув запах всех этих закусок, я была вынуждена ломануться на улицу, чтобы не оконфузиться.

Почти сразу мне на плечи легли большие горячие ладони, даря ощущение такого родного тепла. Я привычным движением откинулась на широкую грудь моего мужа, расслабляясь.

— Ну, и когда ты собираешься мне уже сказать? — Губы Северина нежно касаются моего виска, а обе ладони соскальзывают на мой живот, полностью накрывая его.

— На самом деле я боюсь, — честно признаюсь я. — Боюсь до истерики, как никогда в жизни не боялась.

— Чего, глупенькая ты моя женщина? — смеется Северин.

— Ну что из меня за мать выйдет? Я ведь не знаю… ничего. Вдруг я не смогу? — практически скулю я, давая выйти наружу страху.

— МЫ сможем, девочка моя! А мать из тебя выйдет самая лучшая. Может, конечно, слегка чокнутая, помешанная на безопасности и слегка придушивающая желанием все контролировать, но точно замечательная!

— Ты уверен?

— Абсолютно-точно-совершенно! Я верю в нас и ни единой секунды не сомневаюсь! Мы семья, Юлали! А значит, справимся с чем угодно. Верь мне!