Макс Фрай - Вся правда о нас

— Спасибо, — поблагодарил я. — Здорово, если так. Потому что я же от любопытства совсем извёлся: что ж там за правда такая была, если вы решили её не говорить?

— Да ничего особенного. Ты есть на самом деле — вот и вся правда о тебе, которую я тогда узнал. Наверняка есть и какая-нибудь другая, более содержательная, но до моей головы она пока, к сожалению, не добралась.

— Нет-нет-нет, никакой другой правды не надо, — поспешно сказал я. — Мне нужна именно эта. Даже не надеялся на такой подарок.

— Удивительное признание для человека, который имел великое множество возможностей убедиться, что жизнь сознания и есть подлинная жизнь, а остальное не имеет значения. Сказал бы я, предположим, будто на самом деле тебя нет — и что бы от этого изменилось? Ты перестал бы видеть, слышать, чувствовать, думать, осознавать?

— Да Магистры с ним, со мной, — отмахнулся я. — Просто если я есть, значит есть и все остальные. Люди и звери, которых я очень люблю. Не мерещатся, а объективно существуют. Вне зависимости от меня. И что бы со мной ни случилось, они всё равно останутся. Вот это действительно важно.

— А. С этой точки зрения я не смотрел, — неожиданно легко согласился Магистр Хонна. — Просто, понимаешь, мне в этом смысле гораздо проще живётся. Мир ни разу не давал мне повода усомниться в нашем с ним существовании. В чём угодно, но только не в этом.

— Повезло, — улыбнулся я.

И наконец уселся на тряпичный пол его палатки. Хотя, по идее, теперь мне следовало не рассиживаться, а выметаться. Всё сказано, чего занятого человека от дел отрывать.

Но Магистр Хонна, похоже, не очень-то рвался вернуться к делам. Смотрел на меня, как я обычно смотрю на своих кошек. Ну или на синюю птицу Скрюух. С заинтересованным умилением.

— Что, надеешься вызнать, зачем я затеял этот балаган с воодушевляющими пророчествами? — подмигнул мне он. — А спросить прямо неловко?

— Нннууу… Да.

— Так вот, лично я ничего не затевал. Мне и без ярмарочных выступлений совсем неплохо жилось. Я не заскучал. Не истосковался по ученикам, как вы все наверняка решили. И так есть, чем заняться.

— Но кто же тогда?..

— Мир, — усмехнулся он. — Хочешь верь, хочешь нет, а этот балаган затеял наш Мир. Взял меня за шиворот и погнал на ярмарочную площадь. Просто я оказался вполне подходящим инструментом, к тому же, достаточно чутким, чтобы не иметь возможности игнорировать явственно высказанное желание Мира: «Сейчас надо действовать так». Никогда не умел его не слышать. И Орден свой распустил ровно по той же причине: Мир захотел, чтобы не стало магических Орденов. Просто все остальные Великие Магистры оказались редкостными тупицами. Кроме меня и Мабы Калоха никто не почуял, как сменился ветер. А если и почуяли, то не так остро, чтобы это стало руководством к действию. Бедные дураки. Жить в Мире и не выполнять его явно высказанную волю, конечно, можно. Но недолго. И, как правило, довольно невесело. Такой судьбе не позавидуешь.

Я согласно кивнул. Очень хорошо понимал, о чём он говорит.

Спросил:

— А сейчас? Что происходит с Миром сейчас? Чего он хочет?

— Изменений, чего же ещё, — пожал плечами Магистр Хонна. — Мир всегда хочет от людей одного и того же — изменений. Но не каких попало, а подобных тем, что происходят в данный момент с ним. Вот как ты думаешь, почему начались Смутные Времена?

Я надеялся, что вопрос риторический, но нет, похоже, он ждал ответа.

— Потому что адепты магических Орденов не справились с силой, которая стала им доступна? — неуверенно предположил я.

И неожиданно угадал.

— Совершенно верно. Но не только мы. В смысле, не в одних Орденах дело. Вообще все не справились. Большинство жителей Угуланда так и не научились соответствовать возможностям, которые открывает магия. Магия, даже самых низких, общедоступных ступеней — это же не просто инструмент исполнения собственных прихотей, а способ взаимодействовать со всем Миром сразу, как с близким другом. То есть, совместными усилиями делать всякие интересные вещи, осознавая, что сама возможность объединения гораздо важней для обеих сторон, чем любой результат.

Я невольно улыбнулся.

— Какая хорошая формула дружбы!

— Не сомневался, что тебе понравится. Но всё равно рад лишний раз убедиться, что с приоритетами у тебя всё в порядке, а значит, доставшееся тебе могущество в хороших руках. Ты явно знаешь, как им распорядиться.

Я не стал говорить, что не знаю. Потому что и так ясно, он ответит, что в данном случае не знать — это и есть знать. И я, конечно, соглашусь, куда деваться.

— Но речь сейчас не о тебе, а о Смутных Временах. О том, что когда место, исполненное великой силы, оказывается населено по большей части простодушными корыстными существами, не способными заинтересоваться ничем, кроме своего корыта с похлёбкой и ещё пары соседских, которые неплохо бы прибрать к рукам, взрыв неизбежен. Потому что магия и примитивный прагматизм несовместимы. Это, знаешь, всё равно что привести в свой дом Короля и заставить его мыть полы. Какое-то время он, вероятно, будет выполнять требования — просто из любопытства, потому что никогда прежде ничем подобным не занимался. Но в какой-то момент скажет: «Хватит с меня!» — стукнет кулаком по столу и призовёт стражу.

— Да уж, — невольно улыбнулся я.

— Сейчас мы все стоим на пороге очень хороших времён, — сказал Магистр Хонна. — Мир, можно сказать, приходит в себя после долгой болезни — а как ещё назвать его сперва отсроченную, а потом и вовсе отменившуюся гибель? Он снова юн, как в первые дни творения, и не просто исполнен магии, но гораздо более щедр на неё, чем был прежде. Мне ли этого не знать. И это только начало, сэр Макс. Представляешь? Всё, что у нас с тобой есть уже сегодня — это только начало.

Я слушал его, открыв рот, как ребёнок волшебную сказку, одним из героев которой по чудесному стечению обстоятельств оказался он сам. С ума сойти, какими добрыми оказывается бывают некоторые пророки. Даже именующие себя «правдивыми». А я-то, дурак, привык, что правда редко бывает приятной. По крайней мере, та её часть, которая выпадает на мою долю.

— Поэтому людям тоже надо меняться, — заключил Магистр Хонна. — И не как попало, а вместе с Миром, в котором они живут. Становиться по-детски готовыми к новым открытиям, сильными, щедрыми и достаточно храбрыми, чтобы принять все приготовленные для них подарки. Это вопрос не морали, как может показаться, но элементарного выживания в изменившейся среде. Как всем нам пришлось бы срочно учиться плавать и дышать под водой, если бы сушу собирался поглотить океан.

— Вот оно как, — наконец выговорил я. — И вам пришлось стать… тренером по плаванию?