Александр Абердин - Кир Торсен против Черного Мага

Рыцарю, ставшему аббатом и Седрику Брелю, которого он тоже знал очень хорошо, быстро удалось доказать ему, что они не наемные убийцы, а друзья, принесшие добрую и радостную весть. То, о чём эти люди рассказали ему, потрясло короля так сильно, что он, не долго думая, приказал собираться в дорогу всем своим друзьям, таким же глубоким старикам, как и он сам. Он даже воспрянул духом и решил, что, вернув себе молодость и силу, сможет, наконец, разобраться со всеми свои недругами, которых у него к старости стало ещё больше, чем даже в юные годы. Правда, задача перед ним стояла очень сложная, покинуть столицу королевства в такой ответственный момент было очень рискованно.

Тем не менее уже на следующий день в воздух поднялось не менее семи сотен драконов, все они взяли курс прямо на Барилон и драконщики погнали их к этому городу на максимальной скорости. Но какими бы могучими и быстрокрылыми не были драконы Нью-Лондона, их оставил далеко позади гигант Атилла, чемпион среди всех драконов Ильмина и это не смотря на то, что он отдыхал после такого длительного полета менее суток, а ведь большинство драконов вылетели часов на двенадцать раньше него. Покрыв огромное расстояние меньше, чем за двое суток, рано утром они уже заходили на посадку не у драконьих конюшен, а прямо на водную гладь озера, к длинному мосту, подле которого ярко горело то самое радужное сияние, которое возвращало людям молодость. Короля, впрочем, поразило даже не это, а то, что над берегами озера стояло на якоре несколько сотен самых настоящих крылатых кораблей, прилетевших с Южных островов.

Из пассажирской гондолы он пересел в большую крылатую лодку и та опустила его прямо на мост, покрытый коврами и украшенный букетами цветов, где его поджидал юный префект и какие-то люди одетые в странные чёрные одеяния, весьма красивые на вид. Он ещё даже не успел ступить ногой на дорогие ковры галеарнской выделки, как через перила моста стали выбираться из этой радужной купели Мастера Миров десятки голых красоток, одна другой краше. При виде него они смутились и стали вырывать друг у друга длинные белые рубашки, висевшие до той минуты на перилах. Не спеша одеваться, эти юные бесстыдницы приветствовали его громкими, веселыми криками, но не высказывая почтительность, а делая ему нескромные предложения. Одна рыжая, высокая и длинноногая красотка, чьё лицо показалось ему очень знакомым, и вовсе подбежала к нему, но, вместо того, чтобы поклониться своему королю, эта голая бестия, вдруг, стала стаскивать с него меховую куртку, а затем штаны и прочие одежды.

Кто-то из его вельмож, сошедший с борта другой лодки, попытался было прийти ему на помощь, но его остановил молодой парень с зеркальными очками на глазах и коротко стриженными волосами, крепко ухватив этого желчного старика за шиворот. Вот тут-то он и вспомнил, кого напоминала ему эта рыжеволосая красавица с зелёными глазами и невольно поднял руку, что её подруги, уже успевшие одеться, восприняли как сигнал к атаке и тотчас бросились раздевать его придворных, но первым в радужную купель вошел он и только тогда, когда радужная дорога властно увлекла его вперёд, он вспомнил имя девушки — герцогиня Эмилия де Трувель. Вместе с молодостью к нему вернулись и воспоминания о тех ночах, которые они провели вместе в своей юности.

Когда он, могучий, как и прежде, взобрался на мост, она всё ещё стояла на коврах практически нагой, если не считать трёх кусочков ткани на её гибком теле. Король Грунральд так и не понял, как такое получилось, но, подхватив Эмилию на руки, он легко вбежал по золотому крылу на борт лодки и уединился с ней в красивой надстройке, похожей на павильон для любовных утех, построенный в парке. Внутри их ждала большая кровать и столик накрытый на двоих, но ему в то время было не до еды, ведь Эмилия страстно шептала ему: — "Ральд, любимый, как же долго я ждала этой встречи. Как долго я ждала тебя, любимый мой".

Это было в восемь часов утра. Теперь же, в половине седьмого вечера король Грунральд Великий сидел в удобном кресле под пологом большого походного, ярко освещённого шатра перед несколькими десятками людей и крепко сжимал руку герцогини Эмилии, сидевшей слева от него. Справа от него сидела его старшая дочь от последнего брака, худенькая, словно тростиночка, милая и застенчивая восемнадцатилетняя красавица принцесса Амалия. Анри стоило больших трудов уговорить его взять её в этот полет и он согласился только потому, что милостью Мастера Миров озеро Бар не только возвращало людям молодость, но и полностью исцеляло их, а его дочь с детства была болезненным ребенком и к ней часто приходилось вызывать магов-врачевателей.

Помолодевший король исподлобья взглянул на графа Барилона, сидевшего перед ним и тяжело вздохнул. Он провел с Эмилией всего шесть часов, но и за это время она вскружила ему голову так, что кроме неё он не хотел уже думать ни о чём и ни о ком. К тому же всю дорогу Анри гудел ему в ухо и рассказывал о мощи того оружия, которое делают в Барилоне по образцам данным рыцарем Мастера Миров. Час назад ему показали его в действие и особенно короля поразили пятисоткилограммовые авиабомбы и напалм. Против такого аргумента возразить было очень трудно, да, к тому же Эмилия смотрела на него с такой мольбой, что он, ещё раз вздохнув, сказал:

— Что же, граф, теперь мне всё ясно. Твоя победа над Чёрным Магом предопределена небесами и ты единственный человек, который сможет ввести Ильмин в Золотой круг миров Создателя всего сущего. Право же, я не хочу вставать на твоём пути, а потому хочу наградить тебя не дожидаясь того дня, когда твоя новая армия разгромит врага, Роджер Пантенор, двадцать седьмой граф Барилон… — С этими словами Грунральд встал во весь свой рост, а вслед за ним повскакивали с кресел и все остальные, и, выждав небольшую паузу, торжественно заявил — Я вручаю тебе руку своей дочери принцессы Амалии и вверяю твоим заботам королевство Феринарию и её народ. Отныне ты муж моей дочери, Роджер, и король.

Сказав это, он подвёл принцессу к Роджеру, вложил её узкую ручку в его широкую лапу со сбитыми на тренировках костяшками и водрузил на голову семизубую золотую корону, весьма простенькую на вид. Тот, однако, немедленно поцеловал руку своей невесты, снял корону с головы и вручил как одно, так и другое рыцарю, маячившему чуть позади него с откровенно скучающим видом, громко сказав при этом:

— Мастер Миров, я свято помню твои слова и потому в присутствии этих людей передаю свою награду твоему доблестному рыцарю сэру Киру Торсену. — Обведя глазами собравшихся, он добавил строгим голосом — Теперь сэр Кир король Феринарии и законный муж принцессы Амалии.