Влад Прогин - Охотник за мертвыми

  Люди. Молодые мужчины и женщины, возраст на вид не превышает двадцать лет ни у кого. И все они живы?

   То что они были не мертвы я чувствовал, но в то же время и дыхания я не замечал.

  Может из них черпали силу и истощили, не первородную энергию, а именно ту силу что предает ей форму?

  Я сосредоточился и попробовал передать лежащему передо мной человеку небольшую капельку себя, как обычно своими клинками. Ничего. Передачи проито не пошло.

  В подземельях на большой глубине нашлась хрустальная колонна из темно синего мутного хрусталя, в которой быыло пробито отверстие, а в нем что-то лежало.

  Я скинул латную перчатку и просунул руку. В руке лежал маленький стальной прямоугольничек, края которого были сточены. Я улыбнулся. Так вот чем они закрыли этот мир?

  По пути я велел захватить инструментарий для пыток и перетащить в тронный зал, где к пыточным столам были привязаны все еще находящиеся без сознания Нолдорцы.

  Пока все это исполняли я скинул броню и пееиоделся в черную с желтым контуром робу, сшитую для меня Авророй. Она была намного удобней моей формы в Академии, так как не стесняла движения и в ней было проще сражаться.

  На одном из внутренних двориков я обнаружил воздушное судно, готовое к отлету. Интересно, что помешало нолдорцам уйти по воздуху? Или боялись, что я тх легко собью?

  От изначальной армии уцелела едва ли треть, поэтому я перекрыл питание обычным мертвякам, избавившись от них, а около четврех сотен эрнрасто под контролем Алимы я приказал погрузиться в дерижабль и лететь домой, благо управление у него оказалось примитивное. Не знаю почему, но я не хотел теперь уничтожать свою армию, как изначально. Что-то подсказывало мне, что она мне еще здорово пригодиться.

  Через несколько часов очнулись некроманты. Девять человек, на вид уроженцы Империи, все мужчины. Самому старому я бы дал лет шестьдесят. На мои вопросы относительно причин их действий они не отвечали даже под пыткой, поэтому очень скоро я перестал себя сдерживать. Каждый из них мучался не час и не два, прежде чем их забирала смерть. Но они терпели. Я пытался вломиться в их сознание силой, дарованной мне Хаосом, но и это не помогало: даже Алима, когда еще не улетела, не смогла прочитать их мысли, несмотря ни на что. Не помогли даже вколотые им наркотики.

  Когда же их не стало, чувствуя что те странные воды безумия приближаются, я уселся на хрустальный трон, оживил недавно отпущенного мертвяка и велел ему привязать меня к этому трону цепями.

  Тронный зал уже тонул в сером тумане, когда он закончил. Черное море, на поверхности которого я лежал чуть дернулось, а потом перестало поддерживать меня на плаву. Тяжело описать все то, что я ощутил, постепенно опускаясь вниз, на самое дно. Менялось и восприятие и сознание... Исчезла та боль утраты, осталась только усталость. Память выцвела, словно фотография от возраста, утратила детали и краски. Наверное, это потому что я умирал... Все это было очень странно, так как иногда, сквозь это все, я видел фрагменты тронного зала и понимал, что все это происходит внутри меня...

  Наконец, я коснулся дна. Покой. Ничего меня более не побеспокоит. Я больше никому не нужен, а если и нужен, то здесь меня не найдут, не разбудят, и мой сон будет вечен...

  Выцветший, растерявший цвет и детали образ Инвил был последнее, что я увидел, но даже он не заставил меня проснуться. Я заснул и, вместе с тем умерли все чувства.

  - Проснись - звучит спокойный голос.

  Не хочу, оставьте меня...

  - Проснись - на этот раз настойчивые и вместе с голосом ко мне приходит что-то, что пробуждает часть меня прежнего.

  Мои глаза теперь видят, но я не могу открыть или закрыть их... Я лишь какая-то тень и вижу только когда хочу... Как и мой собеседник. Просыпаться не хочется, но сила моего собеседника тянет меня проснуться и, наконец, любопытство пересиливает.

  - Где я?

  - Мы называем это пустотой. Это еще не смерть, нет, хотя никому из нас уже не подняться наверх. Это мертвая безжизненная пустыня и единственное, что придает ей какую либо форму - те остатки жизни, что в нас есть.

  Глаза... ясные глаза, в которых знакомое чувство...долг. Наверное, глаза - единственное что по-настоящему живо в этом существе, в этой тени. И я где-то уже видел эти глаза... Давно, в прошлой жизни в удивительном, ярком и цветном мире. Саррифенти, награждение...

  - Император?

  - Когда-то им был. Но теперь я не более, чем тень, такая же, как ты, потомок. В отличие от меня, упавшего на это дно в час расплаты достаточно сильным, ты был практически мертв, в тебе было слишком мало жизни. Я поделился с тобой своей, так чтобы ты смог прийти в себя. Прости, не могу дать большего - и так мало.

  - Благодарю.

  Я приподнялся, огляделся и смутно узнал местность. Это была одна из башен императорского дворца Аррасса, вот только... Все вокруг было бледное, серое, выцветшее под таким же черным небом в котором, словно надежда, виднелась светлая брешь из которой периодически стремительно падали вниз белые сгустки, больше напоминавшие звезды.

  Этот Аррасс был иным. Сухие мертвые стволы деревьев, вместо зеленых исполинов... Некоторых домов, памятных мне не было, а та самая аллея, где должны были быть относительно новые надгробия, в том числе и моя могила, отсутствовала вообще.

  Я поднялся и поглядел за стены города... И увидел только черную воду. Гряда Южных гор отсутствовала в принципе.

  - Это не Аррасс!

  - Нет. Это его тень, появившаяся из фрагментов моей памяти, мой остров к которому я прикован. Расскажи мне, как получилось, что Кровью пришлось воспользоваться?

  Если бы я был жив, я бы вздохнул, а тут просто начал рассказ. Выкладывал все таким, как оно было, без утайки. В концеиконцов я мертв, чего мне таить. И в первую очередь отметил, что я не потомок императорского рода.

  - Потомок или нет, ты поступил, как надо. Да и склеп пропустил тебя к Крови недаром. Вот только ты пока еще не завершил начатое.

  - Вы про что?

  - Про то, что если ты здесь сгинешь, твое тело наверху напитается силой Крови и таких дров наломает... Кровь вполне может уничтожить весь мир. Когда ею пользовались раньше, в час расплаты, минуту слабости, носителя убивали, а кровь извлекали. Мы оставались на век прикованы здесь, но миру ничто не грозило.

  - Выходит...

  Мысль о том, что я, быть может, обрек весь этот мир на верную гибель и выпустил в него худшее, быть может, зло не породила никакого отголоска в душе. Разумом я прикидывал, что я примерно должен был чувствовать в этот момент, но все чувства молчали оставив место только усталости.