Владимир Клименко - Воспитанник богов

Возможно, в любой другой момент Млый не стал бы поспешно покидать поле боя и полностью насладился поражением врага, но сейчас времени для торжества не оставалось совсем. Неподвижный взгляд жреца был устремлен прямо на него. Дрожащий, как жало осы, стилет по-прежнему выглядел грозно. Млый даже не решился подойти ближе, чтобы отобрать у жреца оружие. Неизвестно, как долго будет действовать заклятие, а убить потерявшего способность двигаться противника Млый не мог себя заставить. Пусть стоит, дергается. Ведь даже на помощь позвать не может. Главное — сейчас не мешкать, надо спешить к храму Эгеры, вызволять меч.

Хромая, Млый направился к площади, где было расположено капище. На ходу он пару раз обернулся — старик оставался стоять на месте как прикованный.

Улицы были пока безлюдны — самое глухое время сна. Удача!

Углядев оставленную без присмотра переносную жаровню, Млый подобрал ее, грохнул о землю и разломал на части. Вырванный из жаровни металлический прут оценивающе взвесил в руке. Если нет ничего другого, то сгодится и такое оружие. Он помнил, что в храме, видимо, где-то в задних комнатах отдыхают сейчас жрецы. В отличие от старика они вряд ли покидают храм, чтобы таскаться по трактирам. Без шума внутрь проникнуть не удастся.

Высокий частокол и поднимающийся над ним идол Эгеры без суетящихся как обычно вокруг паломников и прохожих выглядели не совсем реально, призрачно. Млый поймал себя на этой мысли и упрямо тряхнул головой — только не надо расслабляться. Скорее всего, предстоит бой — проиграть его нельзя, это верная смерть. Он подошел к самым воротам, когда от частокола поднялась незамеченная им вначале фигура, закутанная в длинный плащ.

В первый момент Млый шарахнулся в сторону, проклиная себя за неосторожность, но через мгновение узнал Дору. «Неужели проститутки даже ночью не покидают храм?» — успел подумать он.

— Я знала, что ты придешь, — Дора говорила тихо, словно они были сообщниками и давно условились об этой встрече. — Я ждала.

— Зачем ты здесь? — рассердился Млый. — Мне не нужна помощь. Я только заберу меч и тут же уйду из города.

— Этого я и боялась, — Дора подошла совсем близко, рыжая прядь выбилась из-под капюшона, глаза глядели умоляюще. — Ты уйдешь, и я тебя больше никогда не увижу. Возьми меня с собой.

— Нет! — упрямо ответил Млый.

— Принеси жертву Эгере, — Дора неожиданно цепко ухватилась за рукав Млыя. — Сейчас, со мной.

Не отвечая, Млый попытался разжать ее пальцы. Девушка слабо охнула, но продолжала, зацепившись ногтями за куртку, держать его.

— Пусти! — крикнул Млый. — Ты разбудишь стражу!

— Тогда ты навсегда останешься здесь! — тоже закричала Дора. Навсегда.

Млый отбивался от девушки, как от кошки, боясь толкнуть или ударить ее слишком сильно, и все же не мог избавиться от настойчивых рук. Он отчаянно озирался по сторонам, словно надеялся, что сейчас появится кто-нибудь из прохожих и поможет ему. Эта борьба выглядела бы смешной, если не обстоятельства, которые привели Млыя к храму.

— Хорошо, — быстро сказал он, удерживая прерывистое дыхание. — Я принесу жертву.

Голубые глаза девушки торжествующе блеснули. Она тут же разжала руки и, одним движением сорвав плащ, швырнула его на землю. Затем торопливо распустила ворот широкого платья и притянула Млыя к себе.

Игра в поддавки.

Млый подхватил ее податливое тело, осторожно опустил на плащ, и вдруг резко разжал руки. Едва успев увернуться от цепкого объятья, он перескочил через Дору и громадными прыжками, забыв про боль в ноге, помчался к воротам.

Двор он миновал беспрепятственно. Обогнув идол Эгеры, со всей силы ударил плечом в дверь храма.

Боль была такой, что Млый с размаха сел на землю, обхватил плечо руками и стал его баюкать, словно ребенка. Дверь оказалась крепко запертой, а сзади уже слышались отчаянные крики шлюхи, сзывающей на помощь.

Все, что угодно, мог предвидеть Млый, отправляясь в поход за мечом, но чтобы пасть жертвой страсти храмовой проститутки — такое не могло привидеться даже в страшном сне.

Понимая, что времени у него совсем мало, Млый заставил себя подняться и, действуя железным прутом, как ломом, вонзил его между косяком и дверью. Прут сразу согнулся крючком, он был недостаточно толст. Тогда Млый бросил его. Он заметался по двору, отыскивая подходящий предмет, но на чисто подметенной земле не валялось даже сора.

Задрав голову, Млый посмотрел в лицо Эгере, в свою очередь, мрачно взиравшей на него сверху. Громадный серп в опущенной руке богини сверкал прямо над его головой.

— Если ты не отдаешь мое оружие, — закричал Млый, — то я заберу твое!

Он торопливо содрал с себя кожаную куртку и, обмотав ею руки, ухватился за изогнутое лезвие.

Эгера держала серп крепко. Но ожесточение Млыя было так велико, что от его рывка зашаталась сама статуя, и, упершись ногами в ее основание, Млый со второй попытки выдрал серп из деревянных рук.

То, что его новое оружие окажется таким тяжелым, Млый не ожидал. Выкованный из бронзы серп превосходил размерами его меч в несколько раз и настолько же был тяжелее. Зато чисто символическая рукоятка оказалась слишком мала, держать серп было неудобно. И все же это было оружие.

Млый волоком подтащил серп к двери храма и, собрав все силы, с разворота, словно собирался швырнуть его, ударил кривым лезвием по крепко сшитым доскам. Косяки затрещали, в лицо полетела щепа. Млый раскрутил серп, вертясь перед дверью, как дискобол, и ударил второй раз — крайняя к замку доска надломилась посередине. Потребовалось еще несколько ударов, чтобы дверь наконец подалась и растрескались косяки.

Ослабленные доски Млый выбил ногой.

Можно было не сомневаться, что поднятый им шум разбудил не только жрецов, но и жителей близлежащих домов. Скоро вокруг храма соберется толпа, а предстояло еще не только забрать меч, но и пробиться к городским воротам, чтобы вырваться на волю.

В храм Млый ворвался, как волк в загон для овец. Гнев и отчаянье заставили забыть о ранах и о боли, он сам теперь ощущал себя живым воплощением ярости.

Поджидавшие внутри храма жрецы были разбросаны в разные стороны словно вихрем. Казалось, Млый их даже не заметил. Он помнил, где стояла его статуя, пронзенная мечом, и безошибочно устремился к ней, не обращая внимания ни на крики жрецов, сзывающих народ, ни на вопли раненых.

Войдя в состояние, близкое к безумию, Млый, отшвыривал с дороги не только охрану, но и деревянных идолов, словно и они были в чем-то виноваты. Выдернуть застрявший в дереве меч он даже не попытался. Обхватив идола двумя руками, он выдрал его из основания и, действуя им, как тараном, устремился к выходу.