Куно Ольга - Голос моей души

К дому, в котором располагалась наша квартира, я подлетела с криком первого петуха. И сразу же увидела Андре, как раз поставившего ногу на ступеньку.

- Привет! - окликнула я, подлетая к нему поближе.

Андре дёрнулся, как от удара. Его лицо буквально перекосило.

- Где тебя черти носили?! - Он чуть было не закричал, но вовремя вспомнил, что рискует перебудить пол улицы, и сразу понизил голос.

- У меня было важное дело, - ответила я.

- Ах, важное дело! - повторил он, тщетно пытаясь просунуть ключ в замочную скважину. Подрагивавшие руки никак не справлялись с задачей. - Тебя не было два часа! Я думал, что ты уже не вернёшься! К твоему сведению, у меня чуть волосы не поседели, притом на всех частях тела!

Я испытала острый укол совести.

- Прости. Правда, извини. - Ключ, наконец-то, провернулся в замке, и мы вошли в дом. - Я не должна была так надолго тебя оставлять, но не удержалась.

- Не удержалась она, - проворчал Андре, и я почувствовала, что он больше не сердится. Второй ключ с лёгкостью скользнул в замочную скважину, отпирая дверь квартиры. - Не понимаю, какие дела могут быть у покойницы. Кроме как лежать в гробу в белых тапочках и поддерживать благообразное выражение лица.

Он зажёг лампу и подошёл к кровати. Моё тело лежало так, как я его оставила. Можно было подумать, что девушка спит.

- Это противоядие? - спросил Андре, кивая на оставленный мною напиток.

- Да, - тихо ответила я, чувствуя, как вся недавняя эйфория и уверенность сходят на нет.

Стало страшно. Безумно страшно, что сейчас ничего не получится. План не подействует, и противоядие не выведет меня из стазиса. Страх, который я всё это время отгоняла всеми доступными способами, теперь нагнал меня и схватил своими стальными щупальцами, отыгрываясь за столь неуважительное отношение.

Судя по лицу Андре, усталому и осунувшемуся, он сейчас испытывал похожие чувства.

- Его уже можно принимать? - уточнил он.

- Да, - с трудом выговорила я. - А может быть, сначала изнасилование в извращённой форме?

Момент истины безумно хотелось оттянуть.

- В другой раз, - разочаровал меня Андре.

Он сел на кровать и, осторожно подняв мне голову, понемногу влил в рот противоядие. Ощущение складывалось такое, будто на меня он сердит, а на ту, лежащую без движения девушку - ничуть.

Мы ждали. Ничего не происходило.

- Противоядию нужно время, чтобы подействовать? - спросил Андре.

- Да, - напряжённо ответила я.

- Ты это знаешь или просто предполагаешь?

- Просто предполагаю.

Минуты тянулись, неспешно распиливая одно за другим волокна натянувшихся нервов. Ничего не менялось. Ничего не происходило. Что же будет, если противоядие так и не подействует? Стазис перейдёт во вторую стадию? А потом? Придётся опять покупать лекарства и ждать?

Когда я почти окончательно уверилась в том, что расчёты оказались не верны и противоядие не возымеет эффекта, меня потянуло вниз, а потом сознание помутнело...

- Эрта! Эрта!

Андре тряс меня за плечо, и я с трудом разлепила глаза. После чего резко вскочила. Голова сразу же закружилась, но Андре успел меня придержать. Это всё ерунда. Мелочи жизни. Главное, раз кружится голова, значит, я всё-таки жива.

- Хочешь пить? - спросил Андре, видя, как я устало откинулась на подушки, приложив пальцы к вискам.

И, не дожидаясь ответа, налил мне воды. Я немного отхлебнула, приняв кубок дрожащими руками. Вода была холодной, и это помогло разогнать всё ещё охватывавшую меня пелену сна. Всё-таки снотворное продолжало давать небольшой эффект. А потом я прижалась лицом к груди Андре и разрыдалась. Громко, бурно, по-детски, без стеснения, с крупными слезами, катящимися по щекам.

Тут бы ему и отыграться, но он, ясное дело, так не поступил.

- Больше никогда так не делай, - прошептал он, прижимая меня к себе.

До изнасилования в извращённой форме дело не дошло. Невозможно изнасиловать женщину, которая ничего не имеет против.

Глава 27.

А я вернусь к тебе сказать -

Ты предо мной изрядно грешен,

Так искупи хотя бы малую часть.

...

И мне нисколько тебя не жаль,

В моей крови закипает сталь.

В моей душе скалят зубы страсть и порок,

А боль танцует стаей пестрых сорок.

Канцлер Ги, "Тень на стене"

Я впервые оказалась в королевском дворце после своего тюремного заключения. И теперь внимательно осматривалась из-под скрывающей лицо вуали. Здесь всё было как всегда - и одновременно неуловимым образом иначе. То же убранство, те же декорации. По большей части те же слуги; небольшая текучка в среде лакеев, камердинеров и горничных не в счёт, это обычное дело для дворца. Но атмосфера изменилась. И изменения в среде придворных оказались очень значительными. Теперь их можно было с лёгкостью разделить на две основные группы: люди альт Ратгора и люди, далёкие от политики, чьи амбиции лежат в совершенно иных сферах. Такие, как маркиза Эльванте. Впрочем, последней на приёме не оказалось. Вроде бы как она осталась дома по причине расшалившихся нервов. Правда, краем уха я уловила разговор о том, что лечить нервы маркизе помогал некий барон.

Поскольку я опасалась, что приёмный зал может охраняться при помощи развеивающих заклинания чар, изменять внешность магическим способом мы не стали. Вместо этого воспользовались услугами сотрудничавших с подпольщиками специалистов. Парики, у Андре - накладная борода, у меня - основательный макияж и вуаль, каковые весьма удачно успели войти в моду. И приглашение на имя Артура Делла, позволявшее ему привести с собой одну спутницу. Всё складывалось вполне удачно.

В ушах у меня висели две крупные круглые серёжки. Одна из них, та, что на мочке правого уха, совершенно обычная. А вот вторая, левая, являлась замаскированным связничком. Причём не обычным, а позволявшим держать связь одновременно с несколькими людьми. Другой такой связничок был спрятан в густой шевелюре парика Андре, а ещё несколько - у подстраховывавших нас подпольщиков, расположившихся сейчас поблизости от дворца. Кто непосредственно за оградой, кто во дворе, а один человек даже нашёл способ проникнуть внутрь здания и смешаться с многочисленными слугами.

Связнички новой модели успешно разработал Игнасио, проявив при этом немалый талант изобретателя. А помогла ему в этом Мелани. Девушка не обладала магическими способностями, но, как оказалось, всегда любила точные науки. Даже в монастыре она нередко прокручивала в голове различные формулы, что стало чуть ли не единственной ниточкой, связывавшей её с прежней жизнью. Поскольку за такое увлечение мать-настоятельница по головке бы не погладила, записывать вычисления было рискованно, и потому девушка научилась производить чрезвычайно сложные подсчёты в уме. И теперь её способности очень пригодились в работе Игнасио.