Далекие странники (ЛП) - Сяо Тяньтянь "Прист"

Мастер проницательных и иногда жестоких интриг, Чжоу Цзышу сохранил способность заботиться об окружающих. Но когда повода проявлять мягкость не было, его сердце каменело, становясь безжалостным и к другим, и к себе. Если он чего-то действительно желал, то, отстаивая свой выбор, не терпел компромиссов. Даже если это означало уплату непомерной по мнению других цены, Чжоу Цзышу не оглядывался назад и не сожалел о принятых решениях. 

С улыбкой выйду в путь, ведёт меня судьба, Я горд собой, ведь я не сорная трава![429]

Чжоу Цзышу обернулся к Гу Сян и обратился к ней мягким, почти ласковым голосом:

— Девочка, ты сама решаешь, кто ты есть. Другие не имеют права голоса в этом вопросе. Ты довольно умна, как же ты не понимаешь такой простой вещи?

Услышав необычную для себя точку зрения, Гу Сян остолбенела, пытаясь уложить сказанное в голове. Чжоу Цзышу допил вино, небрежно отбросил в сторону кувшин, поднялся и направился в свои покои. 

Толкнув дверь, Чжоу Цзышу вошёл в тёмную комнату. Не успела створка захлопнуться, как проворные руки встретили его, обхватив вокруг талии. Чжоу Цзышу не возражал. Когда его подвели к кровати и буквально бросили на постель, он и не думал сопротивляться. Очень медленно он поднял глаза и встретился взглядом с Вэнь Кэсином. 

Время ненадолго остановилось. А затем Вэнь Кэсин порывисто опустил голову и жадно впился в желанные губы острым кусачим поцелуем. Рваный ритм его хриплых, судорожных вдохов напоминал дыхание опасного хищника, настигшего добычу. Сложно сказать, сколько длился этот жестокий поцелуй, прежде чем Чжоу Цзышу приподнялся и резко толкнул Вэнь Кэсина локтем в бок, опрокинув того на спину.

Перевернувшись, он зажал Вэнь Кэсина под собой и опёрся на руки по сторонам от его плеч. Распущенные волосы Чжоу Цзышу ниспадали беспорядочным вороным водопадом на грудь Вэнь Кэсина, оставляя в поле зрения лишь поразительно ярко сверкающие глаза напротив.

— Если я умру, сделка окажется для тебя невыгодной? — продолжил давнее обсуждение Чжоу Цзышу.

Вэнь Кэсин промолчал. Вместо ответа он резко повернул голову и вцепился зубами в запястье Чжоу Цзышу так сильно, словно хотел испить его кровь и вкусить плоть.

Чжоу Цзышу нахмурился от боли, но не отстранился и не издал ни единого звука, отдаваясь во власть Вэнь Кэсина. Вскоре потекла кровь. Тёмная струйка сочилась, очерчивая контуры рта Вэнь Кэсина и стекала на одеяло, быстро пропитав его насквозь.

Минули бесконечные минуты, прежде чем руки Чжоу Цзышу задрожали. Вэнь Кэсин тяжело опустил веки, расслабил челюсть и протяжно лизнул нанёсенную им рану. Затем Вэнь Кэсин сел, заключил Чжоу Цзышу в объятия, запечатал его акупунктурные точки, чтобы остановить кровь, и наконец-то ответил:

— Это будет худшей сделкой в моей жизни. 

Чжоу Цзышу беззвучно усмехнулся:

— Безумец.

Безумец молча оторвал от своих нижних одежд полоску ткани, бережно перевязал истерзанное запястье, потом выдернул из-под них одеяло и завернулся в него вместе с Чжоу Цзышу. Так они и провалились в сон, обнимая друг друга, со всех сторон окутанные густым запахом крови. 

Спустя три дня долгожданные Седьмой Лорд и Великий Шаман прибыли.

Примечание к части

∾ «Звёзды сегодня — не яркие звёзды вчерашнего дня; для чего продолжаю стоять на росистом ветру?» — из стихотворения об обречённой любви «绮怀» поэта времён династии Цин Хуан Цзинжэня (黄景仁).

∾ «Вот и девочке Янов приходит пора встретить раннюю юность свою» — строки о взрослении из «Песни о бесконечной тоске» Бо Цзюйи, пер. Л.З. Эйдлина.

∾ «С улыбкой выйду в путь, ведёт меня судьба,// Я горд собой, ведь я не сорная трава!» — строки из стихотворения Ли Бо «Перед отъездом в столицу прощаюсь в Наньлине с сыном» в переводе С. Торопцева.

