Наталья Якобсон - Шанс для чародея

И такие видения повторялись ни раз, то здесь, то там. Я видел его танцующим с дамами на балах в Виньене, на маскараде в Ларах, в гондолах, у каналов, следящего за фейерверками, флиртующего с актрисами, раздающего монеты нищим. Только при при ближайшем рассмотрении это все оказывался ни он.

Я устал от этого и понял, что есть лишь одно место, где я могу разузнать хоть что-то о нем, пусть даже это будет стоить мне крови. Так я снова пришел в Склеп Семи Ангелов. Такое название дали ему первые владельцы. Они строили склеп для древних опасных созданий, которые за это взяли под свое покровительство и тем самым прокляли на веки все поколения их семьи. Эти создания пали из небесной войны. Они знали лично отца Эдвина, теперь отвернувшегося от них. Только они способны дать мне хоть что-то, что поможет выйти на след его сына.

Только в склепе меня ждала разочаровании. Статуи больше не двигались и даже не делали попытки ожить. Они безмолвно стояли у входа. Я мог кричать, бить по ним кулаками, сбивать о них пальцы в крови, но так их и не расшевелить. Они прикидывались неживыми вообще. А я как будто сходил с ума.

Вскоре мне стали поняты причины такой перемены. В склепе кроме меня кто-то был. Кто-то более сияющий и сверхъестественный, чем даже ангелы. Он снимал плащ, готовясь спать прямо на могилах. Это был элегантный юноша, но от него исходило такое колдовское сияние, как будто я видел перед собой золотого дракона.

Внутри меня при виде его все дрогнуло. Но он, обернувшись, не проявил никаких доброжелательных чувств. Его лицо стало холоднее, чем у статуи. Обворожительное и совершенно бесчувственное.

- Ты явился нарочно мне докучать, - пальцы даже при прикосновении к камню высекавшие огненные искры, будто заранее сообщали о том, что он может сделать со мной.

- Я занял это место, чуть раньше вас. При всем моем уважении, - осторожно напомнил я, и даже попытался отвесить изящный поклон, но Эдвин лишь пренебрежительно хохотнул.

- И ты сможешь это доказать, если придется драться?

А он и впрямь стал истинным дьяволом. Нехотя я попятился. Ангелы молчали и не двигались, но казалось, что их мраморные лица беззвучно насмехаются надо мной. В присутствии этого удивительного существа даже они предпочитали дипломатично притворяться чем-то вроде подпорок для стенки. Они не говорили, ни смеялись, ни распускались сети мрачных иллюзий, даже шорохов в склепе и тех не было слышно. Сразу видно, кто тут сильнейший, раз даже они так поприжали хвосты.

Я не знал, стоит ли использовать по отношению к Эдвину обращение "ваше величество" или он от этого еще больше рассвирепеет.

- Мне ведь тоже где-то надо спать, - не удержался. - Здесь вполне хватит место для двоих.

Даже для человека и дракона, подумал я про себя, но вслух этого, разумеется, добавлять не стал.

- Да, в могилах, мой друг, его полно. Если не хочешь заночевать в них, то лучше уходи.

Эдвин выгонял меня из склепа с привычным высокомерием. Я глянул на статуи, застывшие за его спиной в самых невинных позах. Они действительно притворялись мраморными, хотя я то знал, что они живые.

- Вы до сих пор его рабы, - мысленно обвинил я. - Ваш господин помыкает вами, как хочет. И вы никогда от него не освободитесь. Ваша самостоятельность лишь иллюзия.

Кто-то хлестнул меня по щеке, хотя статуи не двигались и даже не пытались, но по моим губам потекла кровь. Эдвин ничего даже не заметил или делал вид, что не замечает.

Ну и будьте вы все прокляты, хотел шепнуть я, но осекся. Они ведь и так прокляты. Как, впрочем, и я.

РАСКАЯНИЕ

Если не помогли чары, то, может, поможет бог.

Я рыдал, сжавшись на полу часовни, в самом центре вычерченной мною пентаграммы. Кажется, слезы, которые катились по моим щекам, были кровавыми, но мне было уже все равно. Мое тело насквозь прожигало огнем, жутким и невыносимым. Я будто заживо горел в аду, и никто ничего не мог с этим поделать. И магия, и даже бог были бессильны. Но я все равно, как идиот, продолжал молиться.

- Пожалуйста, избавь меня от этого, - причитал я, с опаской посматривая на крест. - Избавь меня от него. Любое воспоминание о нем меня сжигает. Эта невыносимая боль. Пожалей меня. Я влюбился в дьявола, и теперь чувство к нему жжет меня огнем. Избавь меня от Эдвина. Я хочу его ненавидеть. Я хочу забыть его. Хочу жить, как до встречи с ним...

Я хочу...

Нет, на самом деле я ничего не хотел, кроме, как умереть. И все потому, что я встретил его. От того, что он есть, мне было нестерпимо больно. Больно и знать о нем и не знать. И забыть и помнить. И думать, что наша встреча могла не состояться и вспоминать о ее последствиях. Я уже сам не знал, чего хотел от него. Он сводил меня с ума. Его образ, который больше мне не снился. Огонь, который прокатывался по всем моим жилам. Ощущение было таким, будто дракон уже успел дохнуть на меня струей жидкого пламени, но не испепелил, а оставил гореть вечно. Я видел людей, которые выжили после этого пламени, но лучше бы они не выживали. Один вид их мучений пугал. Я был уверен, что если подойду к зеркалу, то увижу там лицо в жутких ожогах и язвах, но моя кожа оставалась чистой, не смотря на то, что ежеминутно меня сжигало незримое пламя.

Говорили, что ожоги оставленные драконьим огнем еще и сочатся ядом. Я сам видел выжженные поля и участки земли, на которых вымирало все живое. Звери, понюхавшие пепел там гибли. Растения чахли от близости угара. Земли не плодоносили. А люди... от близости драконьего огня они оказывались насмерть обожженными, лишившимися рассудка, обреченными всю жизнь проходить в ядовитых гнойниках и ранах, из которых выползают жуткие твари, пожирающие их плоть. Мне было страшно. Но мои мучения были еще хуже, хотя со стороны могло показаться, что они были только моральными.

Брианна, Лотта и другие феи воровато заглядывали в окна, но войти в часовню не решались. Они и не могли. Я помнил, как мои глаза щипало от вида витражей в церковных окнах, когда я только вышел из Школы Чернокнижия. Я мог ослепнуть при взгляде на святыни. В любом случае, я испытывал от них дискомфорт. Но сейчас мне нужна была помощь, а бог ее не давал. А ведь говорят, он и есть для того, чтобы щадить кающихся грешников. Но меня никто не спешил наставить на путь истинный. Небеса молчали. Вернее, молчали святыни, кресты, иконы, дароносицы и фрески. А по небесам уже давно привык, как хозяин проносится дракон.

Небеса ему принадлежали, а людям оставалось только трепетать. Бог это тот, кто может доказать свою силу и власть над человечеством. В этом плане богом стал Эдвин. Жаль только не в своем лучшем обличии. Лично мне было приятнее видеть его, когда он больше следил за внешностью и меньше за когтями. Но не такому глупцу как я решать. Если он решил, что щегольский камзол легко можно променять на золотую драконью шкуру, то кто-либо бессилен его от этого отговорить. Зато поклонников у него стало больше. Даже Брианна в последнее время только и щебетала о нем. Я мог только завидовать.