Кукольная королева (СИ) - Сафонова Евгения

Он предлагал это всерьёз.

— У тебя есть три дороги, девочка моя. — Он говорил неторопливо, бесстрастно, очень рассудительно. — Умри — и следом за тобой умрут все, кто тебе дорог. Скажи «нет» — я отпущу тебя, потому что ты права: твоей смерти я хочу меньше всего. Зато убью остальных, и ты не спасешь моего дорогого брата отказом… но скажи «да» — и вы будете жить. Все, кроме одного из твоих кукловодов.

— Зачем? — только и смогла прошептать она.

— Считай, что его смерть от твоей руки меня удовлетворит.

Арон не пытался вырваться, лишь со странным спокойным вниманием следил за Ташиным лицом.

— Подумай хорошенько. Это из-за него разрушили твою жизнь — но он молчал об этом. Это он не пресёк игру, желая в который раз свести счёты. Это он скрылся под маской, не решаясь показать своё истинное лицо. И это он заставил тебя поверить, что ты ему небезразлична.

Его слова растекались по сердцу, как яд. Шёпотом сомнений, странными, жуткими, неведомыми ранее чувствами.

— Этот меч не так прост, как кажется. Он сделает всё сам, тебе останется лишь направить его. Один укол. Больше не надо.

Клинок перед ней слабо золотился, притягивая взгляд.

— Неужели ты готова умереть, прожив всего-то шестнадцать лет? Неужели не хочешь увидеть, как вырастет твоя сестра? Неужели это разумно — заканчивать вот так из-за него?

Эти слова ломали что-то. В ней. И сквозь трещины просачивалось нечто непривычное, страшное, поднимающееся в душе, словно змея из высокой травы, захлёстывая её чем-то жёстким, холодным…

Один укол. Всё, что требовалось, чтобы обрезать нити, связавшие её по рукам и ногам. Это ведь кажется не таким сложным — убить. Уступить зверю в себе.

Вот он, прямо перед ней: шанс отомстить за всё, что с ней сделали. Так просто, до боли просто…

Когда Ташины пальцы сомкнулись на рукояти меча, клинок показался ей не тяжелее игрушечной сабельки.

Тихо и бесшумно поднявшись, она шагнула вперёд. Неторопливо ступая по глине босыми ногами, не оглядываясь на Алексаса, следившего за ней с безмолвным ужасом, приблизилась к амадэям: один ждал, преклонив колени, другой сжимал в пальцах пряди русых волос, опустив двуручник. Подняла меч, держа его обеими руками — строго прямо, строго перед собой; лезвие рассекло её бледное лицо на две половины, играя золотыми отблесками в глазах, серебрившихся ледяной властностью.

Больше не было слов. Зачем? Осталась лишь улыбка Палача да тихое равнодушие Арона, молча следившего за приблизившейся смертью. Равнодушие и странный, замороженный интерес… и лишь где-то глубоко, на самом дне зрачков можно было различить отчаяние.

Отчаяние человека, которого предали.

Таша прошептала одно-единственное слово: только по движению губ можно было угадать «прости». Медленно, без дрожи, опустила клинок — так, что кончик лезвия почти коснулся креста на чёрной фортэнье. Крепко сжимая кожаную рукоять, отвела меч назад.

Улыбка Палача странно померкла.

— Таша, нет, что ты…

Клинок нанёс удар — и крик Алексаса оборвался.

Клинок нанёс удар. Тому, кого ненавидела та, что направила его; тому, чьей смерти она отчаянно желала.

И нацелен он был не вниз, а вверх.

Когда лезвие пронзило грудь Палача, тот пошатнулся. Миг спустя двуручник, выпав из пальцев амадэя, хлюпнул об глину под глухое бурчание удаляющегося грома.

Таша замерла, не смея пошевелиться.

Неужели…

…всё произошло в один миг, как вспышка отдаляющейся грозы. Вот Воин бросил вперёд свободную руку, вот ухватил чужой меч за лезвие, толкнул, дёрнул вверх — и навершие рукояти пихнуло Ташу в грудь, заставив отступить, а потом вырвалось из пальцев и взлетело вверх.

Так и не выпустив из другой руки пряди русых волос, разрезанной до кости ладонью Палач поймал подкинутый меч брата за эфес.

— Хорошая попытка. Жаль, что не удалась. Скользнуло по ребру, прошло под кожей и выскочило. К подобным царапинам я привычный. — Лицо Лиара казалось восковой маской. — Жаль…

Сначала она услышала. Противный хруст и судорожный, прерванный выдох.

Потом увидела — как Арон странно вздрогнул.

Выдернув клинок, вонзённый со спины, Палач швырнул чужой меч на землю. Его собственный клинок истаял чёрным дымом, как и плащ; алые огни, сквозившие в лесной чаще, растворились в ночи.

— Жаль, — повторил Лиар, прежде чем исчезнуть во мгле.

Ещё миг Таша смотрела на багрянец, расплывавшийся по лезвию золотистого клинка. Ещё миг смотрела, как Арон заваливается набок.

Смотрела — и не верила, не в силах была верить своим глазам.

— Арон…

Он взглянул на неё. Улыбнулся: через силу, но даже сейчас — тепло.

От уголка его губ по подбородку пробежала струйка крови.

— Арон!

Рухнув на колени подле него, Таша лихорадочно коснулась ладонью его щеки:

— Нет, не умирай, пожалуйста, не умирай! Ты же не можешь, не можешь…

Подоспевший Алексас молча стиснул пальцами её плечо.

А потом улыбка Арона погасла, голова его откинулась назад — и в светлых глазах амадэя отразилась тьма чёрного неба.

Тьма, которую он уже не мог видеть.

Глава двенадцатая. Дорогами заговора

Небо светлело медленно и неохотно: рассвет с трудом плавил свинец туч. Ветер нёс вкрадчивый холод.

Джеми кинул в костёр ещё пару веток — пламя заглотило хворост с жадным потрескиваньем. Посмотрел на тёмную фигурку по ту сторону огня.

Таша, казалось, не сразу поняла, что произошло. Алексас уже закрыл дэю безжизненные глаза, а она всё ещё стояла на коленях, пытаясь что-то прошептать.

Осознание долго отказывалось приходить.

Но всё же пришло.

Потом Алексас крепко держал Ташу, пока она рвалась куда-то, даже не плача — воя, как раненый зверь: до хрипоты, почти без слёз, напрасно пытаясь сдержать крик. Он прижимал её к себе, говорил что-то мягко и успокаивающе… и в конце концов она будто бы успокоилась. Во всяком случае, не плакала больше, только дрожала, как в ознобе. Тогда Джеми, наконец сумевший перехватить контроль, решил оттащить тела наёмников в лесок и предать земле: поверженных противников нужно чтить. Трогать тело амадэя он не осмелился, но на всякий случай забрал его меч и нашептал кое-что, чтобы Таша не смогла подойти к обрыву.