Наталия Аникина - Театр для теней. Книга 1

Перед глазами Анара пронеслась, полустёртая жизнью в Бриаэлларе, муторная череда бесконечных жертвоприношений, грандиозных церемоний в древних храмах и мелких обрядов, мастерски вплетённых в повседневную жизнь, — неотъемлемых атрибутов руалского культа Аласаис. В свою бытность принцем этой набожной страны, он не задавался вопросом: зачем всё это надо? Ритуалы были частью системы, липкими нитями незримой паутины, которой опутали его народ жрецы.

Главный «паук», царь Руала, мог в любой момент потянуть за одну из этих нитей и заставить любого выполнить свою волю — беспрекословно.

Анар наблюдал этот затянувшийся (и довольно однообразный) спектакль под управлением своего святейшего дядюшки Кора долгие триста лет. За это время религия успела превратиться в его глазах в хорошо отлаженный инструмент власти, и он не верил уже в само существование Аласаис. Когда же его обожаемая сианай Аниаллу свалилась ему на голову и тем самым наглядно продемонстрировала материальность предмета культа, он испытал огромный шок. Даже перспектива погибнуть в заслуженных мучениях от руки этого «Когтя Карающего» не взволновала его так сильно, как сознание, что богиня — есть! А что она оказалась совсем не такой, какой её принято было изображать в Руале, — это уже совсем другая история…

Попав в Бриаэллар, Анар, за время их долгого путешествия всласть помучивший Аниаллу расспросами об их общем божестве, уже как должное принял небольшое количество храмов и полное отсутствие обязательных обрядов. Местные алаи любили свою госпожу как реальное существо, а не эфемерную грозную силу, а Верховным жрецам и в голову не приходило использовать её очаровательный образ для устрашения непокорных масс. Власти заботились о городе и его жителях, а те платили им вполне понятной симпатией. Это было непривычно, почти невероятно для руалца, но нравилось Анару, как и то, во что переросли бриаэлларские храмы Аласаис. Каждый из них так или иначе служил городу: жрецы одних — отыскивали Дух Кошки в душах неалаев, чтобы дать им возможность, как девочке Делии, обрести подходящую оболочку и мир со своим «я»; служители других — помогали горожанам разобраться в тайнах своей души, развить интуицию; в третьих — обучали особым танцам и пению, помогающим познать собственную красоту и научиться ценить её в других. Были и такие храмы, где жители города могли просто собраться вместе и провести часы в дискуссиях на всевозможные темы; а также — тихие святилища, в которых можно было почувствовать себя наедине с богиней, ощутить частичку её, живущую в каждом горожанине (как любили подчеркивать бриаэлларские неалаи)…

Такой подход казался Анару сверхразумным. И тут Мейв… Его послушать — так, одобряя подобный уклад жизни своих поданных, Аласаис должна была буквально сидеть на голодном пайке! Если вера питает её, то зачем же она практически упразднила религию… как институт? Или «вера» и «религия» — разные вещи, и ей достаточно любви, тихо согревающей сердце каждого алая? Или нет — важна всё же и религия со всеми своими муторными атрибутами, и именно необходимость в такого рода «подпитке» заставляет Аласаис терпеть немилый её сердцу Руал?

Анар чувствовал, что сейчас просто потонет в рассуждениях.

— Значит — питаются? — снова уточнил он, всё ещё сомневаясь, что правильно понял Куцехвоста.

— Да ведь каждое божество, откуда бы оно ни взялось — родилось уже богом или стало им потом — отчасти питается верой своих последователей (или — как её всякие заумные называют — им-алтеми). Из их молитв оно черпает силу, — с готовностью пояснил Мейв.

— И Аласаис? — осторожно спросил Анар.

— А Аласаис не богиня, — снова огорошил его Мейв. Пару секунд он наслаждался замешательством гостя. — Она наэй. Чувствуешь разницу? Нет?

Он в притворном ужасе уставился на Анара, а потом вдруг громко крикнул Такрен:

— Фа-ай, а ты уверена, что привела к нам сюда того, кого надо? Безднианская алайка метнула в него быстрый, недовольный взгляд.