Том 3. Глава 64. Ставка на жизнь

Создавалось ощущение, что Седьмой Лорд и Великий Шаман пересекли Центральные равнины из конца в конец: они спешили всю дорогу и были покрыты пылью с головы до пят. Великий Шаман не стал размениваться на отдых и приветствия, а сразу занялся сложным пациентом.

По привычке Чжоу Цзышу протянул для обследования левую руку, но тут же поменял её на правую, не сказав ни слова. Левая пока не годилась для осмотра.

— Вы повредили запястье? — тотчас уточнил Великий Шаман.

— Ерунда. Собака покусала, — буднично отозвался Чжоу Цзышу.

Любой мастер боевых искусств знал о важности точек определения пульса, поэтому тщательно оберегал их. Великий Шаман, человек прямой и бесхитростный, на секунду замер от удивления.

— Какая же собака смогла до вас добраться? — спросил он, потянувшись к поврежденной руке Чжоу Цзышу.

Тот не нашелся, что ответить, но устроившийся рядом Вэнь Кэсин вспыхнул от обиды.

— Ну на, на! Укуси меня в отместку, и дело с концом, — предложил он, поднеся своё запястье к губам Чжоу Цзышу. — И так уже третью ночь отказываешься делить со мной спальню! Кто бы знал, что ты настолько мелочный.

Седьмой Лорд только присел с дороги и собрался выпить чаю, но поперхнулся от неожиданности. Гу Сян схватилась ладонями за лицо и отвернулась всем телом, тараторя, что ничего, ну вот совсем ничего не слыхала, иначе у неё уши бы отвалились со стыда. У Чжоу Цзышу дёрнулось веко, но он просто отвёл в сторону руку Вэнь Кэсина и невозмутимо напомнил:

— Мы на людях. Потрудись сохранять приличия.

Вэнь Кэсин устало улыбнулся, словно истратил последние силы на попытки растормошить кое-кого, и вперил немигающий взгляд в Великого Шамана. Тот спокойно положил пальцы на правое запястье Чжоу Цзышу и не отнимал их довольно долго. Всё это время Вэнь Кэсин прожигал Шамана глазами, будто ждал, когда на лице гостя распустятся цветы. Наконец, обследование подошло к концу, и Вэнь Кэсин быстро спросил:

— Ну что, как он?

Великий Шаман на мгновение замялся, но ответил честно:

— Хуже, чем я ожидал. Глава Чжоу, вы получали свежие травмы в последнее время?

Чжоу Цзышу небрежно одёрнул рукав, потýпился и ответил с лёгкой усмешкой:

— Когда бродишь по цзянху, нет-нет, да зацепишься за пару ножей.

Великий Шаман был уроженцем Наньцзяна, и черты его лица немного разнились с чертами жителей Центральных равнин. Глубоко посаженные глаза совсем не отражали свет и казались чернее самой черноты, пронизывая Чжоу Цзышу внимательным взглядом. Внезапно Шамана осенила догадка.

— Глава Чжоу, без надежды на успех я не стал бы травить вам душу, — объяснил он заботливо. — Не отчаивайтесь, вас можно вылечить.

Чжоу Цзышу поднял на него взор и натянуто улыбнулся:

— Если я всё ещё должен пожертвовать боевыми искусствами…

Он крепился из последних сил, но на миг лицо всё же дрогнуло, обнажая ломкую ранимость. Это выражение сразу исчезло, как обман зрения, но Великий Шаман успел ухватить суть и понимающе кивнул:

— Я больше не буду предлагать подобное. Я нашел лучший способ. Он сохранит и вашу жизнь, и ваше кунг-фу.

Вэнь Кэсин рывком выпрямился, собираясь заговорить, но Чжоу Цзышу опередил его вопросом:

— Если я сохраню и то, и другое, то какой ценой?

Взгляд Чжоу Цзышу мгновенно потемнел, сделался отстранённым и сосредоточенным, а лицо превратилось в нечитаемую маску — ни радости, ни волнения. Казалось, он не ведет беседу с целителем и давним приятелем, а заключает договор с врагом. Настороженно, аккуратно и тщательно, не упуская ни малейшей детали.

Не существовало абсолютно выгодных сделок. Нельзя было уместить в себя на одном обеде и рыбу, и медвежью лапу — всегда приходилось выбирать что-то одно.[430] Чжоу Цзышу пожил не слишком долго, но давно усвоил урок про бесплатный сыр в мышеловке. Как бы он ни успокаивал себя доводами о дружеской помощи и непревзойдённом искусстве Великого Шамана, ничто в мире не давалось даром. Чжоу Цзышу был не в состоянии просто взять и поверить. Что точно могло навредить, так это глупые надежды.