Майкл Суэнвик - Хроники железных драконов
Когда эти лошади находились вместе, было совершенно очевидно, что они принадлежат к одной и той же генетической линии. Узкие головы, сквозь бледную кожу явственно просвечивают толстые голубые вены. Под от рождения приросшими, никогда не открывавшимися веками пучатся огромные, как теннисный мячик, глаза. В темноте все эти лошади еле заметно светились. Но точно так же было ясно и другое: одна из них царица, а остальные ее подданные.
Лорд Уиэри подошел прямо к Эпоне и внимательно осмотрел ее зубы.
— Эта самая лучшая, — заключил он в конце концов. — Я возьму ее себе.
Вилл вздрогнул, но промолчал.
— Надо сразу же все подготовить. Снимите с нее мерки для седла и узды.
— Сэр! — Адъютант лорда Уиэри, хайнт по имени Трепло, щелкнул каблуками и отдал честь.
— То же касается и остальных. Этих дикарок нужно будет усмирить и объездить. Только старайтесь не применять силу больше необходимого. Ведь они — мои дражайшие чада, и я не хочу, чтобы их обезобразили. — И вдруг он повернулся к Виллу. — Командор Риддл, похоже, что я чем-то тебя обидел.
— Как может повелитель обидеть вассала? — Вилл изо всех сил старался не показывать своих чувств. — Это так же невообразимо, как то, что я обижу свою руку или что я поступаю против желаний своей левой ноги. Могут ли печень и кишки что-то иметь против мудрого руководства головы, своего царя? Этого просто не представить.
Будущая конюшня кишела солдатами, кто-то из них был занят делом, но по большей части они просто пришли поглазеть на лошадей. Вилл заметил, что здесь же находятся и все участники сегодняшнего рейда. И все они притворялись, что не слушают этот разговор.
— Какая ловкость языка, чудовищная ловкость! — Лорд Уиэри уставил на Вилла суровый осуждающий взгляд. — Откуда же тогда все эти вздрагивания, и вздохи, и непроизвольные тики, и потряхивание головой, и сморщенное лицо, и плотно сжатые губы, и порывы что-то возразить, виденные мною сейчас и говорящие громче, чем любые слова? Ты явно недоволен. Мной.
— Если так было, сэр, то я смиренно прошу прощения.
— Смиренно, говоришь? Ты противишься мне откровеннейшим образом, а потом говоришь о каком-то смирении? Я такого терпеть не буду. Соври мне еще раз — и пеняй потом на себя.
— Но…
— На колени! — приказал лорд Уиэри; Вилл опустился на правое колено. — На оба колена!
Лорд Уиэри был сеньором Вилла, а потому коленопреклонение перед ним не было чем-то исключительным. Но Вилл был одним из его офицеров и всегда вставал на одно колено. Почва была здесь, как правило, мокрая и грязная, так что стоять на ней обоими коленями было крайне неприятно, да и брюки потом долго сохли. Была лишь одна причина заставить Вилла опуститься на оба колена: посильнее его унизить.
— А теперь, — сказал лорд Уиэри, — так как я твой сеньор и ты обязан мне повиновением, говори. Скажи мне, что я такого сделал?
— Лорд, эти слова не из тех, какие я сказал бы с охотой. Но ты приказал, и я обязан повиноваться. — Просто и без упрека Вилл объяснил, какие обещания дал он Эпоне, и заключил таким образом: — Здесь затронута моя честь, но только моя, а никак не твоя. Однако я все же прошу тебя обдумать все это серьезно.
Лорд Уиэри выслушал его, не перебивая. А затем приказал:
— Схватите его.
Что и было исполнено. Слева его держал малознакомый новобранец, однако справа была Дженни Танцышманцы. Она не смотрела ему в глаза.
— Разденьте командора до пояса, — приказал лорд Уиэри, — и дайте ему пять плетей. За дерзость.
10
ВОЙНА ЛОРДА УИЭРИ
Вилл лежал на животе, закрыв глаза и отстраненно удивляясь, до чего же ему больно. После расправы он уединился в своем по-солдатски скудном гнезде, построенном из прессованного картона, бельевых веревок и благотворительных одеял и прилепившемся сбоку к переходному мостку, по которому мало кто ходил и который качался и дребезжал каждый раз, когда внизу проезжал поезд. А теперь он дрожал под чьими-то ногами, звонко клацавшими по железным ступенькам лестницы.
— Мы принесли тебе воду. — На грудь Виллу шлепнулась двухлитровая бутылка из-под пепси, невесть где наполненная невесть какой водой; Оборванец сел у входа на пол и подобрал под себя длиннющие свои ноги, Дженни села рядом с ним. — Раньше я не мог, потому что Уиэри поставил меня сторожить его лошадей, да к тому же на две вахты подряд. К концу второй меня ноги уже не держали, я дополз до своей коробки и тут же отключился.
