Майкл Роэн - Наковальня льда

— Вот мой дом. С этих пор он станет и твоим домом.

Альв вгляделся в ночные тени. Немного впереди по долине склон переходил в отвесную каменную стену, вдоль которой огромными каскадами ниспадал горный поток, сбегавший от снеговой линии у самых вершин. Еще немного дальше на вытянутом отростке скалы стояла квадратная каменная башня, выглядывавшая из-за окружавшей ее невысокой стены. Ее вершина, увенчанная высокими зубцами, была открытой и плоской, но с одной стороны возвышалась широкая круглая башенка с металлической кровлей, тускло поблескивавшая в бледном ночном свете. По сторонам главной башни то тут, то там сияли теплые желтые квадраты; плюмажи дыма или пара из невидимых труб висели как застывшие штандарты в ледяном воздухе.

Альв мог лишь смотреть, приоткрыв рот от изумления. Он никогда не видел такого большого строения, если не считать Домов Гильдий, но те были низкими и вытянутыми, а не многоэтажными, как это. И оно было целиком сложено из камня! Ему и не снилось, что такое возможно.

Когда он снова обрел голос, они уже оседлали пони и ехали по дороге, круто спускавшейся в долину.

— Мастер-кузнец, это поразительно! Но как оно было построено… в таком месте?

— Оно было построено для меня с весьма необычной помощью, — сухо ответил кузнец. — Мне пришлось заплатить за это, и я по-прежнему расплачиваюсь, когда нужно. Но дом вполне прочный и вмещает все, что нам требуется, включая огромные запасы продовольствия и других вещей. Думаю, тебе там будет уютно.

После разговоров о Великом Льде и «бессмысленных требованиях человеческого стада» Альв был склонен сомневаться в этом, но когда высокие ворота из полированного гранита бесшумно захлопнулись за ним и дверь башни со скрипом приоткрылась, его окатила блаженная волна света и тепла, к которому примешивался аромат свежевыпеченного хлеба. Несмотря на свое новообретенное достоинство, он чуть не расплакался, поскольку слишком хорошо помнил дома, где его не ждали, двери, у которых он мог лишь униженно просить, не надеясь попасть внутрь. Здесь все было по-другому. Когда мастер-кузнец с Ингаром вошли в дом, Эрнан, Рок и морщинистая старушка, открывшая дверь, отступили в сторону, пропуская Альва перед собой.

Центральная гостиная была непритязательной, с каменными стенами и полом, устланным грубыми ковриками; большой стол и скамьи были сработаны из некрашеного массивного дерева, как и кресла перед очагом, занимавшим всю дальнюю стену. Но Альву это место казалось роскошным дворцом. Ему с трудом верилось, что он может безбоязненно стоять и греться у огня, а затем присоединиться к остальным за столом и есть хлеб с мясом, запивая подогретым элем. Все было в новинку для него, и он думал о том, что в жизни не желал ничего лучшего. Хотя кому-то другому жилище мастера-кузнеца могло показаться уединенным или даже зловещим, он был безмерно рад провести в этом доме годы своего отрочества.

По своему устройству башня не напоминала ни один другой дом, возведенный людьми в те времена. Оно было сложено из каменных блоков, на манер великих южных городов, но гораздо более крупных и пригнанных друг к другу так плотно, что даже сильнейшие зимние бури не могли втиснуть между ними хотя бы крупицу снега или льда. Фундамент уходил глубоко в основание монолитной скалы — не только для прочности всей конструкции, но и для тепла. Подземный жар здесь был очень силен, и часто близлежащие склоны извергали огромные клубы дыма и пара, сопровождавшиеся глубокими всхлипами, словно тяжкое дыхание какого-то огромного животного. Иногда сама земля начинала содрогаться, как будто это животное шевелилось под чудовищным весом наступающего Льда. Но ни одно из этих содроганий не задевало и не ослабляло огромный дом мастера-кузнеца, хотя сами его корни открывались в глубокую горную расщелину, в которой еще струилась раскаленная кровь земли. Камень вбирал так много тепла снизу, что часто брызги водопада превращались в пар у самой стены.

В самые тихие ночи скрежет и потрескивание камня доносились до людей, подвергавшихся неустанной осаде Льда; всю зиму, продолжавшуюся полгода, мороз держал долину в стальных клещах, и снежные бури завывали в бессильной ярости, ища малейшую трещину или расщелину, чтобы начать свою извечную игру в расщепление камня. Но дом был построен с мастерством и умением, намного превосходившим человеческое. Там было тепло в любое время года, даже в лютую стужу, когда снаружи не могло существовать ничто живое.

У основания башни жар был сильнее всего. Там находилась кузница — просторный чертог, напоминавший пещеру в монолитной скале, но с высоким, тщательно вырезанным сводчатым потолком. Когда мастер-кузнец впервые повел Альва туда, на следующий день после их приезда, мальчик едва сдерживал страх при мысли о громадном весе камня над головой. Но по мере того как его глаза привыкали к мерцающему красноватому свету, его страх сменился неудержимым восторгом. Он вырос, восхищаясь деревенской кузницей; это место настолько превосходило ее, что он начинал испытывать чувство близкое к религиозному поклонению.

Оно имело кое-что общее с логовом Хервара — например, большой горн в дальнем конце и наковальни, расставленные вокруг. Но здесь вместо трех-четырех наковален стояло около сотни всех форм и размеров: от маленьких отделочных блоков на рабочих скамьях до огромной плиты высотой ему по плечо. Она выглядела слишком большой для обычного человека. Некий могучий герой древности, подобный Глейскаву или Вайде, мог бы ковать здесь свой меч. Вглядевшись пристальнее, Альв увидел над наковальней два исполинских металлических молота с деревянными рукоятями толще его бедра, что лишь подтверждало его подозрения.

— Дивишься на них, да? — спросил мастер-кузнец. — Однако это опять-таки обычные инструменты, верные слуги кузнеца и творения его разума.

Он подошел к стене и немного повернул широкое колесо, вделанное в камень. Пещера наполнилась грохотом падающей воды. В полу под колесом находилось два рычага, и он потянул сначала один, а затем другой. Послышался скрип, и в тени за огромной наковальней что-то шевельнулось. Пламя в горне отбрасывало на стену причудливую движущуюся тень. Альв едва успел заметить, что это огромное колесо с лопастями, но тут мастер-кузнец взялся за другой рычаг у высокой наковальни. Подвешенные в воздухе молоты дернулись, поднялись и поочередно заколотили по металлическому блоку с громоподобным лязгом, сотрясавшим песчаную отсыпку на полу кузницы, и отдававшимся в теле мальчика с такой силой, что он почувствовал себя хрупким и нематериальным. Мастер-кузнец один за другим установил рычаги в первоначальное положение.