Линн Рэйда - Истинное имя

Южанин осадил коня в какой-то сажени от мастера, сбивчиво поприветствовал его — впрочем, вряд ли он вполне осознавал, что говорит. В глазах энонийца все еще светилось упоение недавней скачкой, лицо было отстраненным и счастливым.

Но Дарнторну было наплевать на Рикса — он во все глаза разглядывал его коня. Племянник лорда Бейнора бы в жизни не поверил, что в подобное животное можно найти в имперских публичных конюшнях. Что это был за конь! Огромный, смолянисто-черный, с мощной шеей и широкой грудью, с крепкими и тонкими ногами — он словно сошел с гравюр тарнийской рукописи, посвященным лучшим образцам своей породы.

И подобное сокровище досталось ненавистному 'дан-Энриксу', который, разумеется, даже не мог представить всех достоинств этого коня! Заметив восхищенные и чуточку завистливые взгляды, устремленные на Пастуха другими первогодками, Льюберт яростно, до крови прикусил губу.

В эту минуту он думал, что ничего хуже этого момента быть уже не может.

Только когда кто-то из соседей по колонне зашептал другому 'А я говорю тебе, что это он и есть!..Фуэро!!' — Льюберт понял, что жестоко ошибался.

'Если он не уберется из Лакона в ближайшую пару месяцев, — мрачно думал Дарнторн в один из утомительно-однообразных дней после приезда из Эрхейма, — То я, наверное, просто его убью. А что? У дяди столько слуг, что даже непонятно, для чего они нужны. Пусть выловят его на улице и сбросят с крыши, что ли…'

Но, конечно, в глубине души Дарнторн прекрасно понимал, что ничего из этого не выйдет. Так что он дал выход раздражению, умело залепив Пастуху в лоб снежком и со злорадством наблюдая, как тот вертится на одном месте и глядит по стронам, пытаясь выяснить, откуда прилетел этот снаряд.

Может быть, Льюберту бы стало легче, если бы он знал, что в этот день старшие приведут в исполнение их давний план по выдворению 'дан-Энрикса' из Академии.

Декабрь почти кончился, и наступил канун Эйслита.

Охранявшие ворота Академии дозорные вместо того, чтобы торчать на холоде, спрятались в караульном помещении. Крейс Сонор принес откуда-то несколько фляг дешевого вина и окорок, украденный на кухне. И хотя все прекрасно знали, что, узнай об этом мастера, их ждет, по меньшей мере, по неделе карцера, старшие с удовольствием взялись за неожиданное угощение, оправдываясь тем, что на улице собачий холод.

Все уже успели позабыть, что они, как-никак, в дозоре, когда в тесной и ярко освещенной караулке появился Синто Миэльвитт, и, с торжеством обведя взглядом остальных, провозгласил:

— Бросайте пить, есть дело! Кто-то позабыл закрыть калитку возле Западной стены. И я только что видел, как 'дан-Энрикс' выходил через нее, так что сейчас он в городе. Вы понимаете, что это значит?… Мы разбудим мастеров и скажем им, что один из первогодков вышел за ворота. И тогда 'дан-Энриксу' конец. Нам даже ничего не нужно будет делать.

— Пошли к Ратенну! — загорелся кто-то из дозорных.

— Лучше к Вардосу. Он Пастуха терпеть не может…

Но Крейс Сонор предупредительно поднял ладонь.

— Не так быстро, Миэльвитт. Кто вам сказал, что Пастуха сейчас же исключат, если узнают, что он вышел в город ночью?

— Но по правилам…

— По тем же правилам его могут заставить до следующего лета мыть полы в скрипториях или помогать на кухне. Но это совсем не то, что мы хотели, правда ведь?..

Миэльвитт выпятил нижнюю губу, и его торжество сменилось замешательством. Как ни печально было это признавать, Сонор был прав.

— Ну хорошо, а что ты предлагаешь?

— Не надо никого будить, — решительно заметил Крейс. — Раз Крикс ушел через калитку, значит, этим же путем он и вернется. Фейт, я знаю, ты недавно приносил из города бурдюк ячменки. У тебя еще осталось?… Хорошо, тогда тащи сюда.

— Ты что, с ума сошел — пить водку в караулке? — хмыкнул Фейт.

— Это не для меня, — отрезал Крейс. — Вино… еще осталось, — с удовлетворением отметил он, встряхнув последнюю из принесенных им недавно фляг. — Все, хватит тут рассиживаться. Пошли, приготовим встречу для 'дан-Энрикса'!.. Ну, пошевеливайтесь, а то я подумаю, что вас так сильно развезло с двух фляжек.

— Может, посвятишь нас в свои планы? — хмуро уточнил брат Мирто Миэльвитта.

— Некогда. Пошли уже, сам все увидишь. Главное, я _гарантирую_, что завтра Рикса здесь не будет.

Голова болела не переставая. Крикс с усилием открыл глаза, но поначалу не увидел ничего, кроме дрожащего дневного света, заливающего комнату, и нескольких размытых, темных человеческих фигур. Лаконец проглотил слюну, и его чуть не вырвало от омерзения. На онемевшем языке чувствовался явственный вкус ячменный водки.

'Я же ничего не пил…?' — подумал мальчик через силу.

Как будто бы в ответ на эту мысль боль голове усилилась. Криксу почудилось, что в висок ввинтилось ржавое тупое шило.

Он помнил гавань, освещенную таверну, где контрабандисты из команды капитана Ратгара встречались с Диведом. Помнил, как переполошились все присутствующие, когда в сопровождении охраны в общий зал 'Поморника' вошел узкоплечий человек в плаще и капюшоне… как он скинул с плеч накидку и оказался высокой светловолосой девушкой с яркими губами и красивыми чертами несколько надменного лица. 'Королева… королева!' — это слово, повторяемое обитателями гавани на разные лады, мгновенно пронеслось по залу. Девушка направилась к столу, где разместились Дивед и его сообщники, и все они поспешно встали, чтобы поприветствовать ее, а ростовщик — тот вообще сложился пополам в угодливом поклоне. Неизвестно, испугался он самой светловолосой девушки, которую здесь называли 'королевой' — или трех верзил, безмолвно следовавших по пятам за ней и выглядевших так, что даже очень храбрый человек не раз подумал бы, прежде чем связываться с кем-нибудь из них.

Крикс почти сразу понял, что он видит предводительницу островных пиратов, о которой говорил лорд Аденор.

Монсеньор еще не верил в то, что она в самом деле существует…

Мальчик порадовался, что он сможет рассказать о ней, когда в следующий раз явится в особняк Ральгерда Аденора. Еще он был рад тому, что он одет в самое неприглядное тряпье, невероятно грязен и, если его случайно обнаружат в его укрытии за большой бочкой с пивом, то сочтут обыкновенным побирушкой, прошмыгнувшим сюда с улицы и задремавшим в тепле. На самом деле он присутствовал при том, как из трюма 'Альтарры' выгружали контрабандные товары, и, опередив пиратов, спрятался в 'Поморнике', чтобы самому пронаблюдать за дележом добычи. Скорчившись на полу за бочкой, он старался ни упустить ни одного слова, сказанного за столом, и, по возможности, запомнить лица говорящих.