Алексей Пехов - Ловушка для духа

Вокруг не было ничего. Ни потолка над головой, ни стен, и даже плиты пола исчезли, погребенные под слоем песка. Не было слышно даже шороха шагов. Тишина начала давить на голову. Словно кто-то невидимый зажимал людям уши тяжелыми лохматыми лапами.

Гризли подумал, что внутри храм гораздо больше, чем кажется снаружи. Хотел сказать это вслух, чтобы нарушить тягостное безмолвие, как вдруг услышал тихий, ритмичный звук. Будто кто-то вдалеке играл на десятке барабанов-тайко, негромко постукивая по ним пальцами или кончиками ударных палочек-бати.

Заклинатель посмотрел на синорца. Тот ответил таким же настороженным взглядом — он тоже не знал, чего им ожидать.

Тора прикоснулась к впадинке между ключицами, ее выцветшие брови сдвинулись.

С каждым шагом звук усиливался. В нем стали различаться более частые, тревожные нотки. Им вторили медленные, тяжелые удары…

Размеренный ритм преследовал спутников, не отпуская ни на миг. Подстраивался под шум дыхания, стук сердца, шаги по песку. Минута за минутой. Неведомые барабанщики не останавливались. Торжественная, мерная пульсация сопровождалась россыпью мелких, тревожных перестуков. Музыка нарастала… И наконец заполнила собой весь храм.

Гости кодзу увидели впереди источник прерывистой мелодии.

Из песка торчали ряды желтых от времени костей, между ними были натянуты обрывки кожи. Крупные красные капли падали сверху, ослепительно-яркие в сумрачном свете — одни чаще, другие реже, третьи очень медленно, почти лениво. Они подскакивали на поверхности «барабанов» из кожи и разбивались в мелкую пыль. От этих ударов и рождалась тревожная, странная музыка.

Синорец посмотрел наверх. То же самое сделали остальные.

Под потолком, сплетенным из сотен серебристых нитей, висели на тонких паутинах обезглавленные тела. Из перерубленных шей текла кровь. Срывалась вниз и падала на тайко из человеческой кожи. Те отвечали мелодичным стуком.

— Любит музыку, — произнес Древний сдержанно.

— Барабаны используют в ритуалах, посвященных духу ветра — такэхаю, — сказал Гризли, потрясенный увиденным.

— Видимо, кодзу посчитал, что он не хуже, и устроил в своем храме вечное выступление в свою честь, — ответил синорец, но, судя по отсутствующему виду, думал он о чем-то другом.

Мужчина повернулся к Торе, которая как зачарованная наблюдала за полетом капель, взял ее за предплечье и потянул за собой.

— Идем. Нельзя медлить.

Они миновали зловещие тайко пожирателя мыслей. Перезвон кровавых бати начал стихать, пока не смолк совсем.

Дорога пошла под уклон.

Они медленно спускались на дно гигантской воронки.

Белый песок лежал ровными мелкими волнами. Словно так его уложил ветер или невидимое течение, стремящееся к центру неподвижного, застывшего водоворота. Здесь не было ни единого следа. Только бесконечная мертвая зыбь.

«Логово пустынного паука», — подумал Гризли.

Песок шуршал и ленивыми струйками тек куда-то вниз. Тяжелый Гризли начал проваливаться почти по колено. Впереди показался ствол искривленного дерева, тянущего обглоданные сучья к невидимому небу.

— Еще немного, и мы завязнем, — сказала Тора, осторожно ступая по ненадежной земле.

Синорец остановился и внимательно смотрел по сторонам.

— Алтарь здесь.

Гризли огляделся, но увидел все тот же песок, смятый зыбкой рябью. Свет тут, правда, стал поярче, люди больше не выглядели бесцветными тенями.

— Прямо здесь? Откуда вы знаете?

— Безликий видит.

Мужчина, утопая по щиколотку, подошел к девушке.

— Тора… — Он положил руку ей на плечо, нежно провел по лбу, отводя в сторону непослушные пряди. — На самом деле мне так жаль, что ты ввязалась во все это. Уже давно хотел сказать, что поражен твоей смелостью и решительностью. Было бы неплохо, если бы все заклинатели были такими, как ты. Все, и я сам.

Она смотрела на него с легким недоумением. Но улыбнулась, когда он обнял ее, перевела взгляд на Гризли. Чуть приподняла брови, словно спрашивая — что за приступ чувствительности одолел старшего спутника. А потом вдруг вздрогнула. Гризли почувствовал мощный всплеск формулы, увидел, как широко распахнулись глаза цвета речной воды, а потом медленно закрылись.

— Мне так жаль… — Синорец подхватил циркачку, не дав ей упасть, бережно опустил на песок.

— Что ты делаешь?! — воскликнул Гризли.

— Даю Рэю и всем нам шанс выжить.

— Убивая ее?!

— Стой на месте! — рявкнул Древний, вынимая из-за пояса кинжал, который подобрал на месте сражения с заклинателями храма Бледной травы. — То, что мне нужно, ее не убьет. Обещаю.

— Ты ничего не будешь делать, пока не объяснишь, — заявил Гризли, подходя вплотную к синорцу, стоящему на коленях рядом с бесчувственной девушкой.

Вряд ли эта угроза произвела на того большое впечатление, но он спросил:

— Хочешь выбраться отсюда?

— Конечно.

— Тогда не пытайся мне помешать. Маги оправятся в этот храм за свитком. И если они хотят достать его, пусть постараются. Уверяю тебя, им придется очень непросто.

Продолжая говорить, он отрезал кусок от своей курты. Потом взял безвольную руку девушки.

— Что ты хочешь сделать?

— Я сказал, это ее не убьет.

Синорец разрезал кожу на запястье Торы, завернул ее, одной рукой вытащил футляр, зубами открыл его, вытряхнул древний свиток, намотал на рану, прикрыл надрезанной плотью и туго завязал сверху обрывком своей одежды.

— Ты не лучше кодзу.

— Все мы не лучше и не хуже. Такие, какие есть. — Он взял кинжал и опустил его острием вниз. — Из этого храма они выберутся легко… Но так ли просто будет выйти из пространства пожирателя мыслей? Пусть попробуют сражаться по правилам кодзу. Они все заслуживают этого.

Синорец улыбнулся, и впервые в его улыбке стал виден зловещий оскал безликого.

— Представляешь, какая сцена — заклинатели и маги убивают друг друга целую вечность. У него еще не было подобного развлечения…

По лезвию клинка поползла струйка крови.

Капля полетела вниз. Медленно… так медленно.

Гризли мог видеть след из крошечных бисеринок, который тянется за ней.

Осознание того, что сейчас произойдет, ударило его, причинив почти физическую боль. Заклинатель бросился вперед, пытаясь поймать рубиновый огонек, не дать ему коснуться песка.

Но не успел.

Кровь Торы упала на землю, глухой удар, словно от падения молота, сотряс цирк пожирателя мыслей. Храм раскололся. В широкую трещину рушащегося потолка заглянула ухмыляющаяся луна. Звезды нацелились мириадами стрел с черного неба. Хрустальный смех, полный предвкушения, зазвенел со всех сторон и оборвался.