Василий Головачев Головачев - ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ЗВЕРЯ

— Дай мне связь с Черным Веем. Я не слышу его.

— Черный Вей… ушел… его нейтрализовал волхв Евстигней.

Телевизор разгневался.

— Почему ты не помешал этому?!

— Агент Черного Вея по особым поручениям Безымень отвлек меня. Он переметнулся на сторону волхвов. Пока я возился с ним, Черный Вей…

— Мне нужен другой чемор! Эмиссар!

— Могу предложить кандидатуру…

— Ты стар и слаб!

— Д-да, Господин, — заикнулся Хрис, действительно собираясь предложить себя. — У меня собрано досье на всех чиновников и олигархов Руси. Есть отличные экземпляры. Например, глава энергетической компании. Или мэр стольного града.

— Нужны люди с властью, но тихие.

— Понимаю, «серые кардиналы». Есть и такие. К примеру, глава администрации президента Калошин. Замминистра МВД. Некоторые руководители депутатских фракций Госдумы. Люди, связанные с бизнесом и криминалом. К примеру, председатель Госкомимущества, вице-премьер, министр экономического развития и торговли, генсек Национального олимпийского комитета, заместитель гендиректора ВВЦ и другие. Всего около ста фамилий.

— Твои рекомендации?

— Э-э-э…

— Только не ошибись! Ты и так наделал ошибок, как и Пелагея, и Черный Вей. Вы почти провалили дело! Еще одна ошибка, и…

Голову Хриса пронзил укол дикой боли. Однако он удержался от крика, только согнулся, покрылся испариной, закрыл глаза, не выдерживая черного взгляда ожившего телевизора, в который вселилась «пси-проекция» Морока. Слуга Чернобога все еще бродил по Земле в поисках «сверхудовольствий», не имея возможности вернуться в свой адский мир через свернутые Врата.

— Я понял, Господин.

— Почему ты медлишь с выбором Привратницы?

— Нет достойных кандидатур, Господин. Нужна доброволица…

— Найди!

— Ищу, Господин, — согнулся в поклоне маг. — Есть одна на примете, руководительница секты «Лилит» в Санкт-Петербурге, колдунья четвертого уровня Посвящения. Ее поддерживает Черное Братство. Называют ее Черной Графиней Евангелиной, мирское имя — Марина. Сорок лет. Богата, имеет собственный остров недалеко от Флориды, исключительно хороша.

— Сходи к ней, предложи пост верховной жрицы.

— Боюсь, Черная Графиня не согласится. Она и так имеет все, что пожелает.

— Предложи, там посмотрим.

— Слушаюсь, Господин. — Хрис ослабел, чувствуя плывущий в ушах звон, но не решаясь прервать беседу, отнимающую много энергии.

— И воссоздай мне Врата! Пора возвращаться. Неуютно мне тут у вас, скучно, нет достойных соперников.

— Я пытался три раза…

— А не пора ли на покой, колдун? Чтобы добиться максимального духовного воздействия на модуль, черной с и л ы недостаточно, необходима Жертва. Не жертва вроде козла или кошки, и даже не жизнь мученика или мученицы — этого мало. Нужна гекатомба! Только гибель множества чистых невинных юниц способна возродить Врата! Начинай собирать гарем.

— Слушаюсь, Господин. У меня есть сведения, что волхв Евстигней, владеющий древними манускриптами повелевания, работал над составлением рун Свентовита, чтобы вызвать своего белого бога.

— Белобогу сейчас не до разборок с земными проблемами.

— Тем не менее, если мы найдем рунный гримуар, это поможет нам восстановить модуль входа.

— Так ищи!

— Уже ищу. Но мне нужна помощь… и защита. Волхвы еще имеют силу и способны помешать.

— Помощники будут. Я выберу тех, кого ты предложил, они вскоре свяжутся с тобой. Что касается защиты — разве Ягья не охраняет храм? Разве не с его помощью ты спрятал храм в невидь?

— Ягья перестал откликаться. Он проглотил Пелагею и, похоже, подчиняется остаткам ее личности. Уже дважды он самовольно выходил за пределы храма, что грозит утечкой информации.

— Я успокою его, хотя это уже не имеет большого значения. Возможно, ты получишь другого хха. Жди. И служи!

— Да, Господин.

Хрис привстал, кланяясь «живому» телевизору. Экран телесистемы налился багровым свечением и плюнул в него сгустком алого тумана. Маг отшатнулся, упал на кровать и на некоторое время потерял способность видеть, слышать и думать. Когда он очнулся, телевизор уже «не дышал», возвратившись к прежнему состоянию электронного агрегата. Черная душа Морока покинула его.

Чувствуя возбуждение и непривычный прилив сил, маг пошевелил членами, встал, подпрыгнул, едва не достав макушкой сводчатого потолка кельи. Засмеялся от неожиданности, ощущая горячий ток крови и силы по жилам. «Тень» Морока одарила его порцией юаньшэньши, и он сразу сбросил с плеч полтора столетия. Исчезли мешки под глазами, морщины, кожа на лице перестала казаться пергаментной, глаза засияли, наполненные энергией. Из глубокого двухсотлетнего старика Хрисанф превратился в пятидесятилетнего мужчину, вполне способного понравиться женщине.

— Благодарю, Господин! — Маг низко поклонился телевизору. — Я отслужу.

Он взял колокольчик на стеклянном столике в углу кельи и позвонил.

Открылась неприметная дверь, в келье возник угрюмого вида мужик, заросший волосом до бровей, одетый во все черное. Бывший сотник, предводитель хха, доверенное лицо верховной жрицы Потап Лиховский. Он был мертв, когда его нашел Хрис, и после процедуры воскрешения стал навьем, воином-зомби, а также слугой мага.

— Приведи мне послушницу, — приказал Хрис. — Из новеньких.

Мужик молча повернулся, не удивляясь преображению хозяина, исчез.

Хрис потер руки, чувствуя сладостное возбуждение…

 ГЛАВА 2

Индикатор системы

Всеволод Марьевич Калошин производил впечатление тихой канцелярской крысы и в жизни ни на кого никогда не повысил голос. Он как никто другой умел слушать собеседника и молчать с умным видом, что, естественно, способствовало его продвижению по служебной лестнице. Невысокий, не плечистый, но жилистый, он ходил бесшумно и упруго, что говорило о его неплохой спортивной подготовке, хотя он никогда не демонстрировал свои физические возможности и навыки.

Красавцем он не был: голова огурцом, с обширной лысиной — плешь у Всеволода Марьевича появилась еще в двадцать лет, — реденькая бородка, бледные впалые щеки, бесцветные глаза, манера никогда не смотреть прямо на собеседника — все это, конечно же, не красило Калошина, поэтому тем более удивительным казался тот факт, что жена у начальника аппарата президента России была красавицей. Каким образом ему, пятидесятилетнему тихоне, удалось произвести впечатление на двадцатилетнюю топ-модель идашкинского Дома моды, оставалось тайной для всех, кто его знал.