Гай Орловский - Ричард Длинные Руки

Один из мужчин подбежал к краю и швырнул вдогонку горящий факел. Как я понял, на случай, если струя горячей смолы погасит пламя. Из ямы вырвался ревущий столб красного огня. Не столб, а целая колонна. Мне почудилось, в гуле пламени слышны крики сгораемых заживо людей.

Земля дрогнула, дернулась с такой силой, что я взмахнул руками, как взлетающий журавль крыльями. Из воронки раздался жуткий рев, сперва басовитый, потом верещащий, перешел в истошный визг, но не оборвался, а из ямы выметнулось нечто горящее, огромное, как если бы медведь выпрыгнул из берлоги и разом вырос до размеров дракона. Этот пылающий факел одним прыжком оказался от ямы в пяти шагах, со второго – врезался в стену. Стена треснула, по ней пробежала извилистая щель.

Чудовище, ошеломленное ударом, мгновение лежало под стеной огромным пылающим факелом, но боль от огня заставила зашевелиться. Я с ужасом видел, как чудовище заковыляло в мою сторону. Несколько стрел просвистели в воздухе и пропали в пламени, зверь вряд ли их заметил.

Мои пальцы наконец-то сорвали с пояса молот.

– Держи, гад!

Ярость выплеснулась, как удар грома. Молот пронесся почти беззвучно, в таком реве не услышать, но удар, ломающий толстые, как броня танка, кости, я уловил. Пылающий зверь остановился, рухнул от меня в трех шагах. Запах горящего мяса и паленой шерсти забивал дыхание. Я закашлялся, ухватился за горло, желудок поднимается кверху. К счастью, в суматохе никто не заметил моей интеллигентности, вокруг крик, звон железа, кто-то с кем-то все же сражался…

– Сеньор, вы ранены?

Хорошенькая девушка с корзиной в руках смотрела на меня с жадным любопытством снизу вверх. Я вспомнил, что в доспехе да еще при своем росте я в самом деле тяну хотя бы с виду на большее, чем простолюдин или оруженосец.

– Нет, – ответил я. – Но лучше б я был ранен. Откуда такие твари? Никогда не видел.

Она взглянула с симпатией, но и с некой презрительной жалостью.

– Вы из Срединных Королевств? Вы похожи на срединника…

– Чем? – спросил я задетый.

– Вы такой мягкий, – объяснила она. – У вас даже голос мягкий… Подкрепитесь пока, а то они могут попытаться снова. Вот мясо, сыр, хлеб…

В корзинке отыскались еще и ломти пахучей ветчины, бутыль теплого эля. Я нехотя жевал ветчину, потягивал кислое пиво. На душе гадко, никогда еще не чувствовал себя таким ненужным и никчемным. За спиной слышались мужские голоса, грубый смех. Взвизгнула женщина, явно тоже разносит еду и питье защитникам, дабы не отлучались от стены.

– Хорошо в Срединных Королевствах, – произнесла она мечтательно. – Ничего, кроме кур и свиней…

– Ну, знаешь… Что это была за тварь?

– Огры, – объяснила она, не замечая моей обиды. – Но только горные огры. Если честно, то так близко никогда не подходили. Живут далеко в пещерах, всегда поодиночке. Враждуют со всем миром, даже друг с другом. Просто непонятно, откуда они вообще…

Я сказал осторожно:

– Но там было больше, чем один…

– Трое, – ответила она несчастным голосом. – Наши ломают головы…

– Как они соединились?

Она отмахнулась.

– Как прокопали такой глубокий ход!.. Хотя огры рождены камнем, дети пещер, но с чего вот так… Как остановить, если повторится…

«А ведь повторится», – подумал я угрюмо, но смолчал, устрашившись грозного блеска в ее глазах. Они рады каждому отвоеванному дню, но Бернард правильно говорил, что защищающийся в конце концов проигрывает всегда. Атаки будут учащаться, становиться сильнее, и оборона рано или поздно будет разрушена вся…

– Огры – страшные великаны, – сказала она устало, – но хуже то, что за ними двигались твари пострашнее…

– Кто? – спросил я.

– Люди, – ответила она сердито. – Или думаете, что огры или гарпии хуже воинов Тьмы? Огры просто сожрут, а не будут пытать неделями, а потом на кол… Ограм наш город и наша земля не нужны, а вот рыцари Тьмы установили бы здесь свою черную власть. Снова людей в жертву, снова черные мессы…

Ее плечи зябко передернулись. Мимо проходил приземистый конюх с худым изможденным лицом. На ходу взял из корзины ломоть хлеба и сыр, остановился, ел, глаза шарили по верху стены. Девушка подала ему кувшин. Не отрывая взгляда от стены, схватил обеими руками, кадык задергался, пиво хлынуло в раскрытый рот водопадом. Конюх отнял кувшин от губ, только чтобы перевести дух, снова припал с жадностью, а в корзину опустил уже пустым.

И все равно от него несло жаром, словно сутки пробыл в кузнице. Причем в самом горне. Такому и кислое теплое пиво покажется райским напитком.

Я встретил его слегка затуманенный взгляд, кивнул в сторону корзины с уцелевшим ломтем говядины.

– Подкрепись. Там еще осталось.

– Благодарю, – ответил он хрипло. – Благодарю.

– На здоровье, – сказал я вежливо.

– Ты это… новенький? Видел я тебя, растяпу… Из Срединных Королевств? Не пора ли тебе сматываться в безопасные земли?

– Еще не решил, – ответил я еще вежливее. – Вы мне поможете выяснить один вопрос… Кто такие оборотники?

Конюх на мгновение застыл. Затем я увидел, с какой скоростью человеческое лицо может превратиться в звериное. Я инстинктивно дернулся в сторону, но брошенный кувшин задел голову, в ушах зазвенело. Конюх взвился, как подброшенный вздыбившимся конем. Я отшатнулся, упал и ударился позвоночником о булыжную мостовую. Сам не понимая как, перекатился через голову, а на то место, где только что лежал, с грохотом обрушился тяжелый камень и разлетелся вдребезги.

В страхе, ничего не понимая, я подхватился и понесся со всех ног. В спину слышались как злые выкрики, так и довольный хохот, в котором злобы не было. Но было нечто хуже, чем злоба.

Я с размаха ударился, как о дерево, о высокого человека. Любого другого, даже могучего Бернарда, я бы смел с пути, этот даже не шатнулся, придержал за плечи. Меня шатало, а в голове звенели колокола и работала камнедробилка.

– Асмер, – послышался надо мной зычный голос, – этот?

– Спасибо, Ваше Высочество, – услышал я знакомый голос.

Асмер принял меня из рук Беольдра, тряхнул. В голове у меня прояснилось. Плечом я упирался в дубовые ворота с широкими медными крестами на створках. Сверху приколочено распятие, над ним порхают розовотелые ангелочки.

Асмер похлопал меня по спине, Беольдр удалился, даже без коня топая, как медный всадник по ночному Петербургу. Асмер толкнул створки. Распахнулся огромный зал. Сразу, без всякого холла, коридора или предбанника в стороны пошли широкие массивные скамьи из темного дерева. Надежные и добротные.

Я двигался тупо, а в голове копошилось: надо драпать. Сегодня день прибытия, суматоха, как-нибудь отбрешусь, но завтра предстоит свидание с инквизицией. А инквизиция – это в лучшем случае – Галилей на коленях. Стандарт же – участь Бруно и десяти тысяч человек, лично сожженных Торквемадой… И миллионы – его учениками.