Страдальчески постанывая, Вилл сел, приложился к горлышку бутылки и стал ждать, с чем они, собственно, пришли.
Первую прорвало Дженни.
— Он не имел права так с тобой поступать! — выпалила она.
— Очень даже имел. Однако он был не прав, что воспользовался этим своим правом в данном конкретном случае.
Дженни негодующе фыркнула и стала рассматривать картонную стенку. Оборванец зашевелил губами, словно беззвучно обсуждая возможные выводы из этого утверждения. Затем он взглянул на Вилла и негромко, буднично сказал:
— Будет война.
— Чего?!
— Лорд Уиэри закрыл подземелья для всех, кроме йохацу. Не только для полиции, но и для всех остальных — транспортников, дорожных рабочих, водопроводчиков, газовщиков и электриков. А тех, говорит он, кто сам не уйдет, отметелят и выкинут силой. Есть даже приказ надежно их метить, чтобы, если вернутся, мы сразу их убивали.
— Бред какой-то. Мы же с ремонтниками всегда прекрасно ладили, и они свободно ходили, куда им только было нужно. Даже копов и тех мы не убивали. Конечно, мы давали знать, чья тут власть, чья тут сила, но в общем-то их не трогали. На этом стояла вся наша политика.
— Стояла, а теперь вот не стоит, — сказала Дженни. — Лорд Уиэри говорит, если мы захватим контроль над инфраструктурой, у верхних не будет иного выбора, как начать мирные переговоры.
— У них не будет иного выбора, кроме как уничтожить нас. Вилл прикрыл на секунду глаза, и его тут же стало подташнивать, а голова закружилась. Он торопливо открыл их, но головокружение не прошло. — Он что там, совсем уже спятил?
— Вполне возможно. — Оборванец подался вперед и понизил голос. — Многие из нас именно так и думают. А если он сумасшедший, ну какой такой верностью мы ему обязаны? Ровно никакой! И возможно, это самый подходящий момент. Многие из нас думают, что пришло время сменить режим.
— Сменить режим?
— Государственный переворот. Подумай, а? Ты близок к лорду, ну, достаточно близок, он тебе доверяет. Сунь ему ножик под ребра, и дело с концом.
— Выглядит очень просто, — осторожно заметил Вилл. Особенно, хотелось ему сказать, для того, кто сам ничего такого делать не собирается, а только других подначивает. — Только я сомневаюсь, насколько это практично. Отчебучь я такое, армия лорда Уиэри разорвет меня в клочья.
— У нас есть поддержка среди офицеров. Мы со многими уже поговорили, правда ведь, Дженни?
Дженни молча кивнула.
— Они готовы призвать тебя на правление. Это твой, Вилл, момент. Ты созовешь Армию Ночи на сходку, толкнешь речугу — говоришь ты здорово, будут слушать как завороженные, — и лорд Уиэри уйдет в туманное прошлое.
Вилл скептически покачал головой. Он собирался объяснить, что идея Оборванца не сработает по той уже причине, что лорд Уиэри только что начал войну и популярность его взлетела до космических высот. Но внизу как раз загромыхал поезд, и говорить стало невозможно. А к тому времени, как мостки перестали дрожать и выхлопные газы тепловоза начали рассеиваться, оказалось, что он снова лежит с закрытыми глазами и рот его не может выговорить ни слова.
В голове проплыла какая-то случайная мысль, и он последовал за ней в царство снов.
И снились ему командиры татей, собравшиеся вокруг стола и глядевшие на карту подземелий, далеко не такую подробную и точную, как его собственная, но все же, как он видел, достаточно надежную в том, что касалось важнейших и новейших ее деталей. Один из них указал на место, где туннель мелкого заложения выходил на поверхность и превращался в троллейбусную линию.
— Мы проникаем здесь, — его рука скользнула по карте, — и еще на станциях «Боулинг-грин», «Тартар», «Третья стрит». Все промежуточные станции следует закрыть, чтобы этот сброд, набранный лордом Уиэри, не вырвался на поверхность.
— Но у этих крыс останутся тысячи запасных нор, по большей части нам неизвестных.
— Пускай себе прорываются и бегут куда хотят, главное — это разбить их армию и разобраться с ее вожаками.
Они склонились над картой — гранитные лица, огромные, как соборы, усы никак не меньше телег.
— А что с Джеком Риддлом? Вид у него какой-то нездоровый.
Распластанный их каменными взглядами, зажатый между линиями картографической туши, Вилл беспомощно наблюдал, как из тьмы наползает рука, наползает, становясь все больше и больше, закрывает все поле зрения, но и потом продолжает раздуваться, пока от нее не остался один лишь огромный палец. Палец этот лучился языками голубого пламени, так что воздух вокруг него дрожал и трещал, как вымпелы на ветру.
