Лэйни Тейлор - Сны богов и монстров (ЛП)

– Зависит от того, с кем ты его проводишь.

В этот раз глаза отвела Кэроу.

Ох.

Судя по всему, чему они стали свидетелями, у Клыка с королевой что-то было; было и прошло. Кэроу подозревала, что именно по этой причине он попросился добровольцем в Лораменди, а не вернулся с остальными стелианцами на Дальние острова.

Она натянула ботинки, убрала назад волосы, завязала их лоскутом, оторванным от одной из двух своих рубашек. Обалдеть. Привези мне резиночки, мысленно передала она Зузане. Ну почему я не синестетик?

Переодеваться из «ночного» в «дневное» Кэроу не собиралась. Даже будь у нее пижама, теперешней образ жизни переодеваний не подразумевал. Она обходилась двумя сменами одежды и каждую носила не снимая, пока обоняние не начинало протестовать. Было забавно вспоминать римский бутик, где по поручению Эстер все это было приобретено. Разумеется, уважаемые производители и думать не могли, что их товар перенесет такие путешествия. Воображаемая итальянка надела бы подобную рубашку, отправляясь с приятелем кататься на мопеде. Романтика и элегантность. Он, она, его руки на ее талии. Да, и еще стрижка а-ля Одри Хёпберн! А почему нет? Если представлять Рим, почему нельзя вспомнить Одри Хёпберн и ее стрижку?

Одно можно сказать точно: рубашка той воображаемой итальянки была без пятен от золы и пота. Она не выцветала на солнце, ее не полоскали в речной воде.

– Окей, – сказала Кэроу, допила чай и взяла у Клыка хлеб, собираясь съесть его по дороге. – Расскажи, как дела в Астрэ.

Он принялся рассказывать. Утренний воздух пах свежестью и прохладой, вокруг раздавался смех и доносились звуки пробуждающегося лагеря. Даже детский смех: начали прибывать беженцы. В это время суток, когда землю омывали лучи рассвета, густые и сочные, как шербет, пейзаж никак нельзя было назвать бесцветными. В прозрачном утреннем воздухе Кэроу могла различить даже дальний хребет, на котором располагались потемневшие развалины храма Эллаи, хотя сами развалины отсюда видны не были.

Она побывала там, чтобы забрать кадильницу с душой Ясри. Без спутников, готовая к тому, что воспоминания растревожат и оживят боль. Воспоминания о тех ночах. Если реквиемная роща и успела снова вырасти после того, как восемнадцать лет назад ее сжег Тьяго, то в прошлом году она сгорела снова. Древние деревья больше не укрывали прохладным сумрачным пологом, исчезли эвангелины, змеептицы, чьи пересвистывания сопровождали каждую минуту того месяца любви и чьи предсмертные крики в огне пожара ознаменовали конец всего.

Впрочем, не конец. С тех пор в книге жизни были написаны новые главы, а еще больше будет написано. Теперь Кэроу уже не думала, что они будут скучными, как она предполагала, строя планы вдвоем с Акивой той ночью в лагере Доминиона. Какая уж тут скука, когда предстоит битва с нитиламом и молодая дерзкая королева взяла судьбу за глотку.

Кэроу и Клык пересекли склон, который загораживал от лагеря разрушенный город, и теперь Лораменди лежал перед ними – не такой безмолвный, каким обнаружила его Кэроу несколько месяцев назад, прилетев сюда после возвращения в Эрец. Тогда она не почувствовала ни присутствия душ, ни надежды. Брусья клетки и обгоревшие кости валялись сейчас так же, как тогда, но теперь среди руин шевелились фигуры. Команда покрытых хитином полуволов-полунасекомых тянула за собой черные каменные блоки, из которых прежде состоял защитный вал и башни гигантской крепости. А где-то глубоко внизу, под золой, обломками и пеплом ждала красота. Собор Бримстоуна, истинное чудо света. Подземная пещера, настолько изумительная, что отчасти поэтому колдун и Воитель тысячу лет назад решили возвести здесь город.

Сейчас здесь была братская могила, но с момента, когда Кэроу узнала, что в конце осады предприняли жители Лораменди, она больше так не думала. Сейчас она воспринимала ситуацию так, как ожидали от нее Бримстоун и Воитель: есть кадильница. В ней души. А дальше все зависит от крепости желаний.

Она проводила дни, помогая в раскопках, но большей частью блуждая среди мертвых камней и пытаясь уловить отклик и не пропустить момент, когда под ногой сдвинется булыжник, обнажив трещину, в которой затаилась очередная душа. Такой способностью не обладал никто, кроме нее. И она справится. Она соберет их все до единой, не позволит проскользнуть меж пальцев.

А потом?

Потом.

Кэроу глубоко вздохнула и подняла голову. Сегодня небо будет ясным. И под его пологом бок о бок будут работать химеры и серафимы. Вместе. Когда до юга дошло известие, что Лораменди начали восстанавливать, сюда стали прибывать беженцы. Все новые – каждый день. Скоро с севера потянется ниточка освобожденных рабов; многие из них родились и выросли в неволе.

В Астрэ серафимы и химеры тоже работали вместе. Им выпал труд более чем изнурительный: переделка империи. А на дальнем краю мира, посреди архипелага сотен зеленых островов, больше напоминавших гребень морской змеи над волнами, нежели заселенные земли, огненноглазое племя с нетерпением ожидало сезона сновидений.

Ну, Кэроу считала, они это заслужили. Она понимала сейчас, какой груз взвален на их плечи. Делиться собственной жизненной силой с вуалью ради защиты всего Эреца – суровое бремя. Неясно, почему они назвали это сезоном «сновидений», но можно будет закрыть глаза и представить Акиву. Если им не суждено встретиться наяву, пусть встреча состоится хотя бы в золотистой сфере внутри ее снов. Пусть хотя бы здесь они будут вместе.

Акива не знал, получает ли Кэроу его сообщения, но не оставлял попыток. Недели превращались в месяцы. Певчая предупреждала, что расстояние от Островов до Лораменди слишком велико и для передачи посланий требуется уровень владения даром, которого достигают годами. Она отправила несколько весточек от его имени, но чужое сообщение – это чужое сообщение. А он стремился передать собственные чувства – хотя ему говорили, что для передачи эмоций требуется уровень мастера.

Дальние острова находились по другую сторону экватора. Здесь солнце уходило за горизонт ранним вечером, в один и тот же час круглый год. В сумерки для Акивы наступало свободное время, и каждый день он предпринимал попытки связаться с Кэроу. Для нее, в другом полушарии, это был час перед рассветом, и Акиве нравилось думать, что в каком-то смысле он ее будит, пусть пока хотя бы мысленно.

Их время еще наступит. Придет день, и…

– А, вот ты где. Так и знала, что найду тебя здесь.

Акива обернулся. Он стоял у храма в самой высокой точке острова, как обычно по вечерам. Сюда он уходил в поисках одиночества. Сто тридцать четыре дня. Сегодня впервые он столкнулся с кем-то кроме высохших старцев, которые поддерживали вечный огонь. Пламя пылало в честь божественных звезд, и старцы отказывались признать, что их божества не существуют. Скараб не настаивала, и пламя продолжало гореть.