Сергей Смирнов - Дети выживших

Он откинул полог. В шатёр ворвался ветер и надул его так, что Ар-Угай испугался, что колья не выдержат, и шатёр вот-вот взлетит.

Он выскользнул наружу.

Ревели волны, и ветер швырял пену далеко от линии прибоя. Костры были погашены, и лишь смутные далекие зарницы временами бросали на островок мертвящий свет.

— Эй! — позвал Ар-Угай, не видя часового. — Хуттах!..

Голос его глушили волны, сносил ветер.

Держась руками за землю, Ар-Угай на коленях пополз к соседнему шатру.

Шатер был распахнут, и полог рвал ветер; полог то откидывался, открывая шатер, то захлопывался, и Ар-Угай отчего-то почувствовал страх. Он дополз до шатра, сунул внутрь голову.

— Хуттах! — крикнул он.

Никто не отозвался. Когда глаза привыкли к темноте, он разглядел спящих людей, лежавших друг возле друга.

Ар-Угай толкнул ближайшего к нему. Тело оказалось неподатливым и…

Ар-Угай торопливо ощупал его руки, грудь, шею. И внезапно почувствовал, что руке стало тепло. Это была кровь. И она еще не остыла.

Ар-Угай отпрыгнул от шатра, оглянулся. Вспышка зарницы осветила черное пятно костревища и часового, лежавшего ничком, подобрав под себя руки.

Сквозь ветер и шум волн до него донеслось ржание. Ага, значит, стреноженные кони были живы, и они где-то здесь, недалеко… Ар-Угай привстал и кинулся на звук, но внезапно под его ногой оказалось какое-то препятствие, и он рухнул, зарывшись лицом в мокрый песок.

Но он тотчас же перевернулся, выхватил кинжал. Увидел смутную тень, которая мелькнула перед глазами, и мгновенно прилегла, словно слившись с песком.

— Кто бы ты ни был! — крикнул Ар-Угай, — Человек, зверь или демон — выходи! Я хочу увидеть тебя!

И тогда что-то выросло перед ним, поднявшись прямо из песка, и рядом с собой Ар-Угай разглядел белое лицо с широко открытыми глазами. Глаза были раскосыми — это Ар-Угай понял чуть позже. А пока, не думая, он поднял кинжал и ударил прямо перед собой, метя в горло неведомому убийце. Но кинжал встретил лишь воздух, и Ар-Угай, стоявший на коленях, снова упал лицом в песок.

Почему-то вокруг была вода. Он едва не захлебнулся и вскочил, испытывая уже настоящий панический страх.

— Кто ты? Покажись!.. — крикнул он из последних сил, дрожа и силясь пронзить взглядом темноту.

Полыхнула зарница. И Ар-Угай наконец увидел его — невысокого человека в темной кожаной одежде, с кожаной повязкой на голове.

Снова ударить кинжалом Ар-Угай не успел. Его ослепила боль в груди, как будто в нее вонзилась молния. Он качнулся, захрипел, выронил кинжал, с ужасом догадываясь, что случилось непоправимое.

Он стал медленно заваливаться на спину, прямо в воду, которая всё прибывала, заливая островок.

Перед тем, как вода покрыла его целиком, он снова увидел белое лицо, нависшее над ним, и услышал непонятные, глупые и обидные слова:

— Вспомни, как он умирал, хуссарабский шакал!..

И в самый последний миг, когда свет погас, и другой, неземной свет ослепил его, он внезапно всё понял.

Но теперь это знание было бесполезно, бессмысленно; теперь ни он сам, ни его мысли и слова, ровно ничего не значили. Ни для живых, ни для мёртвых. Ни для людей, ни для богов. Больше ничего нельзя было сделать: ни пощадить, ни простить.

А потом на остров, словно прорвав невидимую плотину, с грохотом устремился прилив.

Дин

В этот самый час Такур подошел к кромке прибоя. Громадное тёплое море светилось перед ним; бежали светящиеся волны, и мириады светящихся брызг летели над ними.

Позади Такура, на холмах, спал величественный город. Перекликалась уличная стража, светили тысячи ярких фонариков, подвешенных к причудливо изогнутым краям крыш.

А здесь, внизу, шелестели пальмы, со стороны гавани доносился какой-то скрип и скрежет, и тихо шептались волны, оставляя на мокром песке голубую полоску света.

Вообще-то эту страну называли иначе, не Дин. Местные жители произносили слово, отдаленно похожее на звук разбиваемого стекла: дзинь! Они были не очень-то гостеприимны, жители Дина, но добры и миролюбивы.

Такур прошёл всю страну с севера на юг, теряя товарищей, умиравших от неизвестных болезней. До моря дошли немногие.

Оставив их в одном из постоялых дворов, которых было множество в районе гавани, Такур в одиночестве пошёл на берег. Он хотел как можно скорее выполнить свой долг, слишком долго томивший его — дойти до последнего моря.

И вот он видит его. Тёплое, ласковое, поющее.

Такур подошел ещё ближе к воде. Волна лизнула его сношенные сапоги, оставив на них светящийся след.

Такур сделал ещё шаг. И ещё. Он зашёл в воду так далеко, как только смог — пока волны не стали качать его назад и вперёд. Теперь у него светились и руки, и грудь.

Такур посмотрел вверх, на глубокую чашу небес, усыпанную крупными незнакомыми созвездьями.

Он вдохнул полной грудью запах моря, и почувствовал горечь, как будто пахло полынью. Море — подобие степи. Оно пахнет так же, и так же равнодушно к человеку.

Такур рассмеялся неизвестно от чего, и выдохнул:

— Ек-Джол!

Это означало: конец пути.

Киатта

Лухар вошел в Киатту с юга, по старой царской дороге. Он вел за собой едва четверть того войска, которое вышло из Эль-Мена. Сначала в Нуанне Тулпак заявил, что надо идти по дороге Аххага: она гораздо короче, и выводит прямо в Зеркальную долину. А там, в долине, начинается великая битва за каанский престол. В этой битве решится, кому властвовать над хуссарабским миром, простёршимся от моря до моря.

Тулпак увел с собой три четверти войска — за ним пошли хуссарабы и аххумы, которые тоже жаждали добычи, денег и славы.

В войске Лухара остались одни аххумы, гораздо меньше — намутцев, и ещё меньше — эль-менцев.

Путь был труден, но всё заканчивается. Увидев вдали сияющие под солнцем крыши Оро, Лухар вздохнул свободнее. Ему не нужны были деньги и слава. Он возвращался домой, в Ушаган.

Он велел разбить лагерь у стен города и выслать послов. Но послы тотчас вернулись:

— Некто, называющий себя Сейром — он приехал из Ушагана, — зовёт тебя, повелитель. Он говорит, что знает тебя. И ещё он просил собрать всех лекарей, которые есть в войске.

— Сейр болен? — спросил Лухар.

— Нет, не Сейр. Болен Крисс, — так он сказал. И еще он сказал, что брату Крисса, которого зовут Фрисс, — тоже требуется помощь.

Ров

Когда они выстроились в шеренги, Нгар сказал:

— Я ещё никогда не вёл в бой такое сильное войско.

Он видел только первую шеренгу; те, что стояли за нею, расплывались, таяли в тумане.