Алексей Пехов - Пересмешник

— А я подумываю отправиться на эту самую войну.

Он, вопреки моим ожиданиям, даже не засмеялся, но в его глазах я увидел какую-то ранее не виданную мною у Данте эмоцию. Что это было, я так и не понял: горечь, понимание, сожаление, фатализм? Стэфан, ошеломленный моим решением, пораженно молчал, а Анхель излучаяа тревогу и неверие.

— Зачем тебе влезать в кровь, Пересмешник?

Я, прежде чем ответить, оглянулся, посмотрел на зарево пожаров, которые сейчас бушевали в Рапгаре, неловко пожал плечами.

— Талер хотел послужить своей стране, но у него не получилось. Быть может, получится у меня? Если здесь все кончится, я потеряю свою цель в жизни, пускай она и не слишком значима. Атам… у меня не бог весть какой Облик и Атрибут, но, возможно, моя помощь будет не лишней.

— Возможно, — не стал спорить Данте и перевел разговор. — Почти пришли.

Площадь в виде неправильного эллипса была идеально чистой, на черном, блестящем мраморе не лежало ни единого листочка. Справа и слева от дороги застыли статуи, сделанные из все того же черного мрамора. Каждая из них превышала в высоту двухэтажный дом и смотрела на проходящих под ее ногами смертных.

— Ты никогда здесь не бывал? — участливо заглянул мне в глаза Данте.

Я покачал головой:

— Что я здесь забыл? Красивые скульптуры.

— Это Князья, которые правили Рапгаром после завершения Смутных времен.[40] Можешь познакомиться.

Князья были совершенно разными и в то же время похожими друг на друга. Не внешним сходством, а одинаковым выражением жестокой властности на лицах. Их было двадцать шесть, по тринадцать на каждой стороне дороги, и нам пришлось пройти мимо них всех, чтобы оказаться возле последнего отрезка пути, ведущего к комплексу усыпальниц.

Здесь умиротворяюще шумели фонтаны, работающие благодаря старой магии даже зимой.

Ребристые полусферы гробниц, каждая величиной с пятиэтажный дом, облицованные мрамором, походили на панцири каких-то неведомых бронированных животных. Каждая из усыпальниц располагалась близко к другой, между ними вились дорожки, хорошо освещенные газовыми фонарями, и росли старые каштаны. Одни строения были больше и массивнее, другие — меньше и казались приплюснутыми сверху, но каждое из них довлело над тобой, и я ощущал себя не слишком уютно.

— Раз ты здесь не был, тебя это должно заинтересовать. Идем, я кое-что покажу.

Данте привел меня к находящейся справа гробнице с высоким гребнем. Ее вход был обращен на восток, в сторону от площади. Здесь облицовка выглядела новее, чем на других частях усыпальницы, а работа казалась более грубой и очень поспешной. Вокруг необычайно сильно пахло осенней травой и отчего-то шоколадом.

— Что скажешь? — полюбопытствовал Данте.

— Создается такое впечатление, что мастера оказались криворукими.

Он понимающе улыбнулся и похлопал по стене:

— Именно из нее выпустили душу одного из лежащих здесь Князей. Прадед, он прожил почти восемь веков, рассказывал, что после случившихся событий она выглядела так, словно была разорвана изнутри. Это потом подлатали да повесили ворота обратно. Видишь, они до сих пор немного погнуты.

Я посмотрел на знакомый многоугольник, выбитый на большом замке, на усиленные петли, на замурованные створки:

— Как его загнали назад? Данте весело рассмеялся:

— Вернись на землю, Пересмешник! Загнать это назад сложнее, чем уничтожить! По-твоему, он будет спокойно сидеть в узилище, пока рабочие повесят новые ворота, заделают прорехи в стенах, а волшебники наложат чары?!

— То есть его уничтожили?

— Возможно, что и так, — нехотя ответил Данте. — Знаю лишь, что Академия Доблести потеряла почти всех магов, прежде чем они додумались, как причинить этому вред.

— И что же это за чудо-оружие?

— Звук. — Он улыбнулся, увидев мое непонимание, спрятал руки в карманы пальто и обратился к Ио: — Объясни ему.

Горгулья хотела что-то сказать, но ее перебил Стэфан:

— Помолчи, умник. Ты косноязычен, как камень, в который вселен. Позволь с моим хозяином разговаривать мне самому! Существа из Изначального огня, Тиль, если, конечно, они не помещены в физическую оболочку с жесткой основой, как мы, амнисы, пребывают в состоянии хаоса и нестабильности. Звук, если использовать его на высоких частотах, все время меняя тональность, мешает существованию таких созданий, так как вносит в их тела еще больший хаос. Это все равно что ослепить человека светом, оглушить громкой музыкой и облить кипятком одновременно, если ты понимаешь. Именно это с нами происходит, когда волшебники вырывают амнисов из Изначального огня и вселяют в предметы. Ощущения не из приятных.

— То есть они… шумели? — Мне показалось, что меня разыгрывают.

— Что-то вроде того, — улыбнулся Данте. — Во всяком случае, так говорится в книге, которую ты сегодня с таким интересом рассматривал. Кто-то шумел, кто-то в это время пытался выкинуть бывшего Владыку в другой мир. В итоге у них это получилось, правда, после того, как почти половина города, тогда еще не такого большого, как этот, оказалась уничтожена, и жертв было больше двенадцати тысяч.

— В истории мира всегда существовали чудовища, казавшиеся непобедимыми, но в конце концов их закапывали, — философски произнес Стэфан.

— Верно, мой друг, — подтвердил Данте. — А гробницу лет через двадцать после событий восстановили, чтобы она не особо бросалась в глаза. Теперь давай посмотрим, как обстоят дела возле уцелевших могильников.

— Их до сих пор запечатывают магией, ведь так?

— О да, Тиль, — он улыбался, словно подросток, задумавший какую-то каверзу. — Несмотря на то что мы приручили пар и заставили его служить себе, несмотря на то, что вот уже десять лет как поднялись в воздух, и почти пять лет пытаемся обуздать электричество, кое-что в Рапгаре не меняется и, поверь мне, не будет меняться еще очень и очень долго. Князья, а точнее то, во что они перерождаются, оживают не сразу и даже не через год. Есть время и гробницу построить, и, что самое главное, ее запечатать. И поверь, ритуал не такой сложный, как тот, во время которого ее можно открыть. Запереть гораздо проще.

По изгибающейся дугой дорожке, мимо старых каштанов мы подходили к очередным воротам, отмеченным княжеским многоугольником.

— Книга говорит, что вырвавшееся отсюда имело Облик, более всего похожий на тот, что носил Всеединый. Не знаю, насколько это утверждение верно, с учетом того, что из тех, кто видел Всеединого, никого нет в живых. — Данте остановился перед усыпальницей и начал снимать перчатки. — Возвращаясь к Ночному Мяснику, задумавшему такую милую каверзу, как локальный апокалипсис в отдельно взятом городе, хочу еще раз сказать тебе, что кровавого ритуала и жертв недостаточно. Должны еще поработать маги. А потом требуется смелый духом человек, чтобы поднять засов и распахнуть двери.