Ольга Вешнева - Мясорубка Фортуны

Волочаровцы встречали меня как героя. В это трудно было поверить, но это оказалось правдой. О таком теплом народном приветствии я не мечтал уже лет сто.

Конфет мне не дали, понимая, что я их не ем. Барана или овечку тоже не притащили на сцену, вняв моему предупреждению.

— Тиша! Как здорово! Ты молодец, — Лиза укрыла меня жаркими объятиями от радостной толпы.

Ей и в голову не пришло приревновать меня к Альбине.

Отманив Сатибо от поклонниц, наперебой просивших автограф, Лиза увела нас к своей машине.

Накануне Нового Года люди подводят итоги и строят планы на будущее, многие из них собираются начать с первого января новую жизнь — бросить пить, курить, устроиться на лучшую работу, поступить в университет или жениться. Далеко не у всех, правда, это получается. Подавляющее большинство таких мечтателей как пили, так и пьют из года в год, как не хотели жениться, так и не хотят, как жили тупари — тупарями, не умеющими без ошибок написать свою фамилию, так и живут, и (как бы поточнее сказать по-современному), не парятся.

С чего же меня, скромно говоря, неглупого вампира с многовековым жизненным опытом, ни с того ни с сего охватило типично человеческое желание новогодних перемен? Мало того, еще и мысли стали беспокоить разные, вопросы возникать: «А правильно ли я живу?», «А хорошо ли поступаю с Лизой?» и тому подобные. То ли честь дворянская напомнила о себе спустя почти две сотни лет, то ли повсеместные людские метания душевные я подцепил словно зимнюю простуду. На фоне предпраздничных волнений самым страшным, катастрофическим событием мне представлялось знакомство с матерью Лизы. В пору моей далекой юности встреча с родителями любимой девушки обычно была неким преддверием, важной предпосылкой к свадьбе. Старики оценивали избранника дочери как будущего зятя, отца их внуков, и тот встречал их как тестя и тещу.

Я представлял, как будет стыдно мне при разговоре с матерью Лизы. Что я буду думать: «Марина Павловна, вы меня сердечно извините, я не стану вашим зятем. Я проживу с вашей дочерью от силы год, ну, может, два осилю как-нибудь, и до свидания — не поминайте лихом».

Какие воистину у меня намерения? Серьезны ли они? Что я люблю, (или кого?) сильней всего на свете?

Сидя на узкой высокой табуретке за стойкой в мини-баре, я проводил важный опыт — то подносил нос к чашке с овечьей кровью, то внимательно смотрел на фотографию Лизы на экране айфона. Который из испытательных образцов мне дороже? Какие вызывает чувства и ассоциации? Несомненно, оба образца хороши в качестве составляющих романтического вечера, потому что после доброй «бадеечки» овечьей крови необыкновенно приятно заниматься любовью с Лизой. Но об этом я решил пока не думать.

С любимым блюдом, которому я хранил верность без малого два столетия и, по-видимому, буду верен еще триста лет, все было вроде бы просто. Запах овечьей крови меня успокаивал и обнадеживал, дарил чувство стабильности, уюта. Сняв языком опытную пробу, я понимал, что этот нежный, тонкий, чуть сладковатый вкус я никогда и ни на что не променяю по доброй воле, что его и рядом не поставить с как будто плесневым привкусом беспокойной козы или водянистой пустотой дойной коровы.

Образ Лизы пробуждал во мне прямо противоположные чувства — волнительные вспышки страсти, неуверенность в завтрашнем дне, ожидание пугающих сюрпризов, постоянную настороженность. В определенные минуты, как вам понятно из всего вышесказанного, я забывал рядом с ней о тревоге, но потом, словно ужаленный невидимой осой, приставленной ко мне в качестве надзирателя, я резко выходил из расслабленного состояния и снова навострял чуткие уши.

Но! Хорошенький вопрос! Была бы Лиза интересна мне как женщина, стань она покорной, безропотной, тихой и сладкой как овечка, без единой горчинки? Наверное, с такой «гражданской супругой» я изнывал бы от тоски. Моя авантюристская натура требует приключений с тех пор, как я в далеком детстве, начинавшись книжек о пиратах и отважных первооткрывателях земель, стал забираться в дупло старого дуба и наблюдать в подзорную трубу за плескавшимися в речке гусями, представляя на их месте белопарусные фрегаты, ведущие морской бой.

Кто я для Лизы? Может, просто скульптор, вытачивающий из шероховатой мраморной глыбы прекрасную Венеру? Он неустанно трудится, почти не смыкая глаз и днем, и ночью, и получает высшее удовольствие, наблюдая, как рождается на свет его идеал… Но вот работа близится к концу. Уже очерчены ресницы, разъединены тонкие брови, осталось завершить последние штрихи, и снова день прошел, другой… штрихи завершены — тонко выточены пальцы ног, и ноготки на пальцах, красиво оформлены складки одежды. Дальнейшую работу над скульптурой продолжать нельзя, чтоб не испортить ее безупречной красоты. Печальный мастер складывает в ящичек орудия труда, горестно вздыхает, прощальным взглядом осматривая свое великолепное творение, целует, может даже, маняще протянутую к нему каменную ручку богини… И вскоре отдает статую заказчику — ценителю искусства…

Не так ли я, стараясь сделать Лизу лучше, сгладить все ее шероховатости, избавить от дурных привычек и замашек, готовлю идеальную жену не для себя, а для какого-нибудь городского бизнесмена или чиновника? Неужто, мне придется передать однажды сверкающий Кровавый Алмаз в тонкой оправе некоему меценату, и взять в работу новый не ограненный дикий самоцвет?

Смогу ли я ее отпустить? Неужели, я так же быстро смирюсь с очередной потерей как со всеми предыдущими? Не хватит ли с меня потерь? Не пора ли мне остепениться, изменить хоть что-то в жизни, кроме жилищной обстановки?

Лиза обрадуется, если узнает, что ей не нужно обращение, ведь в ней и так течет кровь вампира, ее деда Лаврентия. Она спокойно отнеслась к необычному происхождению волочаровских самураев, так же спокойно воспримет и тайну своего рождения.

Так и быть, я соглашусь зарегистрироваться как сотрудник Отдела для оформления паспорта и прочих человеческих документов. Наверное, мне даже ИНН присвоят и пенсионное свидетельство выдадут. Впрочем, по людским законам я давно пенсионер.

— Скучаешь? — Лиза, вернувшаяся с новогоднего заводского корпоратива, не поняла причин моей задумчивости.

— Строю планы на год, — я отодвинул опустевшую в ходе эксперимента кружку и айфон к противоположному краю стойки, и развернулся.

— Бильярдному столу не хватает кучи друзей. Все заняты, — вслух подумала Лиза. — Посвятишь меня в свои планы? Или они секретные?

— Лизонька… я много думал, целых пятнадцать минут, о нас, и решил жениться на тебе в следующем году. Скажи мне, ты согласна стать законной женой вредного, прожорливого и ужасно ворчливого старикашки?