Чтобы сделать это, она нехотя оторвалась от длиннющего свитка, который читала, растянувшись у полыхающего уже камина. Мейв театрально раздул узкую грудь в тяжком вздохе.

— Значит — того, — покорно констатировал он и мечтательно промурчал, косясь на Анара весёлым глазом: — Впрочем, если бы у меня была жена сианай, я бы тоже с ней не о теологии разговаривал. — Куцехвост обезоруживающе улыбнулся и обратился к любопытству своего собеседника за защитой от его же негодования.

— Если божество и нельзя, что называется, убить, просто забыв о нём, то лишить силы — это запросто. Боги — они как костёр, в который надо вечно подбрасывать поленья веры, чтобы он не потух, тогда рядом с ним можно будет греться.

Фай, в этот момент как раз собиравшаяся подбросить в камин кусок угля, остановилась, словно не желая быть живой иллюстрацией, и с грохотом швырнула его обратно в порыжевшее от времени ведро.

Куцехвост тихонько хихикнул.

— Этим теплом они делятся с паствой, которая и не догадывается, что получает назад лишь малую толику того, что отдаёт.

С наэй история совсем другая. Они — неугасимое пламя, которому суждено гореть, пока существует Бесконечный. — Глаза его полыхнули собственным огнём. — Такова и Аласаис: ей, в общем-то, наплевать, верят в неё или нет. Это она делится с существами своим могуществом — не черпая его из них самих, как боги. У неё своей силы хоть отбавляй. И раз уж тут у нас лекция, то расскажу ещё вот что. Есть такая бредовая идея, будто Аласаис питается не верой, а эмоциями, что она вроде Хозяина Бездны, только не ограничивает своё меню страхом. Так вот, это чушь собачья! — с пылом, достойным руалского жреца, заявил Куцехвост. — Она самодостаточна: ни от кого не зависит и ничем не подпитывается. Эмоции — её стихия, а не завтрак, обед или ужин… С Веиндором и Тиалианной, кстати, та же история, — скороговоркой закончил Мейв.

Но Анару этого показалось мало, он уже залез на любимую ветку и спрыгивать с неё не собирался.

— А как же всё-таки с Хозяином Бездны? Почему он так не любит… цветнички?

— Потому что они нестрашные, — поднял плечо Куцехвост, — а ему надо нагонять на город ужас, вот у нас повсюду и шипы, и морды оскаменные, рвы с лавой и прочие дивные атрибуты лэннэсской архитектуры. Каждый раз, шарахнувшись от такой штуки, ты подкармливаешь нашего вечноголодненького Хозяина.

— Так он — бог страха? — неуверенно предположил Анар.

— Ничего подобного! — весело фыркнул Мейв. — Будь он богом страха, ему пришлось бы стать олицетворением всех кошмаров населения нашего милого городка, а того, кто мог бы достойно вынести подобное бремя, тут пока не появлялось, — он многозначительно улыбнулся. — Хозяева Бездны не рискуют даже имена свои обнародовать, не говоря уже о том, чтобы культы имени себя организовывать. Видишь ли, сила страха — она, как бурная река, — упредил Куцехвост очередное «почему» Анара. — Пока ты сидишь рядом на бережке и осторожненько лакаешь из неё воду (то есть не заявляешь, что мол ты, такой-то, и есть то, чего все боятся), она ничего тебе не сделает, но если ты захочешь большего и войдёшь в неё, то она может подхватить и унести туда, куда тебе совсем не надо. Может разбить о скалы или обкатать, как обкатывает камни море, до неузнаваемого состояния. И вот, ты уже не ты. Ведь кто знает, чего на самом деле боятся те, воплощением чьих страхов ты собрался быть? — прищёлкнул он языком. — Как говорится у людей: «Назвался груздем (груздь — это гриб такой) — полезай в кузов!». Сказал, что ты их самый большой кошмар, — так будь добр соответствовать, становись им, меняйся в угоду их мироощущению.