Анна Мичи - Шагни в Огонь. Искры (СИ)

Сестра, Неи, была совсем малявкой – семилетка. С высоты двенадцати лет Митен так и вообще – почти в два раза младше, во что с такой играть? А взрослые, как назло, спихнули на старшую эту назойливую докуку и занялись своими делами. Теперь возись Митен тут с мелкой.

– Мите-е-ен! – в голосе девочки угрожающе плеснули плаксивые нотки.

«Пока не назовёт Митен-нии, – мстительно решила прячущаяся, – не выйду». Осторожно перенесла ногу на камень поодаль – тот грозно качнулся, но Митен знала: этот, хоть всегда качается, держится крепко. Подтянулась, приникла к узкой щели чуть выше своего роста: отсюда видны были окрестности.

Сразу под стеной, шагах в десяти, стояла Неи. И, против ожиданий, лицо у неё было вовсе не заплаканное. Девчонка хмурилась и оглядывалась по сторонам. Пыталась определить, где прячется старшая.

Развалин в Маанэ всегда хватало – а тут, на севере, равно далеко и от столицы Маанэ, и от Огненного города, за ними особо и не смотрели. Стоят себе и стоят, тихонько разрушаются от времени – кому они нужны? Все важные памятники давно находятся под охраной государства, служат приманкой для туристов, а здесь, в глухой провинции, никаких туристов отродясь не водилось.

Митен нравилось воображать, что она принцесса, Огненная дева, а здесь – её личный замок. Думать так было тем легче, что тутошние развалины сохранились лучше всех в округе, целых два надземных этажа и один подземный. Родители не возражали против игр в старых камнях, только прабабушка иногда шептала, укоризненно качая головой, мол, нехорошо, богов прогневаешь.

В богов Митен не верила – да и кто они такие против Огня? А Огонь, по её задумке, полностью девочке подчинялся, ведь недаром она являлась Огненной девой окрестностей.

– Митен, смотри, идёт кто-то. Тётя идёт, взрослая. Сейчас тебе попадёт!

Ого, это что-то новенькое. Теперь какая-то тётя?

Митен хитро ухмыльнулась. Неи небось и не подозревает, что ей отсюда всё видно. Девочка снова потянулась к щёлке. Так и есть, никакой «тёти» в помине нету, тихо, только ветер колышет суховато-зелёную траву, далеко, до самого неба.

– Митен, ну где ты!

Вот ведь, никаких правил вежливости не знает. Митен – старшая сестра, так пусть Неи употребляет суффикс «нии».

Родных братьев-сестёр у Митен никогда не было, может, именно поэтому ей так хотелось услышать от младшей заветное. Но велеть в открытую казалось унизительным. Не подобающим положению. Пусть младшая догадывается сама.

Поначалу Митен не собиралась долго изводить Неи. Спряталась, чтобы напугать сестрёнку, заставить растеряться от внезапного одиночества.

Но Неи не растерялась. И даже недавние плаксивые нотки оказались лишь очередной уловкой, чтобы старшая вылезла. Неи, похоже, не испытывала никакого благоговения ни перед развалинами, ни перед Митен, так хорошо в них разбирающейся. Это злило.

– Здравствуйте, – раздался внезапно голосок Неи.

С кем это она говорит? Неужели и правда кто-то пришёл? Загораясь любопытством, Митен снова глянула в щель.

Под стеной стояла Неи. Одна. Стояла боком к развалинам и смотрела прямо перед собой. Как если бы говорила с человеком, который, видя маленькую девочку, присел на корточки.

«Переигрывает, – злорадно подумала Митен. – Думает, я её не вижу».

– Нет, – малявка помотала головой. – Я с сестрой!

Задирать голову Митен устала, опустилась на пятки, щель уползла вверх. Шумно вздохнула. Ладно уж, так и быть, выйдет она, надоело. Но надо же до чего Неи на выдумку горазда. Вот ведь притворяется.

– Где-то здесь, – послышался из-за стенки тоненький детский голосок. – Прячется.

Митен сползла чуть пониже, ухватилась за балку. Присела, нащупала ногой стенку, начала спускаться.

– Куда? Я не могу!

Чего она там не может?

Ш-шш, оцарапалась. Ободралась о камни. Меньше надо вслушиваться в бредни младшей. Митен лизнула тыльную сторону руки.

Снаружи раздался тонкий писк, сразу исчез, словно задушенный.

Да что такое, сколько можно притворяться?! Митен фыркнула, метнулась по непрочным камням, протиснулась сквозь щель в стене, спрыгнула в траву с другой стороны здания. Ступни больно ударились о землю, неприятная волна прошла по телу, но, не обращая на боль внимания, девочка вывернула за угол и возмущённо выдохнула приготовленное заранее:

– Да хватит уже!

И осеклась: в траве лежала Неи, а над ней словно вилась туча мошкары, плавало дрожащее, как от жары, колеблющееся облако.

Что это?!

Женщина! За прозрачным, мешающим смотреть облаком прослеживались длинные тёмные волосы, высокая, одетая в мужской наряд фигура. Эта фигура застыла, протянув руку над лежащей Неи, и смотрела прямо на Митен.

Смешанная со страхом ярость затопила грудь. Что ещё за шуточки! Кто это такая, что она делает с Неи!

– Ты кто такая! – крикнула девчонка, бросаясь к неизвестной. Да чего там, практически невидимой.

Женщина, скрытая облаком, размахнулась и что-то бросила. Яркий белый шарик, мелькнувший звёздочкой и вмиг исчезнувший.

Вокруг потемнело.

Приминая щекой колючую траву, туманящимся, уходящим сознанием Митен наконец поняла, кем была та женщина. Кто ещё может пускать магию?

Ведьма.

За Неи – увести её, украсть, похитить, чтобы потом сожрать, – пришла ведьма.

Хиэй, апрель

Противник ловко закрылся, ушёл в сторону, одновременно набирая скорость для ответного удара. Тенки метнулся следом, уменьшая расстояние. Щита не ставил, пренебрегая всеми правилами безопасности. Положился на скорость, на слишком быстрое для человека движение.

Но Ацу его подловил.

Огонь ударил над ухом, растёкся жаром по стене, посылая тугие хваткие щупальца. Сжал, лишая дыхания. Полоснула боль.

Заклинание «осьминог».

– Стоп! – нинъе вскинул руку, превозмогая узы заклятия.

Щупальца тут же ослабли, опали, выпуская.

Проиграл.

– Тьфу, хрен, – с огорчением сказал Тенки. – Уже думал, поймал тебя.

– Ты каждый раз действуешь одинаково, – холодно вымолвил напарник, снимая обязательные на тренировке амулеты – «гири», как называли их маги-практиканты. – Не стоит всегда полагаться на одни и те же методы.

– В боевой ситуации я бы и не стал, – пожал плечами Тенки. – В смысле, если бы понял, что бесполезно. А вообще, отточенный до блеска приём, по мне, гораздо полезней всякой мишуры на двадцать пять заклинаний, – нинъе тоже принялся распутывать узлы перевязавшихся амулетов.

Снял, кинул на стол. Сразу полегчало, задышалось свободней.