Malice Crash - Мэлис Крэш и Бешеные Тараканы

–Ты прекрасно играл, солнце мое, – я успела сказать только это. Потом около пяти минут в наличии осталась только возможность мысленного общения. У Ника явно еще не закончился творческий подъем. Короче, информацию о таких поцелуях я с ходу и в своем архиве не откопаю. Разве что если полезу в память Крэш Вечной, но мне этого сто лет не надо…

–Тьма моя, – произнес Ник, когда наконец оторвался от моих губ.

–Я понимаю, – что-то здравомыслящее во мне еще оставалось. Несмотря ни на что. «Тьма моя» – это куда более интимное обращение, чем «любимая», народ. Это – практически признание в том, что не мыслишь жизни без того, к кому обращаешься. Конечно, считается, что данная условность непонятна для светлой части населения.

–Извини, забываю все время, что ты светлая…

–Пойдем отсюда, – я потащила Ника за руку. К тому окну, на подоконнике которого сидела Мэлис. Мне не хотелось снова радовать своим присутствием пустые коридоры административного корпуса. А эта стена по крайней мере гарантировала, что за ней сразу начнется нечто внешнее, а не очередное помещение. Ник не сопротивлялся, и вскоре мы висели в воздухе. А точнее – в пространстве архитектурного изврата, имевшего неясную функцию. Возможно, его единственный смысл заключался в том, чтобы окно предбанника выходило на стену. А эту стену логика подсказывала украсить по возможности. Что было сделано до нас.

–Знаешь, а ты на нее похожа, – Ник протянул руку к портрету девушки. Я честно присмотрелась. Если даже совсем не обращать внимания на детали, все равно практически ничего общего.

–Нет, – я для убедительности покрутила головой. – Ничего общего.

–А так? – Ник без предупреждения растрепал мне волосы, так, чтобы часть упала на лицо. – Конечно, Лайни Стар была намного старше, когда с нее рисовали этот портрет…

Я сначала бросила на себя взгляд со стороны, потом еще раз сверилась со стеной. Действительно, теперь было похоже.

–А кто она такая? – поинтересовалась я.

–Воспитательница одна, из тех, кого сюда присылали в самом начале, – ответил Ник. – А рисовал парень из первых местных воспитанников. Из тех, кого прислали сразу на шестой курс. Кстати, тогда даже пятнадцатилетних брали.

–Ты уже здесь учился? – я немного удивилась Рисунок выглядел слишком старым.

–Да, на первом курсе, – интересное кино… «Врата истинной Тьмы» основаны или на первом, или на втором году правления Феникс. Это я из чужой памяти взяла, точной даты нет. Где-то в этом году отмечать будут – десять лет со дня основания. Ник на самом деле на пять лет старше Мэлис… Все правильно, минус почти два года в Дельте. Если бы Ник не вернул себе облик по умолчанию, не пришлось бы мозги заворачивать и все это считать. – А Леона как раз взяли на шестой. Они уже выпустились давно, конечно – им ускоренную программу без вопросов организовали. Мира, тебе не холодно?

–Нет, – я давно настроила оболочку на безразличное отношение к внешним условиям.

–Так вот, этот курс всю стенку и расписал. Не один Леон, конечно, здесь половина набора потрудилась, а вторая половина малявок вроде меня отгоняла. Кого удавалось поймать, сразу память корректировали. Меня не удалось, – эти слова Ник произнес с какой-то гордостью. – А в остальном история светлая, в смысле, что и в «Пути» могла случиться.

–Вряд ли, у нас таких талантливых нет, – я улыбнулась и тоже вернулась к своему обычному виду.

–Не факт, – Ник покосился на стену, за которой находился зал. – Ладно, полетели отсюда. Ты хочешь вернуться на выступление своих?

–Нет, – я поморщилась. По возможности демонстративно.

–Тогда поехали, – меня взяли за руку чуть повыше локтя и повлекли по воздуху – в направлении влево-вверх. Поднявшись над корпусом, мы непреднамеренно поймали ветер – и решили воспользоваться шансом.

Занесло нас довольно-таки далеко от корпусов. Но данное обстоятельство было исключительно положительным во всех смыслах. Во-первых, здесь было тихо. А еще элементарная логика подсказывала, что со дня основания «Врат» по этому участку земли не ступала нога демона. Правда, сейчас качественно подтаявший снег месили сразу две пары ног данной категории.

–И ведь никто сюда не ходит… Даже летом. Самая освоенная зона – десять километров от школы, – Ник не нуждался в том, чтобы подслушивать мои мысли. Слишком о многих вещах мы думали одинаково. – Могли, честное слово, нарезать участков для застройки… Извини, ерундой страдаю. Вчера с отцом писали воззвание об экономном использовании имеющихся площадей…

–Чувствуется, – хмыкнула я.

–Ну конечно, к тебе это не относится, – я наврала Нику, что живу в так называемом «экспериментальном поселении», где большинство народа – свежеобращенные, а участки настолько малы, что можно из окна увидеть дом соседа, не пользуясь биноклем. Таких поселений много, я на всякий случай даже потратила несколько часов на изучение быта в одном из них.

–Мы чужих мест не занимаем, – гордо произнесла я, временно заставляя себя поверить в то, что говорю правду. Хотя ложь заключалась лишь в числе местоимения. Я лично пока не заняла ничьего места.

–К сожалению, другим этого не понять… Знаешь, я совсем недавно понял одну вещь. Те, которые вечно бегут за какой-то целью, упускают столько вещей в жизни! – Ник оперся спиной на мокрый черный ствол дерева, имевшего счастье вырасти на краю небольшого леска. – С тех пор, как мне стало не за чем бегать, я начал чувствовать себя совершенно счастливым. Конечно, за это в первую очередь спасибо надо сказать тебе.

–Возвращаю благодарность, – я немного смутилась.

–А еще тому, что я точно знаю, когда это все закончится… Как легко жить тому, кто отказался от будущего, ты не представляешь, – он вздохнул. Я видела – Ник хочет, чтобы эти слова были правдой. Правдой они и были – только отказ должен был быть другим. Чужая память ехидно нашептывала мне громоздкую метафору – большую машину, из которой деталь может «сбежать», лишь сломавшись. Другая возможность – не становиться такой деталью – была только у меня…

–Ник, слушай… Ты никогда не думал, как бы твое имя смотрелось на стене пятисотого этажа? – в процессе произнесения вопроса я положила руки на плечи Ника.

–Мира, думал я… Я не смогу.

–Почему? – рушилась еще одна моя идея. Да будь оно все проклято! Я ведь даже первая разговор не могу завести на эту тему…

–Это неоправданная свобода. Для бессовестных слабаков. А еще – для маньяков, которым даже наше общество мешает существовать, – аксиоматичность фраз меня просто убивала. Но в ней был смысл… Дельта, в отличие от добровольного скитания, давала возможность думать, что твой «отпуск», отдых от жизни, – оплачен. Психология, мать ее… Человеческий остаток. Умереть, – значит ответить на все… Уйти в реальности – просто сбежать от проблем. Хотя те, кто остается жить здесь, приравнивают к одному знаменателю и Скитальцев, и самоубийц. Не всегда в плохом смысле, иногда с неприкрытой завистью. – И вообще, я не хочу иметь возможности вернуться по своему желанию.