Сергей Жилин - Иоанниты

И Адам ушёл. Спешные шаги чуть не перерастают в бег.

Занялась пауза – все молча провожают бандита взглядом. Нарушила молчание Виктория, в голове которой созрел подобающий план дальнейших действий:

– Так, значит, Салли, Истер, вы займитесь картой. Роде, надо избавиться от экипажа – это ты берёшь на себя. А у меня есть личные дела… Август, составишь мне компанию?

– Да, конечно.

– Хорошо, тогда разделимся пока. Салли, прошу прощения, какой у вас номер?

– Тридцать седьмой, на четвёртом этаже. Думаю, встретимся там.

– Договорились. Ладно, пойдёмте.

Роде влез на козлы и повёз экипаж с глаз долой. Истер устало приобнял Салии, и вместе они пошли в сторону гостиницы. Мы же отправились вверх по улице в направлении догорающего дома на улице Ауруминга. Честно говоря, понятия не имею, что за личные дела появились у Виктории, но, раз она не рассказывает, то спрашивать будет нетактично. Наверное… интересоваться делами дочери, с другой стороны, правильно.

А ещё моя голова занята дирижаблем. В фигуральном смысле занята, в буквальном он в мою голову не поместится, либо это будет очень маленький дирижабль. Кого я пытаюсь рассмешить этим детским юмором? Сам себя, не иначе.

Но где, во имя всех святых из Книги Истины, можно спрятать летающего исполина? Какие бы лесные дали не выбрал Монарх, сигарообразная махина будет там слишком заметна. Лесник, грибник, заблудившийся в лесу – кто угодно может наткнуться на дирижабль и разнести весть.

Мне это кажется странным. С другой стороны, покупка была совершена не так давно, так что какое-то время, в самом деле, скрывать летательный аппарат возможно.

Всё равно, нужно построить посадочную станцию, нужен экипаж, обслуживание… Посреди леса такие изыски немыслимы – поблизости должно быть что-то… загородная вилла, коттедж. Богатые любители уединения могут состряпать себе резиденцию глубоко в лесу. Но всё равно туда ведёт широченная дорога, а об этих местах хорошо известно.

Стоит прощупать их? Или мне поймать ещё пару крупных рыбёх и выведать у них точное место? Подумаем…

Я пытаюсь думать о тайных лесных убежищах. Представляю себе тёмный густой лес, хвоя и дубы, за которым вдруг открывается прогалина огромных размеров, на ней высокий забор, ровный газон, усеянный фонтанами и скульптурами, а в центре особняк. На заднем фоне припаркован дирижабль.

Чужая память молчит. Была догадка, что Молох что-то знает на этот счёт. К сожалению, даже прочитав человека, пользоваться его памятью почти невозможно. Воспоминания случаются вспышками, нужен повод, нужно подвести к требуемому фрагменту памяти. Образно выражаясь, чужая память – не болтливый рассказчик, это молчаливый истукан, которому нужно уметь задавать правильные вопросы.

Наверное, следовало объяснить это раньше. Последовательность моих рассуждений оставляет желать лучшего.

На углу мы поймали экипаж. Виктория попросила отвезти нас в доки. Ага, начинаю вспоминать…

Дочь так и не предложила обсудить место, куда мы направляемся. Если я правильно помню, у неё там дела, в которые она не посвящала даже членов своей банды. Собирается отправить ещё одно письмо или, наоборот, едет забирать почту.

В любом случае, я буду стоять снаружи и ждать, так и не прикоснувшись к этой тайне.

Уютно устроившись и прикрыв глаза, словно собирается заснуть, дочь криво улыбнулась. В улыбке есть что-то виноватое и стыдливое. Не знаю, не уверен, но выглядит именно так.

– Пока ты ходил к мужу той дурочки, – усталым голосом зашептала Виктория. – Роде рассказывал, что жандармы посадили тех ребят, которые рыли ход к посольству Валарии. В газетах об этом писали.

– Думал, они постараются скрыть это от газетчиков. «Нуиси Орлей» поработала?

– Нет, газета другая. Как-то они докопались, так что скандала избежать не удалось. Реакция Валарии последует незамедлительно: Каледония может всё-таки ввязаться в войну, придётся впутываться Альбиону, а тогда…

– Тогда без дела не останутся и все остальные, – тяжело проронил я, словно мне самому предстоит мёрзнуть в окопах. – Мне это кажется странным: музей и подкоп – это почти наверняка работа Монарха. Так зачем ему ввергать в пучину войны государство, в котором расположены основные его производственные мощности?

– Не всё так просто, – прибавилось в голосе дочери бодрости, – согласно статье, за подрывом стоят цалагские[33] экстремисты. Якобы те действовали на территории Каледонии, чтобы рассорить две державы.

– То есть, Монарх вздумал натравить Валарию на Цалагию, которая пытается натравить Валарию на Каледонию. В результате крайней оказалась Каледония. Слишком у него запутано, так своего не добьёшься.

– Кто знает, если бы «цалагцам» не помешали взорвать посольство, всё могло пойти в пользу Монарха.

Я полу-хохотнул полу-крякнул, нервно, конечно же. Сдвинул шляпу назад и откинулся на сиденье.

– Получается, разоблачив тех подрывников, я вместо ссоры двух держав дал Континенту крупномасштабную войну? Иронично.

– Брось, до войны дело не дойдёт.

– Не сказал бы. То же Альбион будет рад пустить в ход свои пулемёты и аэропланы.

– Не так уж и рад, потому что аэропланы есть не только у них. Слышала, в Валарии уже строят свои.

– И в Валарии? Слышал про славинского инженера, но и в Валарии?

– Если верить газетам, чертежи выкрадены с Альбиона. Точнее, история в том, что валарийский конструктор устроился на завод Альбиона и смог запомнить конструкцию основных деталей.

– Запомнить? – недоверчиво приподнял я брови. – Это ж каким надо быть уникумом…

– А вот у него получилось. После этого он просто уволился, вернулся на родину и воссоздал всё необходимое. Прочие детали доделать оказалось вопросом времени.

– Смахивает на газетную байку.

– Сомневаюсь, – ухмыльнулась Виктория, – у бумагомарак туго с воображением.

Очередные разговоры о войнах. Якобы, страшное вооружение не даст странам воевать, потому что все слишком напуганы последствиями. Сомневаюсь, что это действительно так. Войны всегда идут в стороне от тех, кто их развязывает, так что чего им переживать? Погибнут тысячи, миллионы – плевать, главное, что политиканы получат свои трофеи и будут счастливы. Политиканы не боятся войны: противник понимает, что они слишком ничтожны, чтобы тратить на них пули, так что в самой яростной сече они останутся неприкасаемыми.

Таково моё видение войн. Я слишком долго живу, чтобы дойти до истины, но и слишком долго живу, чтобы окончательно запутаться. Истинна же где-то посередине… или где-нибудь ещё.

Наступила морозная ночь. Мелкие лужицы покрылись корочкой льда, похожей на паутину. Предчувствуя зиму, звёзды должны разгораться, как угли под сильным ветром. Вот только их не видно за облаками. Небо в предвкушении: тучи затолпились, растворились друг в друге, всё заволокло их рыхлой тёмной простынёй. Замёрзли молнии, заледенел гром, дождь застыл – небеса приготовились разверзнуть хляби небесные, но медлят, ждут какого-то сигнала или готовят нечто необычное.