Пэт Ходжилл - Маска бога

— Как нам остановить это? — прокричала девушка.

Неторопливый голос ответил:

— Тебе же сказано: насытить Змею.

— Угу. Нет, должен быть другой путь. Где мне найти Земляную Женщину?

— В ее хижине. Где же еще?

— В Пештаре?

— Тупо-глупо-тупо.

— Слушай, ты, рыбья голова: ты одна в этой кипящей ухе.

Хотя, может, они там и вдвоем. Вот сквозь пар пробирается Сынок. Треклятие. Он что, так же запросто миновал расселину?

Толстые губы сома вновь раздвинулись, и голос изнутри пробурчал:

— Кем-то же надо накормить эту бесову Змею. Ну же, мальчик, сюда, здесь, здесь!

— Ох, чтоб тебе свариться, — с омерзением бросила Джейм, повернулась и побежала.

Инстинкт говорил, что она знает, куда мчаться, только вот умалчивал, как туда добраться.

Гигантские мазки, распростершиеся по равнине, затрудняли путь. Их образовывало множество линий, замкнутых и нет. Каковы бы ни были все их свойства, одно было ясно — они несомненно служили рядом траншей, защищающих от незваного вторжения. Дрожащим трещинам приходилось пробиваться через каждый штрих по очереди, чтобы переползти площадь, — одной, той, в западном углу, у чаши, уже почти удалось это. Другие разламывали камни куда ближе к центру — к жерлу колодца, извергая горячую кровь Змеи. Жар сталкивался с холодным дыханием рисунков, клубы дыма и пара, потоки красной воды — все напоминало о горящем поле боя, — в сущности, так оно и было. Юг и запад то появлялись, то исчезали в колышущейся дымке. Север и восток и вовсе пропали.

Конечно, некоторое утешение несла мысль о том, что Сынок вообще ничего не видит; но его не остановили ни священные линии, ни расселины — ведь в реальности, во дворе, они не более чем едва заметные трещинки. Он бродит по пятидесятифутовой площади, а ту равнину, которая открывалась перед Джейм до последней встряски, не обойти и за неделю, если не месяц, — а может, потребовалась бы целая жизнь.

Однако кой-какой опыт «общения» с капризами изменяющихся пространств (в том числе и шуточками обманчивых расстояний), обретенный в Тай-Тестигоне и Безвластиях, у девушки был.

То, что ей нужно, лежит на востоке. Джейм продвинулась как можно дальше в этом направлении, ориентируясь по отпечатавшимся в памяти формам знаков и круговороту туч в вышине, надеясь на лучшее.

Это была тяжкая и жарковатая прогулка. Теперь равнину пересекала дюжина трещин, дробящих черты рисунков. Столбы дыма и волны обжигающего тепла поднимались из красного пекла в глубине. Если они действительно вскроют недра площади, разрушится ли и священное пространство? Просто стихийное бедствие, честное слово. Может быть, эта равнина — образ души самого Ратиллена. В таком случае события здесь отразятся на всем мире.

Джейм обошла еще одну линию, пытаясь вспомнить, не заведет ли ее эта дорожка в тупик. Очередной треклятый лабиринт. Иногда вся ее жизнь казалась девушке одним огромным лабиринтом, ключ к которому постоянно меняется.

Да, становится довольно тепло. Ох, хоть бы ветерок подул, что ли.

Невысказанное желание исполнилось — ветер прилетел вместе с черными перьями. Сотни, тысячи, сцепленные целыми пучками, сорванные, должно быть, с волосатого мерикита. Они неслись мимо, многие были сломаны. Джейм повернула лицо навстречу порывистому потоку и пошла.

Впереди маячила какая-то похожая на скелет структура: ивовая клетка, ставшая, как и резервуар, гигантской. Отбившиеся перья кружились внутри, распростертые крылья колотили по решеткам. А неясный силуэт между ними отвесно несся вниз…

Нет. Сердце Джейм подпрыгнуло, предвидя глухой удар тела о камни, кровавое месиво на земле. Нервы вздрогнули, ожидая неминуемого исхода, но фигура все падала и падала, будто преодолевая какое-то бесконечно пространство, ей не суждено было достигнуть низа.

— Кто ты? — спросила девушка.

Из клетки ответил голос на незнакомом певучем языке, который Джейм никогда прежде не слышала, но все-таки почему-то понимала.

— Жил-был старик, — проговорил он, — ох, сколь умен, сколь честолюбив, настолько, что объявил себя богом. В доказательство последователи сбросили его с высокой башни. И теперь он падает, вечно и неизменно. Он помог тебе в Готрегоре, малышка. Помоги же и ты ему сейчас!

Джейм замерла, вспомнив ураган черных крыльев над провалившейся крышей старого замка Готрегора.

— Тишшу? Старик, ты чуть не убил меня! Чего ты хочешь?

— Вырваться наружу, наружу, наружу! — Перья бешено бились о прутья, ломались, и воздух уносил их прочь. — О глупейшие жрецы, они загнали ветер в клетку, а ведь только он может отогнать дыхание Змеи. О, выпусти его из… Ик!

Полуразмытая фигура начала подниматься, яростно икая. Из-под перьев вытянулись руки, вцепились в решетку, — золотые кольца тонули в плоти жирных пальцев.

— Нет, нет, нет! — забормотал другой голос по-кенски. — Кто бы ни был ты там — ик — снаружи, только открой ту дверь, и я сотру тебя в порошок!

Какую дверь?

Отступив на шаг, Джейм заметила навесную панель на крышке клетки, запертую на щеколду. К засову была привязана веревка, качающаяся на заблудившемся ветру. Девушка поймала ее.

Пухлые ручки пытались трясти решетку — не слишком успешно, поскольку пятки их обладателя взмыли высоко над его же головой.

— Отвечай! Проклятие — ик, — да знаешь ли ты, кто я?

— Знаю, — ответила Джейм, потянув веревку.

Дверь ловушки упала. Буран перьев радостно вырвался из клетки, а с ними в небо вверх тормашками взмыла коротенькая толстая фигурка. Злые красные тучи поглотили всех. Поотставший вопль Калдана замер вдалеке.

— Демоны его побери!

Облачность и не думала рассеиваться. Итак, хвастливому Старику оказалось не по силам сдуть туманное дыхание Змеи и, между прочим, отнести Гору Албан домой.

Время двигаться, и быстро, прежде чем милорд снова не натравил на нее Сынка.

Еще больше волн катится по лабиринту, еще больше трещин, сокрушающих всё слепых пальцев, тянется от колодца. Ну наконец-то, вот то, что она искала: глиняный домик.

Поначалу он казался таким же маленьким, каким его построили шаманы-старейшины в восточном углу площади, — эдакая моделька. Однако стоило Джейм приблизиться, хижина выросла. Со стен, казавшихся такими низкими, будто наполовину погруженными в землю, разевали жадные рты лица иму, будто пытаясь проглотить девушку целиком. Спирали вились по косякам и откосам. Многие дни, путешествуя на север по Заречью, Джейм ловила мимолетные видения этой двери, с каждым разом приоткрывающейся все шире. Теперь распахнутый проем навис над ней, как над крошечным ребенком, приглашая в темноту.