Джеймс Баркли - Рассветный вор

Баррас вспомнил своего прадеда, и на глаза у него навернулись слезы. Еще юным магом его прадед был свидетелем первой агрессии Висмина под предводительством лордов-колдунов. Пылали города, горел урожай, повсюду валялись трупы, дети лишались отцов. Банды Висмина убивали всех, кто попадался им на глаза.

И вот это повторилось опять, но теперь ничто и никто не сможет их остановить. На сей раз у них нет ни магии, способной разбить лордов-колдунов, ни армии, способной разгромить армии Висмина. Единственная надежда была на Воронов, но Баррас сильно сомневался в их успехе. Устало спускаясь с башни, старый маг вознес богам молитву о том, чтобы Вороны по крайней мере уничтожили «Рассветного вора», если не смогут воспользоваться им.

С другой стороны, если заклинание попадет в руки лордов-колдунов, страдания жителей Балии будут недолгими.

Блэксон и Гресси с остатками защитников Дженазской бухты укрылись среди холмов. Они размышляли о своей дальнейшей судьбе. Многие из наемников ушли защищать свои семьи или просто сбежали. Теперь неумолимое продвижение войск Висмина к Андерстоуну могли замедлить лишь четыреста с небольшим человек — воинов и магов.

Левая рука Гресси была забинтована и годилась только для того, чтобы поднести вилку ко рту. Барон жевал хлеб и запивал его водой. Поев, Гресси заговорил:

— Они достигнут Андерстоуна меньше чем за три дня, если мы не задержим их. Мы должны постараться.

— Это самоубийство, — возразил Блэксон. Его изнуренное лицо было заляпано грязью. Пять раз они атаковали войска Висмина и пять раз откатывались назад, отброшенные магией шаманов и свирепостью кочевников. У них осталось триста пятьдесят человек, способных сражаться, включая раненых и больных, и по две лошади на каждых трех бойцов.

— Нельзя позволить им взять Андерстоун, — сказал Гресси. — Нам обязательно нужно, как ты говорил, преподнести им урок, который бы заставил их задуматься. Андерстоун — это ключ ко всей Восточной Балии. Мы не имеем права отдать им его.

— Что ты предлагаешь? — устало спросил Блэксон.

— Завтра на рассвете мы ударим в лоб висминцам. Шаманы находятся довольно далеко от передовых линий, и в течение первых секунд у войск не будет защиты. В конце концов, нам удастся хоть чуть-чуть задержать их.

— Они просто нас перебьют. Гресси кивнул:

— Я знаю. Но час сражения задержит их почти на день: им нужно будет перестроиться, сжечь своих мертвецов и убедиться, что мы отправились в мир иной.

Блэксон пристально посмотрел на своего друга. Глаза Гресси, несмотря на его возраст, по-прежнему сверкали, а его энергия казалась просто неиссякаемой. У Блэксона была идея получше, но и ее исход был бы не менее печальным.

— Встретим их в Соколиных скалах, — сказал Блэксон. — На вершинах можно разместить лучников и магов, это даст нам возможность создать переполох в центре колонны. А остальные тем временем под прикрытием двойной защиты ударят с фронта.

— А далеко отсюда до Соколиных скал?

— Нам нужно выступать прямо сейчас, иначе маги не успеют хорошо отдохнуть.

Блэксон почувствовал прилив новых сил. Они готовились умереть, но их смерть не будет напрасной — много врагов утонут в крови и сгорят в магическом пламени.

— Нам нужно занять позиции через час после рассвета. Гресси протянул правую руку, и Блэксон горячо пожал ее.

— Боги проводят нас в рай.

— А Висмин и Понтойс пусть отправляются в ад.

Поздно вечером Вороны подъехали к границе Израненных пустынь. Небо было затянуто темными тучами, холодный ветер пригибал к земле редкую траву. Как и Селин, Вороны вышли к пустыням левее западного сторожевого поста на дороге Парве — Андерстоун. От поста до города было семь миль. Отсюда было видно, как ярко горят в ночном небе сигнальные огни на пирамиде. Но в отличие от зитескианской разведчицы, перед которой стояла задача узнать побольше о силе лордов-колдунов, Вороны не стали рассматривать город сквозь море палаток висминцев.

Фрон провел их через лес, окружающий Израненные пустыни. Теперь в Израненных пустынях действительно было пусто, лишь кое-где в ночи светились костры редких лагерей. Основные силы Висмина были сейчас возле Андерстоунского ущелья или на пути к нему.

Атмосфера вблизи города лордов-колдунов была пронизана вселяющим ужас торжеством. Оно медленно сочилось из земли, поднималось в воздух и пропитывало чувства. От него замирало сердце. Хирад не мог избавиться от ощущения, что они опоздали, но не хотел в это верить. Он не мог в это поверить, пока люди сражались и умирали, спасая землю, которую он любил. Он не мог поверить в это, пока были живы Вороны и войска Висмина шли уничтожать их города.

Еще через день бешеной скачки они были у цели. Устали все, но хуже всего было состояние Джандира.

— Ну, вот мы и добрались, — сказал Денсер. — Отсюда до пирамиды семь миль. Пустим лошадей галопом и скоро будем там.

Хирад не смог удержаться от улыбки.

— Мне бы очень хотелось, чтобы все было так просто, — сказал он. — Однако город охраняется воинами и шаманами, на площади полно служителей лордов-колдунов, а в гробнице тьма-тьмущая стражников.

— Ты вечно преувеличиваешь, — сказал Денсер. — Если серьезно, какая там оборона?

— Я только что ее описал, — ответил Хирад.

— Для одних Воронов это слишком много, — сказал Безымянный. — Даже если бы Джандир был здоров, наши шансы добраться до пирамиды и сотворить заклинание были бы мизерными.

— Как он? — спросил Денсер у Ирейн. Она подняла голову и протянула ему руку. Денсер помог ей подняться и обнял за талию. Вороны собрались вокруг Джандира. Эльф лежал без сознания после сеанса «Исцеляющего тепла». Ирейн вложила в это заклинание все свои силы. Фрон встал у изголовья Джандира, а Уилл присел рядом с другом и положил ему на лоб мокрое полотенце. Даже в сумерках можно было заметить смертельную бледность на лице эльфа. Огромные черные круги появились под глазами Джандира, а его губы утратили цвет.

— Плохо, — сказала Ирейн. — Очень плохо. Я почистила и соединила края раны. На этот раз мы с Фроном очень плотно примотали руку Джандира к телу, так что теперь он вряд ли сможет даже пошевелить ею. Заклинание соединило мышцы плеча и ускорило заживление, но скачка верхом губительна для него. Боюсь, после «Оцепенения чувств» Джандир не почувствовал, как началось заражение, и теперь у него поднялась температура. Я могу попробовать «Соединение тканей», но тогда у меня совсем не останется сил.

— Но он будет жить? — спросил Хирад.

— Будет до тех пор, пока не проскачет галопом семь миль до города и не бросится в пирамиду, чтобы встретиться там с пробуждающейся смертью. — Ирейн поджала губы.