Александр Годов - Я не умру

«Богочеловек что-нибудь придумает. Я уверен».

Мимо, сгибаясь под тяжестью ведер, прошел водонос. Один из горожан обогнал его и подставил подножку. Бедняга, ахнув, повалился в пыль, вода мутным потоком потекла по земле. Толпа засмеялась.

— Зачем он это сделал? — спросил Исхак бывшего дворцового министра.

Тот ничего не говорил, не переставая улыбаться.

— Ты оглох? Зачем он это сделал?

Наконец Квинт взглянул на него.

— Водонос раб.

— И что?

— Исха, неужели ты не понимаешь? — вопросом на вопрос ответил он. — Обязанность любого свободного человека напоминать илоту о его оскверненной душе. Подставив подножку, горожанин оказал честь водоносу. Он немного, но очистил душу.

Нахмурившись, Исхак направился дальше по торговым рядам. В поступке того мужчины он не увидел ничего благородного. Во-первых, не нужно обладать большим умом и достоинством, дабы толкнуть раба. А во-вторых, за пролитую воду хозяин илота сильно накажет. Возможно, бедняга не доживет до завтрашнего анимама. И из-за чего? Из-за одной подножки?

— С ним все будет хорошо, Исха, — сказал Квинт, словно прочитал его мысли.

— Я просил тебя не называть меня так!

— Простите, хозяин.

— Прекрати!

Исхак сжал кулаки. Почувствовал, как к лицу прилила кровь.

— Ты не раб, — сказал он. — И сам прекрасно знаешь об этом.

Впереди людей стало меньше. Теперь не приходилось толкаться, дабы расчистить себе путь.

— Твои мастера думают иначе, — возразил Квинт. — Боюсь, малец, я для них теперь еще хуже раба. Пока сам Безымянный Король не попросит меня вернуться, так и буду прислуживать тебе. Хотя стоит признаться: ты мне нравишься. Из тебя получится хороший человек, поверь мне. Главное никогда не позволяй своей гордости брать над тобой верх, как случилось со мной.

Исхак хмуро посмотрел на него.

— Богочеловек простит тебя.

— Не уверен, малец. Да даже если меня и освободят, то куда идти? — Квинт снял с пояса флягу, запрокинул голову и принялся жадно пить.

— Ты же был дворцовым министром! — воскликнул Исхак. — И прекрасно владеешь математикой и геометрией. Можешь стать хаятом или устроиться личным счетоводом к купцу.

Квинт вытер рукой губы, ухмыльнулся.

— Никто не возьмет к себе предателя, Исха. Став свободным, я превращусь в изгоя. Дорога в Венерандум мне закрыта, а в Юменте меня слишком опасно брать на работу. Я пока побуду твоим рабом. Это всяк лучше оказаться на улице.

Исхак уставился на дорогу, боясь посмотреть в глаза бывшего дворцового министра. Зря он вообще начал этот разговор. Лучше бы молчал. Теперь же на душе было тяжело и мерзко, словно окунули в помойное ведро. После смерти мастера Преномена он чувствовал себя отвратительно, но каково было Квинту?

«Как только его освободят, обещаю, что буду следить за ним и не позволю оказаться на улице».

Никчемное обещание. И Исхак прекрасно это знал. Ему всего лишь двенадцать хакима. Что он сможет сделать?

— Не забивай себе голову ерундой, малец, — мягко, дружелюбно, с обаятельной улыбкой, произнес Квинт. — Ты мне вот лучше скажи: мы же не просто так пошли на рынок? Ты что-то задумал?

Исхак встал напротив бывшего дворцового министра, не отрываясь от его глаз.

«Кажется, он обо всем догадался. Смысла скрывать нет».

— Да, мы не просто так пошли на рынок, — сказал он и перешел на шепот. — Ты говорил, что можешь видеть лжепророков среди обычных людей. Это же правда? Я помню, как уставились те вероотступники-палангаи, когда ворвались в комнату несмышленышей. Они что-то в тебе увидели, не могу объяснить.

Почесав указательным пальцем подбородок, Квинт посерьезнел. Исхак увидел, как напряглись и распустились его мышцы на спине и плечах.

«А если он не согласится?»

— Ты хочешь найти лжепророка? Зачем? — спросил бывший дворцовый министр. — Нам все равно не удастся их поймать.

Он попытался улыбнуться, но получилась скорее гримаса. Исхак огляделся и убедился, что за ними никто не следил и не подслушивал. Сердце болью отдавалось в ребрах, в горле пересохло.

— Я… я хочу понять, как ты их различаешь.

Квинт замотал головой.

— Малец, у тебя не получится. Я даже сам не знаю, как удается понять…

— Это приказ.

Оба замолчали, глядя друг на друга. Тяжело дыша, мимо прошел водонос.

— А если я откажусь? — процедил бывший дворцовый министр. — Потому что не понимаю, зачем ты хочешь залезть в пасть монстру-червю.

— Пожалуйста, Квинт! Я тебя прошу! Мы не будем ни на кого нападать, просто выследим одного из лжепророков. Вот и всё.

Квинт нарочито шумно плюнул.

— Повторяю еще раз, малец: это опасно. Вероотступник быстро поймет, что за ним следят. Он увидит меня!

— Мы будем осторожны. Я же не предлагаю тебе пойти в пещеры копателей! Походим по рынку и попытаемся обнаружить врагов, вот и всё.

Бывший дворцовый министр обвел взглядом рынок, кричавших за прилавками торговцев, горожан.

— Нет, малец.

— Тогда я сегодня же расскажу мастеру Нерону, что ты ослушался меня. И поверь, он накажет тебя.

Исхак не хотел говорить ничего подобного, слова сами вырвались изо рта.

— Глупый поступок, — сказал Квинт спокойным и уверенным голосом. — Как ты объяснишь мастеру Нерону, почему я отказался выполнять твой приказ?

— Я навру. Ты не захотел нести писчие палочки, когда я приказал. Ты толкнул водоноса. Ты хотел отнять у меня деньги и купить настойку умулуса.

Один из жар-камней, вплавленный в каменный столб возле прилавка торговца, моргнул.

Квинт устало потер глаза указательными пальцами.

— Тебе не поверят, — сказал он. — Мастер Нерон быстро обо всем догадается. Ты не умеешь врать, малец. Если захочешь обмануть служителя дагулов, то выдашь и меня, и себя. Я окажусь в казематах. Ты этого хочешь? Давай купим, наконец, эти проклятые чернила и вернемся в астулу. Там хотя бы безопасно.

Исхак фыркнул.

— Мы должны найти лжепророка!

— Я никому ничего не должен. И не намерен умирать из-за твоей прихоти.

— Я твой хозяин!

— И что это меняет?

В этот раз моргнули все жар-камни на рынке. Исхак оторвал взгляд от лица бывшего дворцового министра и попытался понять, что произошло. Показалось? Или свет действительно погас на долю перкута? Он собирался извиниться перед Квинтом, когда чернильная тьма обрушилась на Юменту.

Всё произошло мгновенно: Исхак вновь повернулся к мужчине, открыл было рот, и весь мир растворился в темноте. «Я ослеп?» Где-то поблизости закричали люди. Он в панике попытался найти руку бывшего дворцового министра, однако пальцы хватали лишь пустоту.