Александр Забусов - Кривич

Ряшицы встретили повсеместной суетой и волнением. Муравейник, да и только! Наверняка лишь глухой и слепой не знал, что в любой час на погост могут обрушиться печенеги. Все ведали и то, что воевода отправив гонца в Переяславль, не скоро ожидает помощи от княгини. Помощь не могла придти в такие короткие сроки, в лучшем случае она прибудет к шапочному разбору. Жители близлежащих сел и весей укрылись за стенами погоста. Набились в него как огурцы в бочонок. Теперь признать кто свой, а кто из дальней деревни, стало затруднительно. Иные отдаленные деревеньки, так те и вовсе не светились, их жители по старинке попрятались в лес. Авось пронесет нелегкая!

Вот-вот наступит темнота, а хлопоты местного населения не прекратились. Посад почти опустел, хозяева побросали избы, прикопали кое-какой скарб, и сейчас последние из них выдвигались к вот-вот закроющимся воротам. Роману не хотелось впихиваться в тесные стены детинца. Кто их там ждет? Там сейчас своих хватает. Ищенко, тому в силу монзыревского наказа, хотелось бы расспросить кого поподробней о сложившейся ситуации.

Что делать им, чужакам для этих мест, людям, не представлявшим полноты обстановки? Можно тупо забиться за стены крепости, слинять, куда подальше от самого погоста, спрятаться в лесу. Что выбрать кривичам, носящим на поясах мечи?

— Судислав!

— Я, сотник.

— Давай-ка парней за стены веди, устраивай ночевку и всем отдыхать. Я по округе прошвырнусь, погляжу, что и как. Не нравится мне вся эта суета.

— Понял, батька. С тобой Первака и Лиса отряжу.

— Не нужно, прогуляюсь без сопровождения.

Десятник недовольно покачал головой, но перечить не стал, знал норов начальника.

— Я с тобой, — всунулся в разговор Роман.

В раздумье, не сговариваясь, как кто пошептал на дорогу, направили лошадей по посадской улице, пытаясь в темени разобрать, что собой представляет сей конец.

— Вон, смотри у околицы, у самого леса оконце в избенке вроде как светится, — указал пальцем Андрей.

— Знать бы, чего это хозяин остался?

Хозяина не было. Была хозяйка. Обычная женщина, с тяжелым, неприветливым взглядом. Ее глаза едва виднелись из-под опухших покрасневших век. Умаялась бедолага! Встретила нежданных гостей на своем подворье, у порога избы, по вечернему времени кутаясь в платок, больше похожий на давно не стираный кусок полотна. Костлявые руки ее, казалось, постоянно находились в движении. Хоть опрятностью одежда на ней и не отличалась, но выбирать уже было не из кого. Хотелось выспросить обстановку у лица ни в чем не заинтересованного, есть и спать.

— Что привело двух молодцев к порогу бедного дома? — окинув обоих любопытным взглядом, при этом умудрившись ни одному не заглянуть в глаза, спросила хозяйка.

— Нам бы на постой до утра встать. Дорога вымотала. — Ответил Роман.

— Так ведь весь посад пустует, выбирай любую избу. Иди в любой конец, вряд ли живую душу найдешь.

— В котомках пусто. Привечай хозяюшка. На баню мы не рассчитываем, но за постой и кормежку заплатим звонкой монетой.

— Ну, что с вами поделаешь? На одну ночку пущу, — Андрею указала рукой на строение у дальней стены забора. — Лошадей вон туда поставь. Корму задашь, его там же найдешь. Воды им принесешь из того колодца.

Кивок в сторону деревянного срубчика с «журавлем», стоявшего почти у ворот.

— Заходи в горницу, болезный, — пригласила Романа в дом, посчитав его увечность не возможностью для всякой работы.

«Пока твой попутчик порается со скотиной, пригощать тебя стану, потом очередь и до него дойдет», — услыхал за спиной бабкины слова Андрей.

Дверь в избенку захлопнулась. Он потащил лошадей за узду, повел к указанной постройке. Животные, мотая головами, с неохотой подчинились хозяйской руке.

— Чего вы, кобенитесь? Я и сам устал. Понимаю, под крышу не хотите, так ведь в чужой монастырь… Пока я тут с вами управлюсь, Рома у старухи все и выспросит. Может, переночуем, а утром ноги сделаем.

Между тем на низком южном небосводе, конца последней декады августа месяца, повысыпали россыпи звезд. Полная луна огромным золотым шаром висела над самой головой. В ее свете неся от колодца в хозблок деревянное ведро с водой, заметил прошмыгнувшего за угол постройки черного кота, лишенного каким-то средневековым живодером, такого достоинства, как хвост. Интересно, кто постарался, поиздевался над животинкой?

Уже привычно расседлал обеих лошадей. Налив воду в деревянную поилку, сам пучком соломы прошелся по крупу сначала своей лошадки, а после и Романового конька, сгоняя пот со шкур. Снизу вверх протер соломой конечности животных, усиливая кровообращение и предотвращая отеки. Лошади фыркая, оглядывались на человека, ожидали еды. Сунув нос в неаккуратно сложенные мешки из холстины, при свете глиняного светильника наткнулся на овес. Во что насыпать, так и не нашел. Подтащив ополовиненный мешок к конским мордам, сыпанул добрую порцию злаков прямо на утоптанный пол.

— Жрите! Пора и о себе побеспокоиться, Роман, небось, уже налопался.

Только успел закрыть дверь, как различил едва заметный вздох совсем рядом. Не раздумывая ни секунды, влепил с разворота стопой в предполагаемое место грудной клетки незваного гостя.

— Ой-й-я!

Услышал в потемках вырвавшийся вместе с выбитым воздухом стон, и звук кубарем откатившегося тела. Подошел к незнакомому мужику, распластавшемуся на траве.

— Ой-й-я! — снова услышал всхлип со стоном. — Чем это ты меня приласкал? Копытом, что ль?

— Зачем копытом? Просто ногой приложился. А, зачем ты так тихо со спины подходишь, и вообще, ты кто такой?

— Дворовой я здешний. Местные мы! А, вот ты каким боком на наше подворье вперся? Кто разрешал?

Внешне перед Ищенко сидел на травке, не придя еще в себя, бородатый мужик, правда заросший больше положенного по современной моде, но так себе, ничего необычного.

— Бабка, говоришь? Хм! Это не бабка. Это ведьма черниговская, с Мизгирем шашни крутит. Появилась тут два дни тому. Вчерась хозяев подворья, вместях со скотиной всей извела. Домовик разговор слухал, ждут они каких-то двух смертных, незнамо чем насоливших хозяину дорожных татей.

— Та-ак! Ну, значит дождались.

— Так, что, вы те самые и есть? Ну, которых ждут?

— Выходит что так.

— Ага!

Мужик пристально уставился на кривича. Что он там хотел разглядеть при бледном свете луны, было непонятно, нервно проглотил подступивший к горлу комок, потряс за штанину находившегося в раздумьях пришлого.

— Ты, это, ноги уноси отсель, пока не началось. Время у тебя наверное еще есть. Я тут кота со своего подворья шуганул, думал соседский дворовой балует, оказался нечистый. Мизгиря побратим, в кота обернулся. Ну, я его…