Мария Архангельская - Пока не устану жить

— Даже самые разумные и хладнокровные люди могут сорваться, когда речь заходит о жизни их близких.

— Ладно, — сказала я. — Но если во время обмена что-нибудь случится…

— Я готов ответить.

Я задумчиво кивнула. При всех его недостатках, одного у Шевалье было не отнять — он и впрямь не боялся брать ответственность на себя.

Крис где-то отсутствовал большую часть дня, вернулся к вечеру и сразу отправился в душ. Когда я заглянула в общую гардеробную, разделявшую наши спальни, то увидела открытую дверцу шкафа, на которой висели несколько рубашек, и ещё какие-то вещи валялись на полу. Должно быть, опять бегал по окрестностям в волчьем обличье, подумала я с раздражением. Весь этот день, когда я не знала, куда себя девать, мне отчаянно не хватало его умения одним своим присутствием успокоить и подбодрить меня. От остальных ждать ничего подобного не приходилось, они все слишком хорошо помнили, что я — их Повелительница, и не допускали фамильярностей, а мне так хотелось, чтобы меня обняли, погладили по голове и сказали, что всё будет хорошо. Крис был единственным, кто мог это сделать, но его не было, и я злилась. Я подняла лежавшие на паркете брюки, и тут Крис вышел из ванной. Волосы у него были слегка влажные.

— Неужели нельзя было убрать это в шкаф? — раздражённо спросила я. — Что ты вечно свои вещи бросаешь где попало? Почему я их должна на место укладывать?

— Ты не должна их укладывать. В доме полно слуг, только позови.

— А у самого, что, руки не поднимаются? Или тебе нравится быть неряхой?

— Это я неряха? — возмутился Крис. — Да ты посмотри, что творится у тебя в кабинете!

— У меня там на полу ничего не валяется!

— Зато на столе — полный бардак.

— Мой стол, что хочу, то и делаю. А эта комната — общая!

— Так уберись.

— Я должна убираться? Ты тут швыряешься, а я должна, как прислуга, за тобой порядок наводить?!

— Так позови настоящую прислугу! — похоже, Крис тоже начал злиться. — Или зачаруй комнату, чтобы всё само собой убиралось! И вообще, я могу и в гостевую перебраться, если тебя мои привычки не устраивают.

Я слегка сбавила обороты. Выгонять его из наших общих апартаментов в мои планы не входило.

— Я не хочу звать прислугу в мои комнаты, — стараясь говорить спокойно, сказала я. — Я так и не привыкла, чтобы чужие люди хозяйничали там, где я живу.

— Знаешь, Сандрин, это твои проблемы. Но почему ты срываешь на мне своё плохое настроение?

— Плохое настроение? — я снова завелась. — А по-твоему, у меня нет для него оснований?! Мою мать похитили, я не знаю, что с ней и жива ли она вообще, я вынуждена сама стать похитительницей, я постоянно жду, что они там ещё измыслят! И ты называешь это всего лишь плохим настроением?!

— Тогда давай отложим выяснение отношений до тех пор, пока всё не решится, и ты не успокоишься, — предложил Крис. — Тогда и решим, кто будет убираться и стоит ли нам жить в одних комнатах.

— Ты говоришь так, словно я виновата в том, что беспокоюсь!

— Ничего подобного я не говорю. Я вообще не вижу смысла продолжать этот разговор, — и Кристиан направился к двери.

— Ну и катись к чёрту! — зло крикнула я ему вслед.

Крис не ответил, с лёгким стуком закрыв за собой дверь. Я сжала кулаки, чувствуя злость и разочарование. Ссора всё-таки давала возможность, пусть и не лучшим способом, но выплеснуть напряжение, а он взял да и оборвал её на полуслове. Захотелось догнать его и довести дело до конца, но тут в дверь постучали.

— Повелительница, — заглянувшая в комнату Элоди была серьёзна и даже торжественна. — Вам сообщение из Ассамблеи.

С колотящимся сердцем я последовала за ней. Оказалось, что сообщение было прислано по магической почте. Чёткие рукописные строки появлялись на листе бумаги в том же темпе, в каком писались сейчас в здании Ассамблеи.

«Уважаемая госпожа Чернова, мы получили Ваше сообщение. Мы хотели бы вступить в переговоры, и надеемся, что Вы проявите понимание и воздержитесь от поспешных решений».

Я взяла ручку и размашисто написала под присланным сообщением:

«Говорите».

«В первую очередь мы должны убедиться, что с госпожой О'Нил и детьми всё в порядке».

«Они живы и здоровы».

«Мы хотели бы получить доказательства».

Я мимоходом подумала, что, возможно, стоило бы поручить этот разговор кому-нибудь поопытнее, тому же Шевалье, например. Ведь я понятия не имела, какие доказательства им можно представить.

«Прежде мне нужны доказательства благополучия моей матери. Без этого наш разговор теряет смысл».

«Вы их получите. Надеюсь, Вы понимаете, похитив невинных людей, Вы поступили безнравственно?»

«Не более безнравственно, чем вы».

«Позвольте с Вами не согласится. Арест — не похищение, да и госпожа Чернова — взрослый человек, с Вашей же стороны имело место похищение детей».

«Прежде всего она не маг и подпадает под действие Закона о Секретности, запрещающего вмешивать людей в дела магов, о чём вы знаете лучше меня. А если у вас не хватило совести, чтобы обойтись без грязных приёмов в отношении меня, пусть вас сдерживает хотя бы страх за детей. Вы связались со мной, чтобы обсудить мой моральный облик?»

«Нет, разумеется. Мы хотим предложить Вам условия обмена. Думаем, будет справедливо, если детей Вы отпустите первыми. Сначала мы хотели бы получить девочку, тогда мы передадим Вам требуемые Вами доказательства. После этого Вы пришлёте нам мальчика, мы отдаём Вам госпожу Чернову, и получаем обратно госпожу О'Нил. Вас устраивают эти условия?»

«Нет. О'Нил с детьми идут в комплекте и отдаются все вместе в обмен на мою мать».

«Госпожа Чернова, детские жизни — это всё же не предмет для торговли».

«А я не торгуюсь. Будет так, как я сказала, или не будет никак».

«То есть Вы готовы убить их всех? Подумайте, как это будет выглядеть в глазах общества. Оно от Тёмных и без того не в восторге, а теперь Вы и вовсе станете чудовищем. Вряд ли кто-то свяжет эти убийства с арестом госпожи Черновой, а если и свяжут, то все решат, что Вы в отместку за творимое нами правосудие убиваете детей, и окончательно убедятся, что чёрные маги — зло, которое надлежит уничтожать без пощады».

Во мне вновь вскипела ярость. Они вздумали меня пугать, вот как? Что ж, может я и становлюсь чудовищем, да только чудовищем меня делают они сами. И теперь всё, недовыплеснутое на Кристиана, излилось на головы моих невидимых корреспондентов.

«Мне плевать, что подумает ваше общество, — я нажимала на ручку так, что бумага чуть не рвалась. — Вы знаете, чего я хочу. И либо вы завтра же отдаёте мне мою мать, либо начинаете получать своих О'Нилов по частям. И больше мне с вами говорить не о чем. Надеюсь, я ясно выразилась?»