Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

– Увы и ах, но ты ошибаешься, царица Елена. Дворец уже не твой. Его захватил злой колдун, и он убьет тебя, если найдет, или продаст в рабство. Я же хочу помочь тебе – спрятать тебя от этого негодяя и его жестоких солдат, способных на любое зверство. Пойдем скорей же, царица, пока они не обнаружили тебя, – торжественным тоном чтеца-декламатора со стажем проговорил человечек и выжидающе взглянул на Елену.

– Колдун? Солдаты? Захватили дворец? Это… шутка?..

– Никогда не думал, что на самом деле это все так сложно, – воздев очи горе, пробормотал человечек, помолчал, и вслух задал себе вопрос: – А, может, это потому, что я не представился?

– Да, хорошая мысль, ты все-таки кто? – опираясь на руины табуретки, Елена, наконец, встала.

– Меня зовут Дионисий. И я – библиотечный.

– Библиотечный кто? – непонимающе нахмурилась царица.

– Библиотечный библиотечный. Бывает банный, бывает домовой, бывает овинный. А я – библиотечный.

– Да?!.. – изумилась Елена. – Я никогда не слышала, что бывают…

– Царица, ты должна поторопиться, время утекает, как вода сквозь пальцы! Чу!.. Я слышу шаги в коридоре!.. Это идут наши недруги!

– Шаги?.. Недруги?.. – заметалась Елена по рассыпавшимся книгам под неодобрительным взглядом библиотечного. – Ты это серьезно? Так это правда? О, Боже!.. Что мне делать!.. Где ты хотел укрыть меня, Дионисий?

– В своем скромном обиталище, – усилием воли Дионисий заставил себя не смотреть на попираемые царицыными туфельками книги и театральным жестом указал на самый большой и старый книжный шкаф, прямо перед ними, – приюте спокойствия и тишины, далеком от суеты и злобы окружающего мира.

– В ШКАФУ???!!!

– Держи мою руку, царица.

Елена, изрядная часть мозга которой молчаливо удивлялась тому, какой чуднОй сон ей снится, без дальнейших пререканий, удивив Дионисий, крепко взялась за его сухонькую ручку. Тот поспешно открыл дверку шкафа, сделал решительный шаг вперед, невзирая на плотные ряды золоченых корешков перед собой и с неожиданной для такого маленького существа силой потянул за собой Елену.

Не успев ни охнуть, ни ойкнуть, она оказалась в миниатюрной прихожей, которую – она могла поклясться – ни одному столяру в жизни не пришло бы в голову устраивать в шкафу – с вешалками для шляп, верхней одежды и подставками для обуви и слегка мутноватым зеркалом в чугунной витой раме. Стены, мебель и даже шторы на невидимых окнах и коврики на полу были устроены из брошюр, книг, томов и фолиантов самого разного размера.

Или раскрашены под самые различные виды печатной продукции, присмотревшись подумала Елена.

– Вытирай ноги, – предупредил чистоплотный библиотечный и подал личный пример, быстро пошоркав крошечными сапожками по веселенькой разноцветной дерюжке, полустертые буквы на которой складывались в слова, предлагающие то ли что-то купить, то ли куда-то сходить. – Прошу быть дорогой гостьей в моем холостяцком жилище. Это – гостиная. Направо – моя комната. Налево – ваши покои. Здесь ты в безопасности, прекрасная Елена, и я – к твоим услугам.

Солдаты вывели троих, предназначенных для особой участи, людей во двор, остановились и закрутили головами по сторонам.

Башня была справа, у самых ворот. Высокая, каменная, с бойницами и решетками, как специально построенная для такой оказии.

Но слева, и тоже и ворот, была еще одна. Такая же каменная, и ничуть не ниже.

А чуть впереди – еще.

И еще.

И еще за ней целых две.

А почти не видная из-за сумерек левее от них возвышалась еще одна – по высоте, поди, тем фору даст, хоть и деревянная.

Или не даст?..

А за ней – снова башня, но из чего построена и какой высоты – уже не различить…

Ишь, какой умный, как у него все легко и просто: "заточить их в самую высокую башню"! А они что, должны с линейкой по ним теперь лазить? Какая из них – самая высокая? Эта? Эта? Или та? Или тут у них еще есть, в темноте скрывшиеся, еще повыше? А ведь поди-ка, не выполни приказ – первым сам лично шкуру спустит!

Что тут бедному солдату делать?..

И тут капралу – самому сообразительному из всего отряда – пришла в голову здравая мысль.

– Эй ты, царь, – ткнул он древком пики старика в спину. – Какая тут у вас башня выше всех?

– Башня-то? – переспросил Симеон, выгадывая время.

– Да, башня, что же еще, тупая твоя башка!

– Башня… вон та самая высокая. Деревянная.

– Деревянная? Хм-м… А не врешь?

– Не веришь – измерь, – презрительно пресек все сомнения царь.

Капрал фыркнул себе под нос: "Еще один умник нашелся…"

А вслух продолжил допрос:

– А в самой верхней комнате у вас что раньше было?

– Почему – "было"? – не понял царь.

– Потому что теперь будет тюрьма, – заржал капрал.

– Склад там, – сурово сообщила Ефросинья.

– Чего склад?

– Мягкой рухляди.

– А-а, рухляди… Тогда вам там самое и место!

Царица благоразумно не стала вдаваться в экскурс по страноведению и разъяснять, что под мягкой рухлядью в Лукоморье подразумевают меха, и лишь гордо фыркнула.

– А решетки там на окнах есть?

– Решеток нет.

– Ну, дикари… – покрутил у виска грязным пальцем капрал. – Какой же это склад без решеток! Не удивляюсь, что у вас там одна рухлядь осталась!.. Какой высоты, говоришь, ваша эта башня?

– Тридцать метров, – холодно процедил царь.

– Хм-м… Тридцать метров… Тридцать метров – это хорошо… С тридцати метров и без решеток не убежишь… Ладно, кончай болтать, пошли на склад!

Вечером, перед закатом, как всегда, собрался на дворцовой площади перед помостом, чтобы послушать известия и прогноз погоды на день грядущий. Но вместо глашатая со свитком и его ассистента со стаканом прозрачной жидкости, не исключено, что воды, на деревянный скрипучий настил вышел в полном составе государственный академический оркестр – все сто тридцать восемь ложкарей, рожечников, балалаечников, трещоточников, гармонистов и заслуженный гусляр-виртуоз, да еще девки-плясуньи в черных и белых сарафанах со своим хахалем в красной поддевке, по-иноземному, солистом.

Музыканты степенно расселись по принесенным ими же многоэтажным скамьям чуть сзади и долго и тщательно настраивали инструменты.

После того, как стих последний перестук, перезвон и перегуд, плясуны вышли вперед, и седовласый слепой гусляр гулким басом объявил со своей банкетки:

– Музыка народная. Слов нет. Хоровод "Лебединое озеро".

В домике хозяина библиотеки было тепло, но Елена зябко куталась в толстый зеленый плед и пила нервными глотками обжигающий чай с мятой. Ее била – не сильно, но методично – нервная дрожь.