Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева
Чужака, от которого давно стоило избавиться.
Ближе к Туомасу стоял Борис — серый с рыжими подпалинами, на фоне Дарьи он казался тяжеловесным и медленным, но Туомас не позволил себе обмануться. Борис оскалился; волки двинулись навстречу друг другу, медленно нащупывая лапами твердую почву.
«Не нужно его грызть… он в порядке, он свой…»
«Свой? Он из чужой Стаи. Ты сказал, он враг. Все здесь — враги».
«Да, но Борис… С ним можно полегче».
«Что такое “полегче”?»
Туомас с ужасом осознал, что не может объяснить. Таких категорий у волков не было, только «свой — чужой», вот и все. Своего загрызть до смерти можно лишь в крайнем случае; а вот чужаков надо сразу ставить на место и не щадить.
Туомас не успел придумать решение, Борис бросился на него с разверстой пастью, норовя зажать морду противника в клещи. Увернувшись, Туомас поскользнулся, но силовые линии где-то сбоку — периферийное зрение у волков оказалось не в пример лучше человеческого — помогли тут же нащупать новую точку опоры. Теперь пришел его черед нападать — инерция движения лишила Бориса равновесия, и Туомас немедленно навалился на него своим немалым весом. На какое-то мгновение Борис ушел под воду целиком, но тут же выкарабкался, выскользнув из-под Туомаса. Стоя друг напротив друга, волки какое-то время мерялись взглядами и скалились друг на друга. Наконец Борис чуть пригнул холку и потрусил в сторону, уступая противника Волчице.
Туомас остался один на один с Дарьей.
Поодаль угадывались человеческие силуэты — слышались негромкие вскрики. Дарья выглядела не лучше Туомаса: мокрая шерсть облепила туловище, беспрестанный дождь молотил по ушам и носу, хвост болтался из стороны в сторону жалкой метелкой.
«Я не хочу с тобой драться», — попытался сказать Туомас.
— Воу-вау-ву-у-у… — получилось у него.
Он понятия не имел, есть ли у этого смысл на волчьем.
За спиной Волчицы человеческая очередь пришла в движение; похоже, кто-то пробирался к ним. Госпожа? Констанция? Туомас хотел подождать, чтобы избежать ненужной схватки, но тут Дарья бросилась на него сама.
Она тоже не видела силовых линий, но была гибче и ловчее Бориса — даже промахнувшись с первым прыжком, она умудрилась приземлиться на твердую почву и тут же, развернувшись, вонзилась зубами Туомасу в бок. Боль пронизала тело и встала перед глазами розоватой пеленой; Туомас, разинув пасть, ринулся в ответную атаку; он зацепил клыками кусок кожи на ее холке и изо всех сил сжал челюсти. Дарья дернулась; рот у Туомаса наполнился слюной с явным солоноватым привкусом.
Вот и пройдена третья точка невозврата.
Ужас от этой мысли пронизал его с такой силой, что Дарья легко вырвалась и прыгнула на него, метя клыками в лапы; лишить соперника подвижности, превратить в калеку, который никогда не станет вожаком, — так поступают обычные волки в обычном мире, когда пытаются избавиться от конкурента. Ее челюсти щелкнули в миллиметре от его сустава; Туомас отпрыгнул и тут же ударил ее мордой в плечо. Дарья пошатнулась, заскребла задними лапами, потеряв опору. Он снова ухватил ее за холку в том же месте — пасть быстро наполнилась кровью, — потом придавил передними лапами, наваливаясь всем весом. Она уходила все сильнее под воду…
«Прекрати! Остановись, она же сейчас утонет!»
«Она враг. Она должна показать, что сдается».
Туомас попытался настоять на своем, но волк лишь сильнее давил на поверженную волчицу. Внезапно раздался щелчок, прямо у него перед носом вспыхнула искра — волк взвизгнул, зажмурился и отпрянул. Дарья, отфыркиваясь, с трудом выбралась на прогалину неподалеку.
— Шелудивый пес! — послышался женский окрик совсем рядом. — Думаешь, можешь мне помешать? Думаешь…
Туомас не мог говорить, да Госпожа и не ждала ответа. Остальной Ковен переминался с ноги на ногу, не решаясь продолжить движение без предводительницы; на шее Госпожи болталась мутная склянка-талисман, в кулаке старуха сжимала мешочек с бряцающими внутри костями или камнями. Амулет на шее Туомаса ощутимо потяжелел.
— Убирайся и жри падаль! — продолжала орать Госпожа. — Ты проклят, ты обречен на скитания! Проваливай, мразь! Тебе нет места среди нас! Тебе нигде нет места! Ты и все, кто тебе дорог, сгинули. Я заклинаю ветром и смертью, тебе не удастся…
Туомас прыгнул. Он собирался как следует припугнуть каргу, не более — даже волк не видел в пожилой женщине настоящего соперника, чтобы разевать на нее пасть и выпускать когти. Госпожа ахнула от неожиданности — похоже, амулет действительно защитил Туомаса от ее чар, — затем отшатнулась.
Вот только никакой земли там не оказалось.
Старуха с истошным воплем провалилась в болото. Туомас остановился. Одна из ведьм осторожно двинулась по кочкам на помощь, но верхушки ближайших кустарников неожиданно ожили. Госпожа в одно мгновение оказалась в коконе из ветвей, и, прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, спутанный клубок из коры, волос, тины и сучков, когда-то бывший главой Ковена, погрузился в пучину.
На болотах воцарилась тишина. Дождь, казалось, стих; до них не доносилось ни единого порыва ветра, ни крика ночной птицы. Наконец от застывших в ужасе женщин отделилась высокая, стройная фигура.
— Мы возвращаемся, — тихо, но твердо сказала Констанция. — Дальше твое дело, волк.
Туомас посторонился, насколько позволяла ширина прогалины. Ведьмы неуклюже, оскальзываясь на влажном мху, двигались мимо него к выходу из Топей. Туомас открыл было пасть, чтобы спросить, как они собираются найти выход без компаса, но передумал. Да и не смог бы он ничего произнести. Констанция не просила его о помощи, видимо, знала, как выбраться.
У него же действительно оставалось еще одно дело.
Туомас попытался прикинуть, сколько прошло времени, но мешали абстрактность понятия и тот факт, что он по-прежнему был страшно голоден. В животе урчало, и волк медленно двигался по болоту, следуя за запахом сородичей. Он должен их найти, должен собрать, иначе они придут в себя посреди Топей, без помощи, одежды и еды. Если Дед не откроет к утру проход через болото и не опустит уровень воды, многие могут запросто утонуть, не найдя выхода. Или умрут еще до этого.
Он блуждал долго, но никого не нашел. Запах быстро размывался в мелкой мороси, сменившей ливень. Небо на несколько минут очистилось,
