Феликс Крес - Громбелардская легенда

— Стой там!

Хель-Крегири застыла неподвижно.

Из-за расстояния она не могла отчетливо видеть лицо Карениры. Лучница кусала губы почти до крови. От напряжения мышц, когда она выпускала первую стрелу, не до конца зажившая рана открылась. Теперь рука, державшая тетиву, дрожала столь сильно, что стрела наверняка не могла попасть в цель.

— Иди сюда! — рявкнула Каренира. — Брось арбалет и иди!

Голос ее дрогнул.

Разбойница, видимая как на ладони, понимала, что придется подчиниться, по крайней мере пока. Она могла смеяться над мечом Охотницы, но о ее луке говорили все горы. И если только лишь половина из того, что говорили, была правдой, это означало, что лучница промахивается один раз из ста. Подходя, Кага поглядывала по сторонам в поисках места, где можно было бы спрятаться. Внезапно она остановилась, с недоверием глядя, как противница отбрасывает свое грозное оружие, спрыгивает со скалы и с мечом в руке движется ей навстречу.

Кага издала дикий крик и выхватила свой меч. Они встретились на середине пути.

Каренира, сосредоточенная, бдительная и осторожная, выглядела почти так же, как и накануне у озера, но под ее лосинной безрукавкой не было теперь рубашки, которая, видимо, пошла в течение минувших суток на бинты; Кага заметила тонкую струйку крови, сочившуюся из раны на груди. Лучница держала меч обеими руками. Хель-Крегири с невольным уважением посмотрела на твердые мышцы рук, вздувшиеся под кожаными ремешками, какими пользовались лучники.

— Чем ты хочешь меня напугать, Охотница? — язвительно спросила она, скаля зубы в грозной полуулыбке. — Во имя Шерни, мало тебе одного раза… Ты же держала свой лук, так и надо было стрелять!

— Если б могла, то стреляла бы, — последовал спокойный ответ. — Но когда ты сидела, мне пришлось бы тебя убить, а потом я уже не в состоянии была попасть в ногу… Глупая ты, девочка.

Хель-Крегири чуть поостыла, удивленная самообладанием противницы. Она сделала легкое движение мечом.

— Ну давай, иди, — сказала она. — Я тебе воткну его туда, где давно уже ничто не гостило. Ты еще помнишь мужчин, старушка? О тебе-то они наверняка позабыли…

Каренира шагнула вперед, почти демонстративно поднимая меч над головой. Прищурив свои странные глаза, она махнула оружием, словно дубиной. Кага без особых усилий приняла удар на основание клинка… и с трудом удержала оружие в руке. Слабая контратака тотчас же встретила столь могучий ответ, что онемевшие руки девушки не успели за движением отбитого оружия.

Меч Карениры сломался.

Какое-то мгновение они стояли друг напротив друга, безоружные. Потом Кага отскочила назад, но Каренира оказалась не менее проворной. Удар кулаком в подбородок едва не оторвал разбойнице голову; она взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, но после второго удара, столь же сильного, ноги отказались повиноваться. Хель-Крегири пошатнулась, споткнулась и упала в большую впадину, полную холодной дождевой воды. Каренира последовала за ней и ударила еще раз, от всего сердца. Ошеломленная разбойница, лежавшая навзничь, рисковала захлебнуться в луже. Лучница дернула ее за одежду, выволокла из воды и поставила на ноги, после чего искренне рассмеялась, глядя в пустые глаза. Она отпустила безвольное тело, и оно снова свалилось в лужу.

— Я подожду… — сказала она, чуть поморщившись, ибо боль, о которой она на мгновение забыла, вернулась с новой силой.

Кага стояла на четвереньках, свесив голову. Изо рта капала слюна, подкрашенная стекавшей с разбитых губ кровью.

— Как ты… это делаешь? — с трудом пробормотала она.

— У меня много мяса на костях, — ответила лучница, удовлетворенно демонстрируя собственные руки. — Бой на мечах очень напоминает работу в каменоломне…

Кага засмеялась было и закашлялась. Ясно было, что Лучница по каким-то причинам не собирается ее убивать.

— Не благодари, — сказала Каренира, будто угадывая ее мысли. — Я любила Вилана, но не настолько, чтобы он использовал меня для своих забав. Может быть, тебе это покажется смешным, но я вывела тебя из Короны назло мертвецу, — Гадбы, похоже, чувствуют, что их обманули. Я подумала, что и тебе следует это понимать, Хель-Крегири.

Разбойница, все еще стоя на четвереньках в воде, приходила в себя, сплевывая красную слюну. Верхняя губа, уже основательно распухшая, напоминала кусок сырого мяса.

— Не верю…

Каренира присела на краю лужи.

— Добавить? — спросила она.

Кага набрала воды в ладони и прополоскала рот.

— А если бы я тебя убила… там, у озера? Откуда ты могла знать…

— Я подсказала тебе идею и смотрела, поймешь ли ты, о чем речь. Через десять лет, когда ты станешь старухой, ты тоже легко поймешь, о чем думают детишки.

Кага застыла, поднеся руку к губам.

— А… коты?

Удивленная Каренира проследила за ее взглядом. «Убийцы» появлялись из-за скал и бежали легкой кошачьей трусцой, обходя их, словно пустое место, на расстоянии, самое большее, в несколько шагов. Привязанные к спинам небольшие кожаные сумки подпрыгивали в ритме их движений, тихо позвякивали кольчуги. В середине внешне казавшейся совершенно недисциплинированной стаи большой черный кот говорил своему пятнистому заместителю:

— …Но если мы когда-нибудь еще раз их встретим, неважно, кошку или истребительницу крылатых… Имперских гвардейцев нельзя безнаказанно дергать за усы…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Повелительницы мира

1

Маленькое горное селение — несколько хижин — пряталось на дне мрачного ущелья. Высоко в небе ветер гнал грязные клубящиеся тучи, напоминавшие комья вязкой глины. Собирался дождь.

Горцы называли такие деревни «высокими селениями» — хотя они вовсе не обязательно располагались высоко в горах. Однако они всегда находились в отдалении от других человеческих поселений, в диких, труднодоступных местах. Ничего удивительного… Как правило, они служили убежищем разбойничьим бандам. Во время войны за Громбелард армектанцы предали огню множество подобных деревень, полагая, что этим наносят тяжкий удар по прячущимся в горах бандитам. Все оказалось иначе. Новые разбойничьи логова выросли как грибы после дождя — только теперь их приходилось искать заново. Пещер и ущелий в Тяжелых горах было бесчисленное множество, и ничто не мешало обосноваться в тех или других. Вскоре стало ясно, что лучше оставить эти орлиные гнезда в покое. Со временем возникло состояние некоего странного равновесия; высокие селения как бы приобрели статус нейтральной территории. Они служили и разбойникам, и солдатам. В краю, где постоянно шел дождь и дул пронизывающий холодный ветер, имело смысл знать места, где можно приготовить горячую пищу и обогреться перед тем, как идти дальше. Нечто похожее наблюдалось во время дартанской войны. Напротив друг друга стояли два вооруженных отряда воюющих сторон. Армектанцы укрепляли свои позиции, дартанцы ждали подкрепления, чтобы, разбив преграждающего им путь противника, двинуться на помощь осажденной Сенелетте. Между позициями тек ручей, который был для обеих сторон единственным источником воды. По неписаному уговору им пользовались и те и другие, хотя стрелки обоих войск легко могли осыпать берега речушки стрелами из луков и арбалетов.