Кейт Якоби - Голос демона

— Осторожно! — вскрикнул Дамиен, когда Эйден поскользнулся и чуть не упал.

Епископ почти не видел, куда ступает. Капли дождя стучали по капюшону его плаща, заливали лицо. Он снова поскользнулся и оказался по колено в воде. Дамиен схватил его за руку, другой рукой Эйден вцепился в ветку куста, но размытая земля подалась у них под ногами. Дамиен упал на колени, а Эйден, все еще цепляясь за вырванный с корнем куст, оказался в самой стремнине.

— Держитесь! — крикнул Дамиен. — Я сейчас вас вытащу! Однако с потоком было не так легко справиться. Эйден почувствовал, что от холода у него немеют ноги. Он все глубже погружался в жидкую грязь, и единственной опорой оставалась рука Дамиена.

Потом в темноте мелькнула какая-то тень, и епископа ухватила еще одна рука. Роберт вытащил его на берег, и как раз вовремя: Дамиен еле удерживал равновесие, и помочь Эйдену не смог бы. Оказавшись на берегу, тот только дрожал, не в силах пошевелиться.

— Отправляйтесь за помощью, брат Дамиен, — распорядился Роберт. Монах поспешил к кельям, а Роберт поднял Эйдена на ноги.

— Что, черт возьми, вы придумали? — прорычал он. — Хотите погибнуть?

Эйден попытался стряхнуть его руку, но Роберт был гораздо сильнее; даже в темноте было заметно, какой яростью пылают его глаза. Эйден почувствовал себя как попавший в капкан зверек.

— Мне нужно было с вами поговорить.

— Чего ради? Чтобы снова свысока поучать меня? — Эйден видел совсем близко перед собой залитое дождем гневное лицо. — Мудрый священник! Вы такой же, как остальные, — даже хуже! — Резким движением Роберт оттолкнул Эйдена, словно борясь с демоном. Стиснув кулаки, и с трудом переводя дыхание, он мгновение смотрел на него, потом простонал: — Зачем вы заставили меня вспомнить!

Роберт исчез в темноте, и Эйден попятился, пораженно глядя ему вслед. Потом, вспомнив о бурлящем рядом потоке, он повернулся, с трудом высмотрел мостик и перебрался на другой берег. К нему уже спешили Дамиен и Честер, но он отмахнулся от их взволнованных вопросов:

— Со мной все в порядке. Я просто промок и замерз.

С заботливостью наседок, чуть не лишившихся птенца, монахи проводили его в келью, принесли сухую одежду и горячей воды для умывания. Дождь, казалось, счел, что свою роль выполнил: в окна теперь уже стучали лишь отдельные капли, принесенные разгулявшимся ветром.

Эйден знал, что выбора у него нет. Нужно идти туда снова, пока не поздно. Он не мог исправить то, что сломал, но должен же быть какой-то способ помочь этому несчастному!

Ручей все еще бурлил, но на этот раз у Эйдена был с собой фонарь, и шел он медленно, выбирая, куда поставить ногу. У подножия холма монастырская стена подходила к самому берегу. Перед Эйденом оказалась конюшня, просторное строение с ведущей на верхний этаж лестницей. Поднявшись по ней, Эйден собрал все свое мужество и постучал в дверь. Внутри послышался какой-то шум, и дверь резко распахнулась.

Перед Эйденом стоял Роберт. Лицо его было белым, как мел, темные провалы глаз, казалось, вобрали в себя всю ночную тьму. Это было лицо человека, живущего в постоянном кошмаре.

— О боги! — выдохнул Эйден. — Что я наделал!

Роберт медленно отодвинулся назад, оставив дверь открытой. Эйден вошел в комнату и при свете своего фонаря стал всматриваться в стоящего перед ним человека, стараясь понять, что скрывается за внешностью загнанного зверя. Наконец он прошептал:

— Вас привела сюда не жалость к себе. Вы действительно боитесь.

Роберт ничего не ответил. В полумраке Эйден даже не мог быть уверен в том, что тот на него смотрит. Стараясь унять дрожь, он начал:

— Роберт, я…

Выражение лица Роберта слегка изменилось.

— Что вам нужно, епископ? Эйден, наконец, взял себя в руки.

— Я пришел просить прощения. — Последовало долгое молчание. Должен ли он продолжать? О чем думает Роберт? Почему молчит? Чувствуя, как в нем растет отчаяние, Эйден сказал: — Я ошибался. У меня нет права вас судить. Я пытался выяснить… я хочу сказать, мне нужно было… нет, я просто хотел узнать, почему вы здесь. Можете видеть в этом мою гордыню, если хотите, но я думал, что смогу вам помочь. Я не хотел еще больше увеличить лежащую у вас на душе тяжесть.

Снова молчание; Роберт медленно поднял руку, и неожиданно свеча на столе вспыхнула. Эйден следил за его движением и ожидал чего-то подобного, но все равно испытал шок. Он громко сглотнул и посмотрел Роберту в лицо. Мало-помалу смертельная бледность покидала его, взгляд прояснился. Роберт вновь стал таким, каким его обычно видели окружающие, однако Эйден понимал, какого усилия ему это стоило.

— Сядьте.

Эйден нашарил в полумраке стул, сел и оглядел комнату. Она была тесной, но все же просторнее той камеры, в которой он провел два года. На стене на крюках висела конская сбруя. Справа, у двери, стояли умывальник и небольшой шкаф. Кроме постели, стола и стула, на котором он сейчас сидел, другой мебели не было.

Роберт уселся на широкий подоконник, обхватил руками колено и, глядя в залитое дождем окно, начал говорить. В голосе его звучало холодное безразличие, как если бы он рассказывал историю жизни другого человека. Это не была усталость, скорее просто полное отсутствие интереса.

— Вам не следовало настаивать. Я предупреждал вас, но вы приходили снова и снова, уверенный в своей правоте, уверенный, что сможете уличить меня в ошибках. Вам так хотелось победить! Вы ничуть не лучше других, епископ. — Эйден не пошевелился; Роберт сделал глубокий вдох и продолжал: — Существует древнее пророчество, о котором вы и ваши братья ничего не знаете. Мне оно было открыто больше двадцати лет назад, и с тех пор все мои поступки определяются им. Я боролся с судьбой, пытался управлять ею, пытался понять пророчество, сопротивлялся, как только мог. Но все было бесполезно. Демон живет во мне и становится сильнее с каждой моей неудачной попыткой ему противиться. Придет день, когда я окончательно проиграю, и тогда пророчество исполнится. Часть его уже осуществилась.

Эйден нахмурился. Как может человек, подобный Роберту Дугласу, оказаться рабом… Нет. Такую ошибку он уже совершал, решив, будто знает Роберта. Теперь у него появился шанс понять его так надо слушать.

— Чем кончается пророчество? Роберт помолчал.

— Какое это имеет значение? — Эйден молча ждал. — Катастрофой.

Эйден покачал головой. Чего-то Роберт недоговаривал.

— И это все?

— Чего еще вы хотите?

— Правды. Всей правды целиком.

Роберт смотрел на Эйдена не моргая; казалось, он все еще не уверен, что ему следует открыть тайну. Он еще какое-то время молчал, потом заговорил голосом, в котором звучала безнадежность: