Диана Удовиченко - Имперский ястреб

Только не потерять сознание… Луг, только не это… Тогда он добьет меня… Мысли путались, прерывались, на какие—то секунды я выпадал из реальности, потом приходил в себя, и все начиналось сначала. Глоток воздуха… снова удушье…

– Ты хочешь знать, почему я не сделал этого раньше? Я пытался, но у меня не было возможности долго закидывать тебя заклятиями. Проделывать это в течение нескольких ночей тоже не получалось, фрагменты утратили бы стабильность. А без прикрытия ты бы ощутил составляющие «Петли». Ты ведь талантлив, этого у тебя не отнять. А может быть, тебе интересно, как я маскировался? Да очень просто: ты видел мою татуировку, но решил, что на ней изображен Золотой дракон. Зелье, изменяющее цвет. Еще артефакты Мрака, пара сбивающих со следа амулетов, изготовленных самим Верховным. И самое главное – умение закрывать свой ум, притворяться, сходить за своего.

Хамар присел на корточки, жадно заглядывая мне в глаза.

– Знаешь, почему я так тебя ненавижу? – страстно прошептал он, обдавая меня запахом старки и прокисшего дыхания. – Потому что ОН в глубине души не желал тебе смерти. Я понял это. С каждым моим докладом он испытывал облегчение, узнав, что ты все еще жив… Я служил ему много лет, и ни разу не доставил разочарования. Но он воспринимает меня лишь как слугу, не желая делиться ни славой, ни богатством. Швыряет мне жалкие объедки со стола, как паршивому псу… А тебя признал равным.

Он протянул левую руку, взял меня за подбородок и повернул мое лицо вбок.

– Посмотри, бастард. Кажется, твои друзья волнуются?

Большой Темный зонт был абсолютно прозрачен, позволяя видеть и слышать все, что происходило за его пределами. Просто мое ускользающее сознание до некоторого времени этого не воспринимало. Но теперь я смотрел на них. Вокруг купола собралась вся рота. Парни обстреливали его из арбалетов, пытались прорубить мечами. Дрианн с магессой, встав плечом к плечу, поливали поверхность щита струей огня. Я невольно усмехнулся немеющими губами: видимо, мага научила этому Марьяна. Мастер Триммлер размеренно лупил по зонту своим топором. Они не сдавались, они боролись за меня… Спасибо, ребята. Крики, шум, звуки ударов о невидимую, но непреодолимо прочную поверхность… Но больше всего меня поразило лицо Лютого. Оно было искажено такой яростью, ненавистью и болью, что, казалось, эти чувства могли сами по себе разнести в прах любую волшбу.

– Забавная картинка, не правда ли? – Хамар снова сжал пальцы, вызвав у меня новый приступ удушья, а у моих товарищей – отчаянный крик. – Они меня не выпустят отсюда живым, я это прекрасно понимаю. Как бы я ни был силен, мне не выстоять против роты Ястребов, двух магов, да еще и целого гарнизона Волков в придачу. Поэтому я готов к смерти. Меня уже ждут во Мраке, я знаю, какая кара мне уготована. Но я постараюсь забрать с собой как можно больше твоих друзей… Например, этого грязного полукровку, а еще – щенка, называющего себя волшебником. Девочка тоже отправится с нами. Как насчет гнома, бастард? Тебе будет его жалко? Сдохни, испытывая душевные муки! – истерично выкрикнул капрал, плотно стискивая кулак и сжимая его так, что пальцы побелели.

Меня накрыло забытье, но вместо предсмертного смирения и равнодушия в сознание хлынула ледяная ненависть. Он хочет убить моих друзей! Нет, шакал, ты их не получишь… Давай, Рик, сейчас или никогда! Есть всего одна попытка… Давай! И у меня вышло! Я легко отделился от собственного тела, которое тут же свалилось мертвым кулем, исторгнув стон отчаяния у тех, кто наблюдал за нашей схваткой. Приблизился к Хамару. Тот, уверенный в моей гибели и торжествующий победу, не сразу заметил, как я потянул черную нить – канал магической силы, уходящий во Мрак. Мгновение, мне нужно лишь еще одно мгновение… Лицо кайлара выразило недоверчивое изумление. Все. Канал перекрыт. Всего на несколько секунд, больше мне не удержать, сил недостаточно… но и этого хватит. Вернувшись в свое тело, я затормошил погасшее было сознание. Петля исчезла вместе с магическими способностями Хамара… скоро она вернется, нужно успеть… Пока мой рот по—рыбьи раскрывался, хватая воздух, из глаз текли слезы боли, а грудь конвульсивно вздымалась, пальцы сплетали рисунок. Единство духа и тела, говорил Артфаал. Что же, посмотрим, какая волшба может получиться, когда тело на грани умирания, а душа воет от ненависти… Источник Мрака… впрочем, почему же только он? Не знаю, по какому наитию я выбрал стихию воды. Она откликнулась и хлынула в меня, сливаясь с Темной силой и постепенно превращаясь в нечто ужасное, не живое, но и не мертвое, похожее на поток загустевшей крови… В сознании бушевали кровавые реки, багровые волны захлестывали душу, омывая всю мою сущность и порождая неведомую мне, великую, невыносимо страшную силу… Пора, скоро к Хамару вернется его магия. «Прикосновение моря», ничего особенного, если бы не монстр, порожденный в моей душе Мраком и водой, обрадованный свободой и наполнивший фигуру заклятия…

– Прощай, крыса!

…Я отполз, когда вал омерзительной шипящей субстанции обрушился на кайлара, заключив его в свои смертоносные объятия, раздирая, растворяя, уничтожая его плоть. Раздался дикий, звериный вопль, и вслед за этим на плац ринулись все, кто окружал нас, но не мог преодолеть защиту Хамара. Темный зонт исчез со смертью своего творца, от которого осталось лишь стремительно разлагающееся тело, а в его изуродованном обличье уже нельзя было узнать угрюмого воина…

– Но я не хочу!

– Ты должна.

– Нет!

– Подумай о мести, девочка. Подумай о власти и деньгах.

– Власть? Стать кукловодом, который одновременно – лишь марионетка в ваших руках? Это вы называете властью?

– Именно.

– Дикая кошка сама делает свой выбор.

– И ты его сделаешь. Выбор между смертью и процветанием.

– Но…

– Не нужно меня сердить.

– Простите, мой господин… скажите: он умер?

– Кто? Волк? Да.

– Не Волк…

– Мальчик жив, не плачь.

– Но почему вы улыбаетесь, мой господин? …

Не стану описывать, как отходил после поединка с Хамаром, как валялся в госпитале под присмотром добрейшей Марьяны, какими способами магесса меня исцеляла. Неинтересно это. Скажу лишь, что все это время испытывал непередаваемое счастье победы, омрачить которое не могли ни приступы удушья, ни слабость, ни истощение моих волшебных резервов. В конце концов, все наладилось. Проснувшись в одно прекрасное утро, я понял, что вполне здоров и могу продолжать свой путь. Меня ждало еще одно известие, не знаю уж, приятное, или нет, в свете всего того, что творилось в Санме.