Макс Фрай - Волонтеры вечности

— А зачем? Мне кажется, что ему не следует рисковать жизнью, когда этого можно избежать.

— Когда этого можно избежать, он и не рискует, — усмехнулся Джуффин. — Только когда невозможно. И не наша с тобой вина, что возможность не рисковать выпадает так редко… Между прочим, он вполне может остаться со мной, а потом пойти наверх, поскользнуться на лестнице и сломать себе шею! Никогда не знаешь, где начинаешь рисковать жизнью, это вообще непрерывный процесс… Так что отправляйтесь вдвоем, ладно?

Все это время я озадаченно переводил взгляд с одного на другого. Наконец я не выдержал.

— Прекратите меня пугать, ребята! Я и так уже испугался — дальше некуда. Но насколько я понимаю, мне придется закончить это грешное дело, поскольку я же его и начал, да?

— Правильно соображаешь, — обрадовался Джуффин. — Между прочим, я не собирался тебя пугать, а просто посмотрел на проблему как философ. Никаких дурных предчувствий касательно твоего падения с лестницы у меня не было, честное слово!

— Все равно теперь я буду держаться за Шурфа, поднимаясь по этой грешной лестнице! Знаете, какой я впечатлительный?

— Боюсь, что даже не догадываюсь! — рассмеялся шеф. — Ладно уж, поезжайте и привезите мне голову безумного поэта Бакки.

Он подмигнул мне и доверительно сообщил:

— Я собираюсь ее съесть, Макс!

Я покосился на шефа с суеверным ужасом. Злодей Джуффин хохотал так, что штукатурка со стен сыпалась.

— Даже мне смешно! — Лонли-Локли укоризненно покачал головой. — Где твое хваленое чувство юмора, Макс?

Я демонстративно пошарил по карманам и покачал головой.

— Понятия не имею. Но я же брал его с собой, когда выходил из дома, я точно помню!

— Вечно ты что-то теряешь, — тоном сварливой спутницы жизни заявил Джуффин. — Кстати, ты совсем забыл о нашем пленнике. Ты-то уедешь, а мне с ним день коротать…

— Забыл, ваша правда.

Я повернулся к мертвецу и распорядился:

— Ты должен остаться с этим человеком и отвечать на все его вопросы. Когда он разрешит тебе умереть, ты должен его послушаться.

— Хорошо, хозяин, — флегматично согласился труп.

А мы с Лонли-Локли покинули морг. Я честно выполнил свою угрозу: пока мы поднимались по лестнице, Шурфу пришлось-таки держать меня за руку.

Я сел за рычаг амобилера, Лонли-Локли устроился рядом.

— А почему ты хотел отправиться за головой этого типа в одиночку? — полюбопытствовал я. — Неужто видеть меня уже не можешь? С чего бы?

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, — возразил Шурф. — Я могу тебя видеть. И по-прежнему получаю от этого немалое удовольствие.

— А что в таком случае? Скверные предчувствия одолели?

— Представь себе, нет. Никаких дурных предчувствий. Просто мне кажется, что смерть следит за тобой пристальнее, чем за другими людьми. Я не хочу, чтобы мои слова тебя испугали… во всяком случае, они не означают, что ты непременно скоро умрешь.

— А что же они означают, в таком случае?

— Только то, что, заполучив тебя, смерть обрадуется несколько больше, чем обычно. Поэтому тебе не следует ее дразнить без особой нужды, вот и все.

— Ладно, учту… Никогда бы не подумал, что кто-то будет напоминать мне об осторожности! Я ведь — довольно трусливый парень. Трусливый и очень осторожный. Даже слишком. Разве ты не заметил?

— Тебе так только кажется. Люди, знаешь ли, часто преувеличивают свои достоинства…

Мы, наконец, выехали из города и помчались через пригород. Несколько минут — и я свернул налево, в сторону маленькой деревеньки.

— Странное местечко! — заметил я. — До сих пор мне казалось, что деревни в Угуланде выглядят побогаче. Там всегда такие симпатичные домики — сам бы в таком жил, а тут какие-то убогие халупы…

— Это неудивительно. Деревня-то пустая. Здесь никто не живет с начала Смутных Времен.

— Да? А почему ее не отстроили заново?

— Зачем? Земли, хвала Магистрам, и так всем хватает. Никто не станет без особой нужды селиться на месте, с которым однажды уже случилась беда.

— Логично, — вздохнул я. — Выходит, наш великий поэт Бакки Бугвин поселился в очень глухом и безлюдном месте, да?

— Разумеется. Любой в его ситуации постарался бы сделать то же самое. В людном месте ему делать нечего… Наверное, нам нужно ехать по этой узкой тропинке.

— Не могу сказать, что она пригодна для езды на амобилере, но ничего лучшего я все равно не вижу! Значит попробуем.

И мы попробовали. Поначалу получалось, но несколько минут спустя колеса амобилера окончательно увязли в густой траве. Когда ехать дальше стало совершенно невозможно, я остановился, и мы пошли пешком. Шурф снял защитные рукавицы, я с нескрываемым удовольствием покосился на его смертоносные ладони.

— Ты бы наверное здорово удивился, если бы узнал, как меня успокаивает это зрелище! — Улыбнулся я. — Я имею в виду твои руки.

— С чего бы мне удивляться? Они меня самого успокаивают… Кажется, слева от нас, за деревьями виднеется какое-то строение. Если мне не изменяет память, дом Бакки Бугвина должен быть совсем рядом, верно?

— Ага. Если, конечно, мы с самого начала ехали по нужной тропинке.

Найти дом действительно оказалось легче легкого, мертвец нас не обманул. Этот Бакки Бугвин не слишком-то старался спрятать свое жилище. Видимо он действительно никого не боялся.

— Не забывай, что тебе полагается идти следом за мной, а не рядом, — напомнил Лонли-Локли.

— Не забуду… А если он нападет сзади? Хороши мы с тобой будем!

— Не говори ерунду, Макс. Меня не так уж легко застать врасплох. Честно говоря, это практически невозможно… А знаешь, он ведь здесь не один!

— Очередной вассал привез сэру Бугвину завтрак из человечинки? — мрачно усмехнулся я. — Интересно, нас пригласят за стол? Законы гостеприимства, и все такое…

— Нет, Макс. Все не так просто. Этот второй — не человек. Я пока не знаю, кто он, но не человек. Так что соберись. Будь осторожен.

Лонли-Локли выглядел довольно встревоженным, — насколько это вообще возможно.

Мы вошли в большой одноэтажный дом. Там было пусто и тихо. Слишком тихо для человеческого жилья.

— Здесь никого нет, да? — шепотом спросил я.

— Они внизу, — коротко пояснил Шурф. — В подвале. Я чувствую их у себя под ногами.

— В подвале, значит, — вздохнул я. — Как романтично!

Мы спустились по узенькой лесенке. Никаких осветительных приборов здесь не было. Но мои глаза уже давно стали глазами угуландца: я прекрасно вижу в темноте, хотя всякий раз ужасно удивляюсь по этому поводу.

— Еще ниже, — объявил Шурф.